Искатель. 1980. Выпуск №1

К ночи мы запалили костер под сенью огромного тополя. Внизу о чем-то бормотали струи Кедровой. У нас здесь было почти темно, и красный огонь в ясном прозрачном воздухе напоминал лампу. Багровые языки легко поднимались вверх, свет их был ровным, без искр и дыма. А далеко-далеко, в той сто- роне, где сопки убегали к морю, еще висели позолоченные облака. Их алые края касались каменных гребней и составляли единое целое с хребтом — необыкновенно привлекательный мир света, волшебных небесных огней, в реальность которого поверить было трудно...

Меня не покидало ощущение, будто за нами пристально кто-то наблюдает. На следующий пень я заметил следы на песчаной осыпи, но промолчал...

Мы вошли в один из лесных заповедников долины Амура, оставив за спиной Хабаровск, живописную Уссури с ее привольными берегами, левые притоки Амура, и повернули к Ам-гуни.

Старая тропа, проложенная такими же искателями лесных

52

кладов, как и мы, вела на северо-восток. Над нами было ясное холодное небо. Часто встречались бирюзовые озера, по берегам которых толпились светлые березы и золотистые пихты. И неизбежные сопки у горизонта — они волнами убегали от нас. С эля они казались застывшим голубым морем, особенно ранним утром, когда тени придавали распадку глубину.

Я уговорил Янкова, и мы ^kчасть пути проделали на легкой оморочке, которую я выпросил в поселке. Это была моя мечта — пройти порожистую речку на оморочке. Мне казался фантастическим и способ ее постройки. Надо найти березу, у которой древесина сгнила, осталась одна кора. По длине ствола прорезается щель, через которую удаляют труху. В щель вставляют один или два деревянных обруча. У концов лодки береста складывается и загибается кверху. Последний пеший переход — от поселка к речке — и вот мы уже идем на лодке мимо гористых берегов.

Теоретически я мог управлять оморочкой — целый день во время длинного привала меня учил этому старый эвенк, старожил заповедника. Он же отметил на карте опасные места — перекаты и затопленные деревья. Лодку швыряло в водоворотах, и от края борта до воды оставалось всего два-три пальца, но я удерживал оморочку, благополучно входил в быстрое течение, миновал коряги, торчавшие из воды, и большие камни.

Когда красное солнце касалось вершины сопки, лес пылал. Над нами на каменных осыпях, на крутых обрывах, на галечных косах у реки, на каменистых склонах, лицом своим обращенным к пламенеющему краю неба, — всюду проступала багровая краска заката. Лодка наша неслась по черной стремительной воде, и запахи предвещали свежие, ясные, благоуханные ночи — время сов, белых мотыльков, странных шорохов в распадках...

На сравнительно спокойном месте наше берестяное суденышко стукнулось обо что-то и начало наполняться водой. Мы оказа-лись по грудь в воде.

— Смотри-ка! — воскликнул Янков. — Эль!

Впереди нас, в углублении, выбитом в каменистом дне, лежал затонувший эль. Наша оморочка натолкнулась на его ионо-обменник.

Авария произошла недавно, — заключил я.

Предчувствие?

Да нет. Присмотрись: там еще горят красные сигналы.

Мы выбрались на берег, переоделись, разложили костер. Лежа на теплых камнях, долго говорили о затерянных мирах — в космосе и на нашей планете.

Помнишь впадину в Бразилии, которая могла бы служить

моделью «затерянного мира»? Крутой обрыв, кратер с отвесны

ми стенками и на дне — там, куда и солнце заглядывает

лишь на один час в сутки, — неведомый лес, и перепончатые

крылья невиданных тварей... Жаль, что с тех пор так много

воды утекло, и никому из нас не встретить больше ничего по

добного — ни в Бразилии, ни даже в Антарктике. Все. Свер

шилось. Затерянные миры изучены и занесены в каталоги и гео

графические атласы. И этот — "тоже.

Зато мы нашли настоящий затерянный мир среди звезд.

63

Точнее, не мы, а наши предки, пославшие корабль...— и я рассказал Янкову о письме Аиры.

Это почти сказка.

Мы еще вернемся к ней.

Может быть. Хотелось бы.

Над нами поднимались высокие ровные стволы пихт. Их золотые шапки старались затмить солнце, но лучи пробивались сквозь золото ветвей и согревали нас.

— Как она узнала, что копия записи у тебя? — спросил

Янков. — Ну, скажи на милость, как ей все удалось так лов

ко?.. В фитотроне тебя с нами не было.

А браслет?

Что браслет? При чем...

— Мы же с тобой говорили о ней! Связь, радиоволны... до

статочно любого чувствительного телеприемника, чтобы узнать,

даже увидеть нас с тобой во время разговора. И совсем уж

нетрудно ей было догнать «Гондвану».

— Значит, браслет?..

А почему ты решил, что она беспомощна? Она не из ка

менного века. Умеют и знают они больше нашего, пожалуй. За

чем ей браслет?.. Украшение?.. Нет, биоприемник, излучатель.

Ее электронный помощник, наконец. Научиться языку надо? На

до. Освоиться со своей ролью надо? И притом очень быстро,

может быть, за несколько часов.

Несложно все это. Нажала кнопку любого автомата на

улице — и платье, и туфли, как раз по размеру. Знание язы

ка?.. Ну о чем ей говорить-то?

Да не говорить! Понимать! Должна она знать, к кому

попала?

Значит, браслет?..

Да. Без него ей было бы трудно. Такая уж у нее судь

ба — жить под чужим именем, затаиться на время. Ее письмо...

видишь ли, оно написано так, как я сам бы написал. Ее инте

ресует проект, это ясно. Она хотела помочь, ее письмо — почти

готовая статья. Она как будто говорит нам: «Добейтесь успеха.

Будьте осторожны, но настойчивы». Она разгадала меня, Бо

рис. Мне кажется, она теперь может думать за меня...

Ну что ж, значит, браслет! А кто эта женщина, ее двой

ник?

Соолли? Просто женщина.

...Утром мы ие нашли на площадке свой эль. Он пропал.

Зачем красть эль?
– - спросил я с расстановкой.—

Ведь его можно заменить, вызвать другой, сообщив свое имя