Искатель. 2004. Выпуск №10

– Я смотрю на человека и знаю.

– Но как?

Амалия Карловна задумалась, теребя воротничок кофты, сплетенный вроде бы из каких-то блеклых шнурков. Впрочем, юбка была сшита из блеклых фартуков.

– Сергей Георгиевич, вы признаете адекватность сознания?

– Это как?

– Когда с человеком совпадают взгляды, привычки, вкусы…

– Допускаю.

– А я добиваюсь совпадения спектров подсознания и тогда на человека влияю.

Я примолк. Адекватность, подсознание, спектр… Умно и загадочно. Психологи говорят, что каждый второй верит в какую-нибудь мистику. Я не верил, в мистику, но, как говорит большинство, «что-то есть». Студентом меня одолевала затяжная пневмония. Как-то в парке я погадал на нее, на пневмонию. Цыганка взяла в кулак мою сотню, дунула и разжала пальцы - денег не было. Она усмехнулась: «Вот так исчезнет твоя хвороба, как эта сотня». Через несколько дней хвороба сгинула, словно ее и не было.

– Амалия Карловна, про сознание понятно… Но вы, например, отыскивали мертвецов, у которых сознания уже нет.

– У них оставалось подсознание.

–  Ерунда…

–  Что такое душа? Это подсознание.

–  Но со смертью душа отлетает…

–  Если человек убит, не похоронен и не отпет, то душа еще в теле, ждет.

Покатые плечи, рыжеватые кудряшки, округлые груди, мягкие руки… Но эту идиллию нарушала впалость щёк и очерченность губ. И глаза, цвет которых не определим из-за слипшихся ресниц и как-то по-тараканьи шныряющих у зрачков. Взгляд из-за решетки.

–  Амалия Карловна, не могли бы подключиться…

–  Уже, - перебила она.

–  Мне нужно знать…

–  Хорошо, но за плату, - опять перебила она.

–  Амалия Карловна, вы не поняли. Хочу знать, где находится Дериземля.

–  Повторяю: укажу место, но за плату.

Я умолк наглухо. Впервые в моей практике требовали деньги за информацию. Допросить ее официально? Так ведь ничего не скажет. Да и не потребуешь - речь идет о мистике.

–  Сколько?
– буркнул я.

–  Нужны не деньги.

–  А что?

Она протянула конверт: там все написано.

17

Грибного супа я поел. Сметаны майор не достал и, не надеясь не сытность грибов, укрепил суп банкой свиной тушенки. Вышло нечто похожее на гороховый суп деда Никифора.

Я позвонил на квартиру начальника следственного отдела. Мне повезло: он дежурил в прокуратуре. Можно ехать. Мы с майором обсудили мой визит к Амалии и пришли к выводу, что без консультации с руководством не обойтись.

Палладьев оседлал «уазик», и мы понеслись…

За что я не люблю детективы? За примитивность. В них лишь бегают, хватают, стреляют. Впрочем, я не прав: всё дело в том, какой пласт жизни они изображают. Детективы - это розыск, расследование, - это криминальный роман. Пожалуй, так: в детективе бегают, хватают, стреляют - и немножко думают. В криминальном романе думают - и немного бегают-стреляют.

Трудно представить картинку в детективе, когда следователь прокуратуры едет к начальнику следственного отдела за советом по поводу ясновидящей…

Майор остался в машине. Коридор прокуратуры был пуст и прохладен. Начальник следственного отдела сидел за столом без пиджака и без галстука. Дежурства руководящих работников по праздникам и выходным придумали в последнее время. Делать Артамонову было нечего, поэтому он визиту обрадовался:

–  Привет, дачник!

–  Почему дачник?

–  У тебя всего одно серьезное дело, есть оперативник, дышишь сельским воздухом… А у ребят по восемь-десять томов.

На его упреки мы не обижались, потому что в следственной упряжке он походил лет пятнадцать. Многие его дела вошли в историю областной прокуратуры. Я работал недолго, но был наслышан.

Артамонов раскрыл хищение и отыскал на просторах страны железнодорожную цистерну с гексановой фракцией стоимостью во много тысяч; он разоблачил крупную уголовную структуру, фирму «Психологическая помощь», которая по просьбе клиентов физически выколачивала долги; он расследовал крупное мошенничество, отыскав закоперщицу по отпечаткам губ, губной помады, на полированной столешнице - она упала на нее лицом… Все не перечислить.

–  Как работается?

–  Неудобно, изба маленькая и полутемная.

–  Люди являются?

–  По одному. А если очная ставка или опознание?

–  Рябинин, неужели ты, работник областной прокуратуры, не можешь у поселкового начальства выбить для работы помещение?

–  Допрашивать можно, - промямлил я.

–  Сергей, в архиве я прочел указание Сталина, что должно обязательно быть на допросе: стол, стул, бумага, ручка и папиросы…

Он с полчаса пересказывал архивную уголовщину: какие шайки орудовали после революции. «Черная маска» во главе с Буханкиным, шайка Заломова, шайка Ваньки Беленького, шайка Стаськи-бродяги… В первой половине семнадцатого года действовало двадцать восемь банд. Когда начальник перешел к истории кражи золотой статуи Екатерины II и уникального ларца Петра I, пришлось перебить:

–  Филипп Иваныч, у меня вопросы…

Я обрисовал ход расследования. Подробно, с деталями, про все, кроме зверофермы, как не имеющей отношения к смерти двух людей. Артамонов заинтересовался только одним обстоятельством: почему до сих пор не найден анонимщик? Когда я объяснил, что теперь это не так важно, поскольку анонимка подтвердилась и Висячин действительно отравлен, начальник вроде бы удивился:

–  Тогда зачем пришел?

–  За советом.

–  Слушаю.

–  Вы рекомендовали обратиться к Амалии Карловне..

– Обратился?

– Да.

–  Чтобы подсказала, что делать дальше?

–  Чтобы показала, где труп Дериземли.

–  А в его смерти не сомневаешься?

–  Ни капли.

Филипп Иванович задумался. По поводу чего же? Мертв ли Дериземля или есть ли смысл идти к ясновидящей? Первое подтверждалось логикой, второе он сам мне советовал.

–  Сергей, что она сказала?

–  Дериземля мертв, труп спрятан…

–  Кто убил?

–  Ответить на этот вопрос она не берется. Я просил найти труп и показать место.

–  Ну?

–  Согласилась, но за плату.

–  Обнаглела баба, с прокуратурой торгуется.

–  Не о рублях речь.

–  О валюте?

–  О сексе, Филипп Иваныч.

Артамонов почему-то глянул в один угол кабинета, потом во второй, и уж затем на мой рот - оттуда ли вылетели глупые слова? Я легонько кивнул: мол, оттуда. Начальник вяло улыбнулся и как бы извинился:

–  Иногда стало закладывать уши… Ты сейчас что сказал?

–  Об Амалии Карловне, - подтвердил я, и оттого, что ему заложило уши, сам сбился.
– Плату за сведения просит не в валюте, а в сексе.