Искатель, 1996 №5

Они шли все еще бок о бок, так что их рукава соприкасались.

— Откуда вы знаете? Вы никогда не встречались с ним!

Дитер ускорил шаги. Его охватил страх, он боялся Гиляеля.

— У вас короткая память. Помните, отец купил вам лошадку, на которой можно было качаться? Не прошло и часа после вашего рождения, как он принес ее домой. Он мечтал о том, что когда его сын вырастет, у него будет настоящий конь.

— Я не помню этой лошадки, — сказал Дитер, глядя в лицо Гиллелю с возрастающим ужасом.

— Когда вам было двенадцать лет, вас привезли в Россию. Он всеми правдами и неправдами сумел добиться своего, ваш отец. В Восточную зону вас вывезли тайком, нелегально. Ваш отец отказывался работать, если ему не разрешат быть вместе с вами, его сыном. Он любил вас. Вы вместе строили садовый домик, и ваш отец сам обставил его. Вам нравился этот маленький, уютный домик. Отец купил для вас жеребенка, к которому вы были очень привязаны. Вы мечтали стать актером, и ваш отец добился, чтобы вас послали учиться этой профессии. Он говорил с вами только по-немецки, чтобы вы оставались немцем, когда Германия снова станет свободным, суверенным государством. Как случилось, что вы возненавидели отца? И когда? Он был вашим, а вы — его единственным другом. Он и жил-то только потому, что на всем белом свете у него были вы!

Внезапно Гиллель запнулся, не понимая, что говорит. Только что слова бурлили в его сознании, переполняли его, как вода в половодье, и вдруг поток слов иссяк.

— Простите…я…я…прошу прощения, — заикаясь, лепетал Гиллель, и Кори понял, что память Хаузера отступает в сознании Гиллеля на второй план. — Я говорил с вами, как говорил бы ваш отец…

— Мой отец умер. Вы никогда не видели его, — сказал Дитер. — Откуда вам все это стало известно? Кто рассказал вам?..

— Это трудно объяснить, — ответил Гиллель. — Я владею памятью вашего отца. Я заменил его, это… это… можете называть это перевоплощением… или результатом научного эксперимента…

В тусклом свете уличных фонарей лицо Дитера казалось мертвенно-бледным. Он вскинул вверх руки и в ужасе отшатнулся от Гиллеля:

— Вы сумасшедший. Уйдите, уйдите от меня!

— Дитер, — сказал Гиллель. — Что мешает нам понять друг друга?

Внезапно Дитер отвернулся от Гиллеля и устремился в сторону театра.

— Эва! — крикнул он в темноту, как будто девушка могла услышать его. — Эва!

— Дитер! — Гиллель хотел догнать сына Хаузера, но Кренски схватил Гиллеля за руку и резко повернул его к себе лицом.

Кори бросил взгляд в сторону двоих полицейских, бегущих к нему, и нанес Кренски короткий удар ребром ладони по шее. Кренски упал и растянулся во весь рост, а Кори бросился бежать, боясь, что Кренски очухается и станет преследовать его. Впереди виднелся зияющий непроглядной чернотой пролом в какой-то покосившейся стене, подпертой деревянными балками. Кори нырнул в этот пролом и погрузился в полную темноту. Теперь он наощупь пробирался через обломки снесенного здания. Послышался голос Кренски. Стеречь Гиллеля — таков был приказ, который отдал Кренски полицейским.

Кори удалось отыскать выход из обломков, и он оказался на ровном месте. Эго было что-то вроде площадки, засыпанной гравием. На небольшом отдалении впереди Кори видел высокий жилой дом с освещенными окнами. Вокруг то там, то тут громоздились кучи битого кирпича, мешки с известью, угадывались какие-то устройства, бетономешалки, бульдозеры. Кори взобрался на груду щебня и оглянулся. Он хотел отвлечь внимание Кренски от Гиллеля. В темноте Кори различил чей-то приближающийся к нему черный силуэт.

— Не делайте глупостей, Кори, вернитесь! — сказал Кренски.

Все происходящее казалось Кори нереальным — и это темное небо с плывущей в нем тусклой луной, и засыпанная гравием площадка на месте прежних садов, и тишина ночи, и крадущийся к нему с оружием в руках Кренски. Возле Кренски возник вдруг один из полицейских:

— Дайте я возьму его!

Кренски обернулся на этот голос, и тут же послышался приглушенный возглас, и силуэт Кренски исчез.

Кори быстро сбежал с груды щебня и поспешил туда, где виднелся полицейский, который опустился на колени над скрюченным телом Кренски, лежащим поперек мешка с известью.

— Славная работенка, — сказал полицейский. — Теперь бегите и скорее садитесь в «вольво» с датским номером. Машина стоит напротив пивнушки. И не теряйте времени, у нас его в обрез.

Полицейский поднялся с колен и потащил по гравию обмякшее тело Кренски. Голова трупа глухо стукалась о битый кирпич.

— Вы убили его! — сказал пораженный Кори.

— Пришлось, — тяжело дыша, ответил полицейский. — Надо, чтобы в ближайшие три часа его не нашли.

Глава 19

Когда Кори садился в «вольво», второй полицейский уже находился за рулем. Форменную фуражку на голове этого полицейского сменила мятая шляпа. Полицейский быстро стащил с себя униформу, под которой оказалась грубая полосатая рубашка, похожая на те, что носят лесники. Гиллель, спокойно сидевший на заднем сиденьи, с интересом присматривался к этому человеку.

— Они не полицейские, — сказал он Кори, севшему рядом с ним.

— Это я понял еще в кафе, — сказал Кори.

Наверное, это были люди Слотера. Ощущение нереальности происходящего стало еще сильней.

Прибежал второй полицейский и быстро занял место рядом с водителем, который тут же завел машину и тронулся с места.

— Надо было спрятать куда-нибудь машину покойника, — снимая свою зеленую шинель и швырнув на пол фуражку, сказал второй полицейский, на котором тоже оказалась полосатая грубая рубашка.

— Некогда, — ответил первый. — Нам надо еще избавиться от формы. Они будут искать машину на границе.

Второй «полицейский» с деланной улыбкой обернулся к Кори.

Кори отметил про себя, что этому человеку за сорок и он отличается крепким сложением.

— Через двадцать минут мы будем в Западном Берлине, — произнес полицейский.

— У каждого пограничника есть наши фотографии, — сказал ему Кори. — Мы не сумеем пересечь границу.

«Вольво» свернул в темную боковую улицу и остановился.

— Вы уверены в этом? — спросит тот, что сидел за рулем.

— Так сказал мне Кренски. Возможно, он пытался запугать нас.