Искра и Тьма

— Борис и так прекрасно знает, что мы никому не угрожаем.

— Насколько я знаю, в Дубиче до сих пор поминают моего батюшку недобрым словом. Я принесу извинения. А ещё венежанская княжна.

— Она-то чем нам поможет?

— Не понимаешь?

— Нет.

— У меня есть отличная идея… — Мечеслав выдержал, как ему казалось, эффектную паузу и сказал: — Что, если нам объединиться? Создать союз вересских княжеств, наподобие Союза Пяти Городов? Думаю, всем идея должна прийтись по душе…

В ответ Андрей рассмеялся.

— Что ты смеешься?

— Это нереально.

— Почему?

— Да потому. Слишком ты наивен. Зачем Борису платить за вещь, которую можно взять и так?

Мечеслав округлил глаза.

— Брось, — сказал он. — Что ты такое болтаешь?

— А ты порассуждай.

Мечеслав призадумался.

— К тому же, — прошептал Андрей, наклонившись к отцу, — ты забыл о Военеге. Я правильно понял — он тоже будет?

— Должен. В письме от него прямо так и сказано.

Андрей вздохнул.

— Помоги мне встать. Я пойду спать.

— Может, закончишь мысль? Чего я должен опасаться? Законы гостеприимства…

— Как же ты наивен, отец… Лучше бы ты не упразднял «божьих воителей».

Мечеслав шел, пошатываясь, в свои покои. В голове шумело. Он обратил внимание на паутину, облепившую плотной липкой массой почерневшую от старости и сырости картину с изображенным на ней венценосным предком, имя которого он позабыл, да, в общем-то, никогда и не знал. Рядом горел факел, вставленный в насквозь проржавевший обод. Князь покачал головой. Как же здесь темно и сыро! Ему бы те возможности, которыми обладал его деятельный родитель, он построил бы совсем другой замок. Не эту темницу.

Впереди маячил свет, пробивавшийся через приоткрытую дверь. «Менелая не спит, — подумал он. — Пожалуй, проведаю».

В горнице его супруги княгини Менелаи горело множество свечей, капавших воском прямо на мебель, — около трех десятков, больших и маленьких, в подсвечниках, в чашах. Всюду валялись склянки, ложки, деревянные и тряпичные игрушки, разноцветное тряпье. На стенах висели пышные гобелены, дар шамранских купцов ко дню свадьбы. В углу — ложе с шелковым балдахином, возле — нарядная кроватка.

Менелая — тощая женщина с жидкими седыми волосами и зелеными, как у младшего сына, глазами, вскочила с ложа. Растрепанная, в расшнурованной сверху сорочке. Увидев дряблую шею супруги, Мечеслав поморщился и отвернулся.

— Молчи, молчи! — прошептала она. — Дитя разбудишь.

Мечеслав, глубоко вздохнув, поцеловал ее в лоб.

— Ты сегодня кроху не видел, — суетясь, сказала Менелая. — Подойди же, посмотри на дочку.

Он хотел возразить, но передумал. Схватив супруга, Менелая подвела его к пустой кроватке.

— Видишь? — умиленно пробормотала она. — Какая красавица! Похожа на тебя. Не уходи, посиди, пока она спит.

— Нет. Пожалуй, я пойду, — отстранился Мечеслав. — Еще надо встретиться кое с кем. Спокойной ночи, — неловко прибавил он, уходя.

— Ты всегда убегаешь, — скривив тонкие синюшные губы, сказала Менелая. — Почему ты нас не любишь? Ни разу подарочка не принес…

«Пусть себе ревет, — думал Мечеслав, с облегчением вдыхая затхлый воздух коридора. — Что с ней произошло? Если бы, допустим, неудачное разрешение от тягости или еще чего… так ведь ничего. На ровном месте. Хотя… на ровном ли?»

Приблизившись к своим покоям, он остановился.

«Грех на мне. А она ведь чувствует. Что же она, не женщина, что ли? Грех… и дети мои за него расплачиваются».

Он шагнул и снова остановился. Прислушался.

«Она пришла. Она там. Вот — сердце-то как застучало».

Мечеслав вошел и уселся в глубокое кресло, обитое синим бархатом. В открытое окно светили звезды. Тонкая занавесь развевалась.

— Ты здесь, — сказал Мечеслав. — Выходи.

Из угла, покрытого мраком, вышла девушка. На шее — золотой медальон, изображающий птицу. Волнистые темные волосы, чувственные губы. Черные глаза. Вместе с тем было в облике ночной гостьи нечто противоестественное.

Девушка преклонила колено и поцеловала руку князя.

— Я не ждал тебя, — устало сказал Мечеслав.

— Ты знал, что я приду, — ответила девушка, не выпуская его руки. — Ты опять боишься меня?

Мечеслав промолчал, стараясь не смотреть в глаза ночной гостье.

— Иди ко мне, — произнесла она. — Чего ты ждешь?

— Не могу, — еле слышно ответил он. — Моя жена вот уже третий год баюкает невидимое дитя, один сын искалечен, другой играет в игрушки… — Его пальцы впились в подлокотники. — А я забавляюсь с любовницей! Да какой! Я боюсь встречи с тобой — и жду… как проклятый.

По лицу девушки пробежала едва видимая тень.

— Часто я думаю, что тебя, кроме любви, ничего не интересует, — продолжил Мечеслав, упершись в колени и обхватив голову. — Мне кажется, что, любя меня, ты пьешь мою жизнь, точно комар — кровь. За все эти годы я так и не узнал тебя. Более того, я постарел, а ты так же молода, как и тогда, десять лет назад.

Мечеслав схватил незнакомку за плечи и посмотрел ей в глаза.

— Кто ты? — спросил он. — Откуда ты? Ответь хоть раз, найди в себе силы.

Девушка загадочно улыбнулась.

— Я задал вопрос. Не молчи.

— Позволь мне хотя бы обнять тебя. Всего на миг.

Мечеслав отодвинулся, но девушка всё же приникла к нему, поцеловала в шею…

И у Мечеслава закружилась голова. Он ответил на порыв, ответил поневоле, влекомый неясной силой, возникающей всегда, когда она находилась рядом. Он не мог сопротивляться, забывал все слова. Хотелось плакать, хотелось кричать, радоваться. Хотелось всецело отдаться запретной любви.

Призрачный свет луны лег на пол, повторяя контуры окна.

Незнакомка спала, положив голову князю на грудь. А Мечеслав не спал. Он размышлял, почему же опять так получилось. Может быть, ночная гостья — это демон-искуситель, являющийся к нему во снах?

Нонет, она настоящая, спит, так доверчиво прильнув к Мечеславу. Ее волосы щекочут лицо.

— Проснись, — прошептал Мечеслав. — Тебе пора вставать.

— Да, слышу, — сонно ответила незнакомка.

— Расскажи мне, что там?