Искусник

В теле ощущалась вялость, а веки упорно опадали на глаза, не желая раскрываться и пялиться на пустынные улицы. А тут еще и зеркальце заднего вида отстрелили, не поймешь теперь, есть кто на хвосте или погоня отменяется.

«Лада» катилась тихонько, так, что наплывало ощущение странности, сновидности движения. Дома вокруг высились темные, редко-редко теплились освещенные окна. Всего однажды навстречу попалась поливальная машина, а фара мазнула по плащу одинокого гуляки.

Глянув вверх, на зеркальце, я ощутил прилив нежности – Лида спала, устроив головку на спинке заднего сиденья. Нога рефлекторно отодвинулась, сбавляя обороты. Пусть поспит.

Я поводил плечами, взбадривая организм. От выпитой кружки кофе толку чуть – теперь не засну, но желание погрузиться в сон достает по-прежнему. Ладно, на войне, как на войне…

Брови, следуя мыслям, нахмурились. Беда в том, что я не знал, как поступить. Превозмочь трусливую натуру, вступить в бой – это все смогу, заставлю себя. Но как? Где? Плана никакого, даже наброска мельком.

Пока я мешал организму заснуть, «Лада» добралась до улицы Строителей. Тихонько скрипнула тормозами у подъезда. Чисто вокруг, пусто.

– Лидочка… Вставай, маленькая… Приехали.

– Что? – вздрогнула девушка спросонья. – А… Уже?

– Пошли.

– Проводишь? – забормотала Лида.

– А как же.

– Уложишь?

– Обязательно.

Лифт загрюкал, завыл, поднимая нас, и качнулся у кромки шестого этажа. Девушка не сразу попала ключом в замочную скважину, но вот дверь открылась. Рука на автомате нащупала коробочку выключателя. Да будет свет…

– Я – всё… – вытолкнула Лида.

– Ложись, ложись…

«Маленькая» разделась, не особо меня будоража, и бухнулась в постель, довольно постанывая.

– Мне так сты-ыдно… – заныла она. – Я сплю, а ты… Я же тоже должна…

– Ты должна видеть сны, Лидуся, – перебил я девушку. – Мне очень важно знать, что ты в безопасности. Поняла?

– Ага…

– Поэтому спокойной ночи. Никому не открывай и никуда не выходи!

– Угу…

Поколебавшись, все-таки спросил:

– Ты говорила как-то… у Эдика ружье есть?

– Три… – пролепетала Лида, засыпая. – Три ружья… Там, в прихожке…

Погасив свет, я крадучись вышел из спальни, аккуратно прикрыв дверь за собой. На высокий и узкий сейф, притулившийся к шкафу в прихожей, я обратил внимание еще в самый первый свой приход, подивившись странному увлечению дипломата.

Возможно, Рожков просто собезьянничал, поддался чиновному поветрию. Когда первое лицо занимается дзю-до, то не всякий выйдет на татами. А вот если оно в теннис поигрывает… Почему бы на корте не попрыгать, мячик-другой не погасить? Нынче же в почете охота…

Потянув на себя дверцу сейфа, я лишь качнул хранилище. Наверху тихонечко звякнуло. Полапав крашенный металл, пальцами ухватил ключ. Ага… И Лиду будить не надо, подрабатывая «медвежатником»…

Повинуясь ключику, дверца щелкнула, отворяясь. Ух, ты…

«Зауэр три кольца»! Дорогое ружьишко… Вот! Я осторожно, чтобы не звякнуть, вынул карабин «Тигр».

– То, что надо… – выдохнул в доволе.

План родился сразу, как только оптика прицела ПСО-1 блеснула лиловым холодом. А патроны? Да их тут полно! Я сложил прямо в авоську коробочки с боеприпасом, и сунул карабин в чехол. Плавно застегнул «молнию».

«Вооружен и очень опасен!» – мелькнула хищная мысль.

Площадь Дзержинского, 20 мая 1973 года. Утро

Майор Еровшин вышагивал по длинному, темноватому коридору КГБ – и улыбался, расслабленно и чуть ностальгически. Лишь только появлялся встречный, улыбка гасла, кроясь под маской невозмутимости, а затем снова просилась на губы.

Даже запахи те же самые, что витали тогда. И эта, такая знакомая гулкая тишина. Шаги по ворсистой дорожке почти не нарушают ее. Приглушенные звонки телефонов, неразборчивый говор за лакированными дверями…

Могучий организм охранительной системы государства рабочих и крестьян жил и работал. Враг не пройдет.

Подходя к кабинету Бобкова, Роман Иванович ощутил непривычное, а потому и неприятное волнение. Вот те раз! Да никогда прежде не тревожил его вызов начальства! Правда, самый высокий кабинет, который ему доводилось посещать, занимал начальник 1-го отдела 5-го управления. Но чтобы сам Филипп Денисыч… М-да.

Вежливый секретарь не задержал Еровшина – скрывшись за клацнувшей дверью кабинета, он вскоре выскользнул, придерживая створку.

– Проходите, товарищ майор.

Роман Иванович сухо кивнул и перешагнул порог.

– Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант!

Бобков оторвался от извечной писанины, и ухмыльнулся:

– Экий ты строевой стал, товарищ Еровшин! Усаживайся. Как оно, на пенсии?

– Скучно, товарищ генерал-лейтенант, – признался майор, располагаясь в удобном кресле напротив огромного письменного стола. Хоть спи на нем.

– А давайте чуток опростимся, Роман Иванович, – включил Бобков обаяние, хоть и перебирая с душевностью. – Обойдемся без званий.

– Слушаюсь, Филипп Денисович, – ответил Еровшин, не думая, и побурел.

Хозяин кабинета понятливо улыбнулся. Призадумался, будто чего вспоминая, и построжел.

– Хотим привлечь вас, Роман Иванович, по делам нашей службы. Вы, надеюсь, не против?

– Да я только за! – оживился майор, чувствуя, как свежеют увядшие надежды.

– Отлично… – Бобков мягко прихлопнул ладонью по столешнице. – Диспозиция такая. Меньше, чем через месяц начнется визит генерального секретаря нашей партии в США. Встреча на высшем уровне, то, се… Ну, этим займутся иные товарищи, а наша сфера – журналисты, деятели искусства… Пока Леонид Ильич с Никсоном будут договариваться, охватим простых американцев культурной программой. Выедут группа певцов и певиц, поэт, кинорежиссер и художник с выставкой своих картин. Зовут последнего Антон Пухначёв…

– Ах, вот оно что… – протянул Еровшин.

Филипп Денисович значительно кивнул.

– Да, именно Антона Павловича можно назвать основной причиной, по которой мы пригласили именно вас, – продолжил он деловито. – Диспозиция такая. Пухначёв свел знакомство с Леонидом Ильичем совершенно случайно – товарищ Брежнев маленько заплутал на охоте, и вышел на художника. Тот как раз на этюды выехал, или как это у них называется… Пухначёв подвез Леонида Ильича, вот и все, как будто. Так, по крайней мере, говорят прикрепленные из 9-го управления. Говорят, но не договаривают! Возможно, художник оказал товарищу Брежневу первую помощь или… Не знаю даже, вариантов масса. Просто Леонид Ильич уж больно к Антону Павловичу расположился… Ну, да ладно, это нас не касается. Главное в том, что товарищ Брежнев доверяет товарищу Пухначёву. Мы фиксировали их долгие беседы и… В общем, Роман Иванович, надо постараться не допустить никаких идеологических диверсий во время визита. Как поведет себя художник в капстране? А если его завербуют или промоют мозги? Всякое бывает, вы же понимаете… Поэтому основной целью вашей загранкомандировки станет одно – бдеть, контролировать Пухначёва, ну и… хе-хе… держать и не пущать.