Искушение

Максим Петрович Добров принадлежал именно к таким. Но, несмотря на это, жил довольно бодро и энергично. Он выбил у Департамента образования себе второе здание - там должны были учиться старшие классы. Директор планировал преобразовать школу в гимназию. А пока... Пока ремонтировал новое здание - летом снова не успели - и дети учились в нетопленых классах. Отопление тоже опаздывало. Скоро классы опять опустели. Все болели. И у Кати началось очередное воспаление легких. Первой взорвалась географичка Ариадна Константиновна.

– Максим Петрович, у вас есть совесть?
– бесстрастно поинтересовалась она.

– Ну да, ну да! Увы, есть у меня эта сволочь!
– расхохотался директор.
– Совесть! Как же, как же... Всего-навсего концентрированный инстинкт самосохранения. И все эти ваши ненужные пафосы... Мол, только наша совесть, а не мирской успех - оценка наших действий. Да, я не слишком гуманен, сознаюсь, но совесть у меня есть. И, кроме того, порок редко любуется собой, иначе он просто испугается своего изображения. Возьмем шекспировского Яго, закоренелого злодея. Он поражает неестественностью вложенных в его уста речей, когда, согласно сценическим условностям, открывает все тайники собственной коварной и порочной души. В жизни редкий человек может хладнокровно презирать свою совесть. Обычно он извращает ее, подчиняет своим требованиям и, когда она уже изломана и исковеркана, обращается к ней как к безвольному наставнику, потакающему его выгодам и страстям, что не мешает хозяину притворяться, будто он боится своей совести и прислушивается к ней. Говорят, без людского уважения нельзя быть счастливым. Пусть тот, кто думает так, и хлопочет о своем счастье. Я искренне жалею тех, чьи спокойствие и гармония зависят от каприза людской молвы.

Ариадна Константиновна резко повернулась и ушла.

Когда Катя выздоровела, то получила в нагрузку класс коррекции...

– А кто-нибудь из этих детей переходил в обычный класс?
– спросила она директора.

– Как же, как же...
– ухмыльнулся он.
– Только из обычного в коррекцию.

Однажды Катя спросила класс:

– Вы знаете, кто такой Аркадий Петрович Гайдар?

Молчание. Дети переглядывались в недоумении. Потом Акрам Таишев хмуро пробубнил:

– Ишь ты оно как... Опять, что ли, нового учителя дали? Нам и своих хватает.

Это была не шутка.

Расстроенная Катя после уроков рассказала все директору. Тот захохотал.

– Ну да, ну да! А вы мне толкуете про перевод в обычный класс. Вообще это настоящая хохма, но на самом деле грустная наша действительность. В современной энциклопедии абзац про Егора Гайдара раза в полтора, а то и в два больше, чем про Аркадия Гайдара. Чего же с коррекционщиков требовать? Вы, Екатерина Кирилловна, у них очень не выкладывайтесь, поберегите силы для девятого "А". С этими делайте упражнения из учебника, им и того достаточно.
– И повторил: - После девятого они все уйдут. Живите легко и спокойно.

Но жить легко очень трудно. А чтобы быть спокойным, человеку нужно перестать думать, а только мечтать. И трудно себе представить, что все в наших руках, но их все равно нельзя опускать. Не отчаивайтесь... И никогда не переставайте улыбаться, даже когда очень страшно. Ведь кто-то может влюбиться в твою улыбку. Влюбиться... в улыбку... несерьезно... странно...

Однажды Катя задумалась и вдруг поняла, чем отличается иностранец от русского - именно улыбкой. У них она нерусская, неестественная, во все тридцать два, которые нужно обязательно показать до самого последнего. Продемонстрировать зубки и заодно похвалиться своим протезистом и возможностями. Улыбка напоказ. Нужна ли такая вообще? А мы не лучше других наций. Мы просто другие, совсем другие. Изменить это невозможно, как нельзя превратить зиму в лето. Значит, чтобы правильно оценивать ситуацию, надо всегда помнить о различиях.

В тех странах, где живут хорошо и беззаботно - там (это обратная сторона обычной медальки) начинают скучать. И тогда увлекаются протестами не пойми против чего и за что конкретно. В просторечии - с жиру бесятся.

А в чем первейший долг человека? В преумножении человечества и человечности. Если Бог поручил нам родиться русскими и россиянами, мы должны выполнять этот долг, прежде всего, в своем обществе и на своей земле.

Все мы проходим по Земле безвозвратно. Но нужно постараться сделать так, чтобы, когда мы пройдем, страна осталась. Страна, а не развалины и руины. А безответственные люди вечно перекладывают ответственность на погоду, правительство и соседей. Готовы с ходу делегировать свой долг, но когда есть кому принять его на плечи. Общество отвечает за человеческую темноту, за воспитание, образование, культуру. Когда душа полна мрака, в ней зреет грех. А виновны не только грешники - в конце концов, кто из нас без греха?

– но и те, кто к грехам подталкивают.

Кто-то писал, кажется, Анастасия Цветаева, что их родители особенно воспитанием детей не занимались, а воспитывала сестер полоска света из кабинета отца, когда бы ночью они не проснулись. Далеко не во всех семьях есть такая полоска.

А Россию - ту, которую мы знаем и которой верим, потому что остаемся в ней жить в самые неприветливые века, создали в ее нынешнем виде Пушкин и Великая Отечественная война. Все мы вышли из шинели Сталина, как классическая русская литература - из Гоголевской. И это в Европе да в Америке практика - критерий истины, а у нас в России истина - мысли человеческие. Хотя в последнее время Катя искала иные критерии. И нашла. Истину принес Бог... Так что не стоит искать дальше.

– Кто не умеет уважать слабых, тот никогда не научится подчинять сильных!
– заявила однажды Катя Доброву.
– Нельзя управлять людьми, не умея их прощать. И как бы крепко и долго ни спали люди, они все равно проснутся. Хорошо бы до Страшного суда... И вообще управление людьми - это, прежде всего, управление их чувствами. А известная и популярная поговорка, согласно которой яйца надо обязательно раскладывать по разным корзинам, касается лишь куриных яиц.

Она не умела держать язык за зубами именно тогда, когда это было крайне необходимо и просто выгодно.

– Вы, Екатерина Кирилловна, заблуждаетесь! И серьезно, - начал уверять директор.
– Но учтите: человек никогда не заблуждается один. Каждый распространяет свои нелепости между окружающими. Вас погубит односторонность подхода. Из вашего окна всегда видно что-то одно и то же. Ну да, ну да! На самом деле добрым словом и пистолетом можно достичь хороших результатов, которых не добьешься одним добрым словом или одним пистолетом. А начет образования... Если сыновья оставили отца и родной дом и бросились в математику или физику, совершенно ясно, что такие головы далеки от мысли о хлебопашестве. Однако земледелие вдесятеро лучше всех крученых наук, потому что нужнее людям.

– Когда человек перестает учиться, он начинает умирать, - пробубнила Катя.

Максим Петрович с досадой махнул рукой.

– Да завязывайте вы с этой своей диссидентской привычкой - думать! В вашем возрасте и на вашей работе давно пора уже знать. Недостаточно определять нравственность верностью своим убеждениям. Надо еще беспрерывно себя спрашивать: а верны ли мои убеждения? И не стоит искать себе подвиги: Родина-мать вас без них все равно ни за что не оставит. Эти ваши коррекционщики, о которых вы так печетесь... Да, наверное, им в школе не слишком комфортно, но сложностей у них нет.

– Нет сложностей?!
– ахнула Катя.
– Да вы на них посмотрите! В их глаза! Придите ко мне на урок! Поговорите с ними!

Директор опять отмахнулся.

– Извините, Екатерина Кирилловна, я лучше зайду к вам в девятый "А". Вера Алексеевна недавно рассказывала, как коррекция написала последнюю контрольную. Таишев - четыре ошибки, Соколов - шесть, Петровский - восемь, а у Степанова вообще пятнадцать! Хотя примеров в контрольной было шестнадцать. А на географии... Петровский услышал, видно, впервые, что Колумбия находится в Америке. И ахнул. "Как это так?! Страна в стране?!" Валентина Ивановна тоже поделилась... Спросила у них, почему, войдя в Москву, французское войско сразу потеряло дисциплину и боевой дух. А Соколов в ответ вопит: "Зима наступила, снег пошел, вот они начали мерзнуть - и ничего уже толком не могут!" Валентина удивилась: "Зима, снег"? Французы вошли в Москву в сентябре". Соколов малость приуныл: "А-а... Ну, тогда не знаю". Валентина обозлилась: "Андрей, ты хоть думай немного, прежде чем что-то сказать". И тот, совершенно не обидевшись, сообщил : "А я никогда не думаю. Я говорю первое, что в голову придет - вдруг угадаю и окажется правильно". И развлекаются они, как "пятачки". Иду на днях по школе ранним утром, еще пусто, тихо, темно... Таишев встречает в коридоре Соколова. "Привет! А чего в класс не идешь?" - "Там темно!" - "Ха! Да сейчас пойдем и свет зажжем, чего дрейфить!" Пошел уверенно впереди. Меня они не заметили. Открыл ваш любимец Таишев дверь, вошел в класс. В темноте шарит выключатель... И тут из-под парт с воем выскакивают Петровский и Шутов. С включенными фонариками. Они там спрятались и сидели, а Таишев, великовозрастный детина, заманивал других в темный класс, чтобы напугать.