Искатель. 1980. Выпуск №1
Шрифт:
Я задремал. А когда открыл глаза, то увидел у самого уреза моря Валентину. Она что-то искала: низко наклонялась, разглядывала песок и ворошила его ладонью. Я думал, она собирает ракушки или камешки: это детское занятие удивительно шло длинноногой барышне в модном купальнике. Но я ошибался: в левой руке она держала сумочку вишневого цвета с узким ремешком и туда ссыпала то, что находила на берегу. Прошло полчаса. И вовсе незаметно было, чтобы сумочка стала тяжелее или сколько-нибудь наполнилась добычей. Это ее так занимало, что я решил подобраться ближе. И вот я увидел: она собирала песчинки; пристально всматривалась, сортировала песок на ладони, даже дула на него, выбирала какие-то невидимые крохи и прятала их.
Я улыбнулся: Валентина,
Валентина надеялась на чудо. Найти именно такую перчинку, какая нужна, очень трудно. Звук может сохраниться в кристаллике с определенным набором примесей, но чаще всего его не Удается усилить даже с помощью самого чуткого прибора. Да и что может остаться на морском берегу от прошлого? Шум прибоя? Плеск ленивой рыбы? Раскаты грома и рокот тропического ливня? Они повторяются вновь и вновь и скорее стирают следы вымени, затушевывают его приметы. Неужели ей посчастливится?
37
...Совсем рядом поднималось над синим зеркалом вод закатное зарево. Берег, золотистый пляж вызывали далекие воспоминания о каком-то заколдованном парке, где исчезает время, превращаясь в мириады песчинок, где пролетают с криками птицы, махая радужными крыльями, садятся на песок, клюют песчинки и опять улетают з дальние страны, унося груз времени.
Валентина вошла в воду. Она была нага и шла в лагуну неторопливо, качая головой, подставляя ветру колну волос. Она побежала, взметая коленями белые брызги, рассыпая перламутровую пену, окунулась радостно и поплыла. Ее голова двигалась над синью навстречу багровому шару, рассыпающему последние лучи в зеленом закатном просторе.
Я вышел из-за скалы и, когда голова Валентины скрылась
вдали, приблизился к урезу воды. Переоделся, проверил луче
вой пистолет, вспомнил об акулах, о кальмарах, что днем спят
в подводных пещерах, в страшных норах и зыбучем иле, а ве
чером устремляют глаза, полные мрака и злобы, к поверхности
вод, к гаснущему солнцу и светильникам звезд, Правда, встре
чался я с чудищами морскими только на страницах старых ро
манов. '
Свет над морем стал серым, солнце тонуло, когда стала приближаться к берегу точка — голова Валентины. Я ушел в скалы и смотрел, как она выходила из воды. Песок был еще очень теплым и грел, наверное, ее ноги. Потому она шла медленно и на пути своем сгребала песок ногами и сгибала шею под тяжестью мокрых волос
Она сняла камешек со своего светлого платья, достала какое-то необыкновенно широкое полотенце, ослепительно белое, пушистое, но разодранное в клочья,.как парус в бурю, — сквозь дыры я видел угасший закат. Вытерла шею, прикоснулась к волосам большим гребнем, подняла с земли круглое металлическое зеркало, заколола волосы лиловым цветком и легла на теплый песок.
Я видел, как она медленно подняла колени яопять стала сгребать камешки и песок. Потом повернулась на бок и, закрыв голову руками, как-то странно зажав шею запястьями, уткнулась в песок и застыла. Мне казалось, что она крепко закрыла при этом глаза и вслушивалась в слабые звуки моря, может быть, в шорох кустов на прибрежной полосе. Сильный порыв ветра изогнул зеркало лагуны, измял его, Валентина побежала за улетаюшим платьем. Догнала и наступила ногой. Вернулась, расчесала волосы, опять заколола их цветком, расставив ноги, с минуту стояла под ветром, медля, уступая его давлению и снова выпрямляясь.
Быстро накинула платье, побежала по берегу, по сырому песку. Уронила туфли, нагнулась, подняла, улыбнулась чему-то.Надела мокрые туфли я пошла, оставляя следы от каблуков. А на плечах разорванное белое полотнище — последний крик пляжной моды.
Я вышел из-за камня. Окликнул ее. Она посмотрела в мою сторону, но не улыбнулась и не сказала ни слова. Глаза серые, серьезные, губы синие... Потом пошла вдоль берега. Я пошел за ней следом Она вдруг испугалась, прибавила шаг, побежала.
..Мы бежали молча, точно был у нас с ней такой уговор. Ее
38
ноги упруго вдавливали песок в тридцати метрах от меня. Ей тяжело стало бежать на каблуках, она скинула туфли. Пока она это делала, я приблизился к ней почти вплотную. Теперь я слышал ее дыхание, она устала. Если бы у нее не было таких глаз, серых, больших, испуганных, я не побежал бы за ней. Ноги плохо слушались ее, она стала загребать песок. Я нагнал ее. Она вскрикнула. Я поднял ее на руки. Она казалась неимоверно тяжелой.
Кружевной воротник на платье был смят, она принужденно улыбнулась синими большими губами, как будто только сейчас узнала меня... Поднялся ветер. В ушах зазвучала какая-то протяжная незатейливая мелодия. Ей повезло: она нашла звучащую песчинку. Я начал спотыкаться, ноги подгибались. Она снова улыбнулась и сказала:
— Отпустил бы ты меня, а?..
Ее голос звучал неестественно, я не узнавал его и по-прежнему брел по пляжу. Тогда она сделала беспомощную попытку освободиться и выскользнуть. Я удержал ее, но в следующую минуту наткнулся на камень, присел. Опять налетел теплый порыв ветра, погнал темные волны, зашумел в ушах. По движению губ я догадался, что она сказала:
Я нашла звучащий песок... пока ты спал.
Я знаю. Только я не спал, а смотрел, как ты купалась.
Тебе было страшно?
Да... но я сказала себе: нужно, хочу— и уплыла за ла
гуну.
А потом?
Потом стало легко... и ты напугал меня. Ты был похож
на дикаря. И бежал за мной, Я не умею бегать. — чистосердеч
но призналась она.
Она говорила почти машинально, тихо и искренне. А я смотрел на нее, слышал ее голос, но не мог запомнить ни слова...
ПОЮЩАЯ ПЕСЧИНКА
Поющая песчинка в ладонях Валентины монотонным голосом полео-рассказчика с тихоокеанского острова поведала легенду.
...В час- заката над радужно сиявшим морем, над бирюзовыми облаками взошл-t голубая звезда. Лучи ее упали на соломенную крышу новой хижины: много дней строили ее смуглокожие юноши деревни, а темноглазые дев\чики плели циновки -- дар молодым И звезда скрылась ненадолго в закатном облаке, чтобы подремать в последний раз и потом пойти по ночному небу. Во сне она видела новую крышу, блестевшую, как золото, и слышала песни которые будут петь завтра в честь Капуа, девушки из долины вулканов, что придет в эту хижину
У Капуа был нарядный венок, сплетенный из живых цветов, на тонкой шее — звонкое ожерелье, на груди — тугая повязка, У нее проворные йоги и красивые руки
Вечером в долину спускается юноша, он улыбается звезде-покровительнице. Зовут его Меа. Капуа ждет его у огня, она протягивает руки и получает подарок — сеть полную разноцветных рыб. Ему хочется рассказать о Капуа вслух, спеть о ней
89
песни, передать, как загадочна она в этом круге света от ночного огня, как строен ее силуэт, который он заметил издалека, с гребня горы, лежащей на пути к лагуне. Странный образ всплывает в его памяти. Пэле. Богиня вулканов! Недоступная, высокая, огненно-порывистая, чьи волосы — багряные тучи, а тело — горы и потоки лавы.