Искупление

Не бойся, ибо Я искупил тебя... Я назвал тебя по имени... ты Мой.

Слова, которые он учил в детстве, слова, которые процитировал пастор Марк и которые он обнаружил на первой странице своей Библии в тот день, когда вернулся домой.

Искупление. Он вспоминал это слово снова, и снова, и снова. Хотя он хотел верить в это, оно казалось ему невозможным. Но теперь он знал с абсолютной уверенностью правду того, что показала ему Кэри, что теперь Господь шептал его душе.

Не бойся.

Господь есть Бог искупления для каждого, кто покается и вернется к Нему. А Тим каялся до глубины своей ослабевающей души.

Я назвал тебя по имени.

Да, Господи.

Его сердце билось все реже, дыхание ослабевало, Тим был полон глубокой печали, глубокого сожаления о том, во что он позволил себе превратиться, о каждом своем поступке и решении, когда он предпочитал идти своей дорогой, а не слушаться Господа. Но, хотя его сердце было полно скорби, он видел во тьме лучик света. Он начинал ощущать любовь и мир, которые были так глубоки и безграничны, что это невозможно было представить.

Ты Мой. Не бойся.

Прости меня, Господи.

...ибо Я искупил тебя.

Да, Господи.

Ты Мой.

Медленно удаляясь от всего, что он знал в своей жизни, он чувствовал, как его скорбь превращается в глубочайший мир и любовь — любовь, которая вела его в объятия Отца.

Его последние мысли были простыми и глубокими. Он был несказанно благодарен за то, что не проведет вечность в аду.

Года, который он провел там, было уже достаточно.

Глава 30

Кэри не находила себе места от волнения, когда позвонил ее отец. Тим уехал почти три часа назад, а поездка должна была занять максимум сорок минут. Мысли о том, что могло с ним случиться, метались у нее в голове с такой скоростью, что она с трудом могла сосредоточиться.

Она схватила трубку после первого звонка:

— Тим?

— Кэри, дорогая, это я, папа, — голос ее отца был усталым, полным печали, сожаления и страха, такого голоса Кэри не слышала у него еще никогда. Даже тогда, когда болела ее мать.

— Тим задерживается, — сердце Кэри билось у нее в горле, и говорила она вымученно, автоматически. — Он должен бы уже быть дома.

— Дорогая, Тим в больнице. С ним произошел несчастный случай.

— Что? — она зажмурилась, колени дрожали от приступа страха. Пожалуйста, Боже, нет!

— Он... с ним все нормально?

— Нам надо поехать в больницу, — его тон все еще пугал ее. — Я заеду за тобой, дорогая.

— А мама?

— Она в церкви. Иногда ее библейские уроки продолжаются допоздна. Я оставлю ей записку, чтобы она поехала в больницу вслед за нами, — он заколебался. — Я уже выезжаю.

Повесив трубку, Кэри была уверена, что ее отец знает больше, чем сказал ей, но слишком страшно было задавать вопросы, которые роились у нее в сознании. Что случилось с Тимом? Несчастный случай в университете? Кто-то ехал на красный свет, или он во что-то врезался?

Она ждала перед домом, накинув на себя пальто, которое уже не застегивалось на животе, и сильно дрожала, когда подъехал ее отец. По дороге в больницу она обхватила себя руками и старалась говорить спокойно. Но когда она произнесла первые слова, зубы ее стучали.

— Как ты... он позвонил тебе?

Ее отец не отрывал глаз от обледеневшей дороги.

— Врачи скорой знали, что он — мой зять. Они подумали, будет лучше, если я позвоню тебе.

Остаток дороги они молчали. Когда они вошли в больницу, один из друзей ее отца, доктор из скорой помощи, быстро отозвал их в отдельное помещение. Он попросил их сесть.

Кэри хотелось завопить, накричать на этого человека. Скажите мне, что случилось! Не хочу я садиться. Я хочу видеть своего мужа! Но вместо этого она послушно села, словно ее тело понимало то, что ум отказывался признавать.

Ее отец заговорил первым:

— Я сказал Кэри, что произошел несчастный случай. Это все, что она знает.

— Правильно, — у седеющего доктора было доброе лицо, но его выражение было очень серьезным. — Боюсь, что у нас плохие новости.

Тогда Кэри поняла: случилось что-то очень плохое. Что-то намного более страшное, чем ей представлялось.

— Где он? — спросила она. — Мне не нужны подробности. Мне просто надо...

— Кэри, — доктор взял ее за руки и посмотрел ей в глаза, вынуждая выслушать до конца. — В твоего мужа стреляли.

Комната начала вращаться у нее перед глазами. Не могло быть и речи о том, чтобы дышать и говорить. Отец обнял ее за плечи и прошептал:

— Кэри, держись...

Шелестящий звук у Кэри в голове не позволял ей сконцентрироваться. Она отчаянно пыталась понять слова доктора, но мало что понимала. Что-то насчет трех пуль. Обширное кровотечение. Реаниматологи сделали все, что могли.

Как бы она ни старалась вслушиваться, слова этого человека смешивались в какую-то кашу, — кроме последних, которые вдруг прозвучали ужасающе понятно:

— Он не выжил, Кэри. Мне очень жаль.

— Нет! — она вырвала у доктора свои руки и прижала их к своему распухшему животу, отказываясь понимать. Это невозможно. — Нет! Тим в своем кабинете. Ему надо было забрать какие-то бумаги. Должно быть, вы перепутали.

Отец крепче обнял ее и задал еще один вопрос:

— В него стреляли на территории университета?

Даже в своем отчаянии она увидела, как изменилось лицо доктора:

— В жилом квартале... рядом с университетом.

В этот момент судороги пронзили Кэри, и от боли она вся сжалась. Нет, только не это, пожалуйста, Боже, нет!

Звуки, которые она издавала, превратились в тоскливые стоны, которые рвались из ее горла снова, снова и снова, пока она сама не перестала узнавать свой голос. Ее отец обхватил ее своими сильными руками и держал ее крепко — она не знала, сколько времени, — пока она не успокоилась. И тут пришли вопросы, полные тоски вопросы, о которых она не хотела думать, но все-таки должна была получить ответ.