Искушенный Декабрем

Вместо этого я достаю из шкатулки серебряный кулон с ангелом и убираю её волосы в сторону. Её аромат доносится до меня, затуманивая мой разум похотью. Я стискиваю зубы, прижимаюсь поцелуем к её шее и быстро опускаю кулон на её нежное горло, после чего застегиваю его.

— Аларик, — задыхается она, поднимая крошечного серебряного и бриллиантового ангела, чтобы посмотреть на него. — Он прекрасен.

— Теперь и у тебя есть ангел-хранитель, милая девочка, — пробормотал я.

Она смотрит на меня лукавыми глазами. Господи, никогда ещё мне не хотелось утонуть так сильно, как в её глазах.

— Твоя мама?

— Ты, — я улыбаюсь, протягивая руку, чтобы коснуться её щеки. Ничего не могу с собой поделать. Я хочу прикасаться к этой девушке каждую минуту. — Шесть лет ты была моим светом, Декабрина. Мысли о тебе успокаивают меня.

— Аларик, — шепчет она, и выражение её лица смягчается.

— Это правда. Может, и не должно быть, но это так.

Милая улыбка озаряет её, и она сияет ярче рождественской звезды.

— У меня нет для тебя подарка.

— Ты пойдешь со мной на вечеринку. Этого достаточно.

Она закусывает зубами нижнюю губу, её взгляд скользит поверх моего плеча, словно желая убедиться, что мы одни.

— Может быть, у меня есть кое-что, — шепчет она, и её взгляд возвращается ко мне.

— Да? — я ухмыляюсь, забавляясь тем, какая она чертовски милая, словно маленькая девочка, запустившая руку в банку с печеньем.

Думаю, она не понимает, что я устанавливаю здесь все гребаные правила. Никто и слова не скажет о нас двоих. А может, и стоило бы. Я — босс. Она — стажер. Вопиющий дисбаланс сил. Я, блядь, не знаю. Это тема для другого дня. Но она моя, и я на неё претендую.

Она кладет одну руку мне на грудь, а другую на плечо, приподнимаясь на носочках. Я обхватываю её за талию, прижимая к себе. Её губы касаются моих в легком поцелуе.

Для меня этого недостаточно. Не тогда, когда я хочу каждую частичку этой девушки. Поэтому я беру больше, как жадный ублюдок.

Мой язык вырывается, касаясь её нижней губы. Она на вкус как сахар.

Я стону, притягивая её ближе.

Она не говорит мне «нет». Её маленькая рука скользит по моей груди, обхватывая моё плечо. С её губ срывается тихий стон.

Этот звук — такой чертовски милый, такой чертовски невинный — разрывает меня. Я запускаю руку в её волосы и пьянею от её губ, как от кислорода. Между нами проскакивает электричество, захватывая и поглощая нас обоих.

— Аларик, — задыхается она, вцепившись ногтями в мои плечи. — Пожалуйста.

Я поднимаю её на руки и прижимаю к стене. Она всхлипывает от разочарования, пытаясь вырвать свои руки из моих, когда я сжимаю их над её головой.

— Ну-ну, — бормочу я, наклоняя голову, чтобы поцеловать её в декольте. Когда она поднимает руки, верхние части её грудей вываливаются наружу, бледные и совершенные. Я покусываю её кожу, заставляя её вскрикнуть.

— Ты там, где я хочу, милая Декабрина.

— О, Боже.

Я прикусываю её сосок через платье, проводя свободной рукой по её телу. Мне нужно знать, насколько она мокрая для меня сейчас. Я могу сойти с ума, если не узнаю этого через две секунды.

— Кто-нибудь раньше трогал мою пизду, Декабрина?

— Я… Я…

Я снова прикусываю её сосок, на этот раз сильнее. Маленькое наказание за то, что она не ответила. Маленькая награда за то, что свела меня с ума.

— Никто! — кричит она.

— Ах, черт.

Я упираюсь бедрами в её бедра, позволяя ей почувствовать, как сильно она меня возбуждает, когда приближаю свой рот к её уху.

— Никто не прикасался к тому, что принадлежит тебе, ангел.

Я ждал. Половину времени я даже не был уверен, чего жду. Но всё равно ждал.

— Аларик, — стонет она.

Я задираю её платье на бедра, обнажая трусики. Конечно, на них есть маленькие рождественские елочки. Конечно, есть. Почему-то для меня это даже сексуальнее, чем любое нижнее белье. Мокрое пятно очевидно. Мой милый ангел насквозь промок.

Я запускаю руку в её трусики и рычу, чувствуя, как её голая пизда и её соки покрывают мои пальцы.

Она едва не падает из моих объятий.

— Ты вся мокрая для меня.

— Да, — всхлипывает она, её голова беспокойно двигается по стене. — Пожалуйста, Аларик. Пожалуйста, сделай так, чтобы было лучше.

— Бедная маленькая Декабрина, — промурлыкал я, раздвигая её складочки большим пальцем. — Тебе нужно кончить?

— Д-да.

— Тогда кончай, — рычу я. — Но делай это, не сводя с меня глаз и с моим именем на губах.

Её взгляд устремляется на меня, глаза так расширены от вожделения, что представляют собой не более, чем черное море в синей рамке.

Я прижимаю большой палец к её твердому клитору и смотрю на неё. Запоминаю её. Я хочу, чтобы этот момент запечатлелся в моем мозгу.

— Аларик, — стонет она.

Я массирую большим пальцем её клитор, наблюдая за тем, как она разрывается. Она стремительно кончает, слишком нуждаясь, чтобы сдерживаться. Черт. Как долго она мечтала об этом? Думаю, дольше, чем следовало бы.

По комнате прокатывается восхитительный стон, от которого моя кровь воспламеняется, а выражение её лица тает в чистом блаженстве. Она дрожит в моих объятиях, превращаясь в лужу жидкой сексуальности.

Ебать меня. Она — именно то, что я попросил бы на Рождество, если бы мне пришло в голову просить о чем-либо. Теперь я прошу. Я хочу, чтобы эта искусительница была в моей постели и в моей жизни, навсегда.

Глава 7

Декабрина

— О, вау, — шепчу я, замирая на месте, когда Аларик выводит меня из лифта.

Демонстрационный зал «Дафна Пэрриш и Ко» превратился в зимнюю страну чудес. С потолка на невидимой проволоке свисают крупные снежинки, сверкающие в свете фонарей. Одна сторона комнаты превратилась в мастерскую Санты. Блейз восседает на роскошном троне, а рядом с ним стоит Джорджия. Это самые модные Санта и эльф, которых я когда-либо видела.

В центре помещения возвышается массивная рождественская ель, устремленная к потолку, её размеры поражают воображение. Великолепные красные и черные украшения с логотипом «Дафна Пэрриш и Ко» сверкают на ветвях между мерцающими лампочками и пушистой мишурой. Свежий аромат хвои наполняет комнату, создавая ощущение Рождества, возможно, впервые за весь год.