Искушение
Шрифт:
Потом он снова набрал Тонин номер.
– Нужно сделать так, чтобы эти снимки пропали из редакции, поняла?
– Да зачем?
– возмутилась Тоня.
– Чем они тебя так подкупили? Деньги платят? Так ведь за дело. И другому бы столько же платили, а то и больше. И ты можешь работать на других, подумаешь, невидаль! Этих миллионеров у нас теперь навалом, служи - не хочу! На дорогах одни Порше да Вольво.
Петр понял, что с женой, такой обычно покладистой и кроткой, на сей раз договориться не удастся. Правда, ему самому было не до конца ясно, почему он действительно собирается вмешаться в историю с
– Ты что там считываешь для издательства? Все еще Стендаля?
Тоня вздохнула:
– Его....
– Ну и как тебе?
– Зануднее только Голсуорси.
– А я вот никак не соберусь тебя спросить, любопытно... ты читала на днях про уродку какую-то... Что там по сюжету происходит и действительно ли пресловутая герцогиня такая безобразная?
Тоня засмеялась.
– Да, девушке сильно не повезло с внешностью. А что касается содержания - то бароны отхватывают друг у друга землю и из-за лишнего ее куска нарезают друг друга на колбасу. Ни в какую не хотят жить в мире - руки чешутся, как бы на соседа войной пойти. В общем, совсем обычная историческая реальность...
Вечером Ностра проорала свое обычное приветствие возле забора.
– Заткнись, дура!
– посоветовал ей Петр.
Дед Архип сразу полез выяснять, что случилось.
– Неласковый ты нынче, Петька, смурной. Чего стряслось?
– На итальянском твою комедиантку зовут "наше дело", - мрачно поведал Петр.
– Имя свое она вполне оправдывает и свою роль тоже, а вот ее значимость... Сильно ты ее преувеличиваешь, дедуля!
Дед Архип предпочел ничего не услышать.
– И-и, болезный... А хозяйка тобой сильно довольна. Встретил я ее тут на днях, прогуливаться она изволила... Под личной охраной. Оченно она тебя расхваливала, прям на все лады.
– Охрана?
– хмуро спросил Петр.
– Как есть ты дурак, Петька, - сказал дед.
– Ты, а не моя бедная козочка, которую ты обругал незаслуженно. У ней интуиция есть, а у тебя - ни на грош! И Ностра твою хозяйку госпожу Тушину прямо обожает. Ластится к ней, как собака.
– Вся Москва разрушена, осталась только Тушина, - угрюмо и плоско сострил Петр.
Вышли три дочки посмотреть, что сегодня приключилось с отцом. Младшенькая привычно пропела:
– "Я хочу, шофер, чтоб тебе повезло..."
– Надоело!
– буркнул Петр.
– Иди учи уроки!
Маша и Даша фыркнули и исчезли. Саша подошла поближе.
– Видел я твоего...
– поведал ей Петр.
– Прямо гимнаст! Через заборы сигает, глазищами зыркает. А место ему самое лучшее в цирке. И зачем ты сюда Алку припутала? У нее уже есть один, в школе, так еще здесь! Пускай лучше учится, чем хвостом вертеть.
– А это ее дело, - логично заметила разумная младшенькая.
– И я ее никуда не впутывала: мы стояли, она шла себе мимо... он спросил, знаю ли я ее...
– А ты как где с ним познакомилась?
– взревел Петр.
– Шляешься вечно где-то, дома тебя сроду нет!
– Откуда такая информейшн?
– огрызнулась дочка.
– Сам приезжаешь к ночи! А познакомилась очень просто: он помогал своей училке на лето в деревню переехать. И часто к ней приезжал. Ему училка попалась классная,
Петр задумчиво посмотрел на дочку.
– Помочь?.. Сашутка... ты в редакцию к матери заходила?
Дочь хмыкнула.
– Сколько раз... Но туда так просто не пройдешь, пропуск надо заказывать. Если идти, когда мамы там нет...
– дочка была очень догадлива.
– Можно что-то выдумать... причины всяки-разны... Например, мамуля забыла там книгу, рукопись какую-нибудь, документы... Я найду, что сказать, даю палец на отсечение! А ты колись, папуля, что мне надо сделать...
Белым лебедем проплыла над землей зима. И растаяла очень быстро и почти незаметно.
Тамара Вадимовна попросила Петра зайти в дом. Он делать этого не любил. Помрачнел, долго тер о пушистый коврик подошвы, наконец ступил на террасу...
Хозяйка его ждала, в нетерпении выбивая ритмичную дробь малиновым ногтем по стеклу.
– Петр Васильич... вы не знаете, что случилось с Аллой? Она давно сама не своя...
"Чтоб вам всем провалиться!" - подумал Петр. Пробурчал:
– Ничего не знаю... Взрослый она человек... хотя еще вроде маленькая... три штучки у меня этаких... и каждая - тот еще апельсин...
Тамара Вадимовна даже глазом не повела в его сторону.
– Вы должны знать... Может, что-то слышали... у нее что-то в школе...
Петр вздохнул.
– Да вам лучше знать, как она учится... отметки хорошие...
– При чем тут отметки?!
– вдруг завизжала точь-в-точь как дочка хозяйка.
Петр вздрогнул от неожиданности, покрутил головой... Баба есть баба, даже Белодоменная или Госдумовская.
– Я вас не про отметки спрашиваю! И вы все прекрасно понимаете, только притворяетесь! Зачем вы лжете, Петр Васильич?!
Петр сел и постучал грязным ботинком о ботинок. Аккуратно стряхнул на ковер придорожную мартовскую грязищу. Достал сигарету, подумал, повертел и спрятал.
– Есть такое понятие, как личная жизнь... И чужие тайны...
– Но это моя дочь! Какие могут быть тайны?!
– хозяйка сорвала голос и осипла. И - наконец-то!
– зашептала: - Мы с мужем думаем, что она влюбилась...
– Правильно думаете, - хмыкнул Петр.
– Такое со всеми случается рано или поздно...
– И влюбилась безответно, несчастливо...
– И это не редкость...
– Петр опять вытащил сигарету.
– Да курите!
– махнула рукой хозяйка и отошла от окна.
– Что вы все мучаетесь?.. Я в молодости тоже сигаретами баловалась, а как забеременела... Потом пока Аллочку растила... Отвыкла... Так вы считаете, это все ничего? Пройдет? Просто - перемелется?
– Перебесится, - буркнул Петр.
– У меня три таких... Настоящие колючки... Теперь до последнего звонка осталось - всего-ничего... Два с небольшим месяца. А там улетит она в края далекие учиться в этом самом Оксфорде... или еще где.. И все сразу пройдет... забудется... Лишь бы не было войны.
Тамара Вадимовна внезапно глянула ему прямо в глаза.
– Вы так думаете? А если нет?
– Конечно, да!
– уверенно сказал Петр.
– Вот увидите!
На обратном пути по Рублевке Петр осторожно осмотрел Аллу. Все, кажется, в порядке.