Искусство нарушать правила

— Любимый способ путешествовать?

— Во сне.

Она вздохнула. Даже такие простые вопросы не даются без труда.

— Что? — спросил он, насмешливо вскидывая руки вверх и притворяясь обиженным. — Я и правда терпеть не могу путешествовать — это скучно. Стараюсь в пути побольше спать. — Он наклонился вперед. — А вы, наверное, не верите в целительную силу дневного сна?

— Я не умею спать днем.

— Что, ни разу не спали днем? А вы попробуйте. Потренируйтесь. Очень полезный навык.

— Днем я обычно работаю.

Он широко улыбнулся:

— Ну, если бы вы спали так же плохо, как я, вам волей-неволей пришлось бы научиться спать днем.

— И давно у вас бессонница? — спросила Джесс. Наконец-то он заговорил о себе!

Ксандер поерзал на стуле, поменял позу, очевидно злясь на себя. Зачем он намекнул на то, что ему не хочется обсуждать?

— Можно сказать, всю жизнь… Так получилось.

Интересно, подумала Джесс, почему он, отвечая, не посмотрел на нее. Судя по его мимике и жестам, он солгал.

— Что помогает вам продержаться всю ночь? — не сдавалась она, решив забрасывать его вопросами, пока не узнает чего-нибудь полезного для статьи.

Он пристально посмотрел на нее; теперь он явно ее дразнил.

— Обычно по ночам мне помогает какая-нибудь горячая красотка, которая лежит рядом. — Он снова широко улыбнулся, но одними губами.

— Отлично. Ну а что дальше? Может, вы и на многочисленные тусовки ходите, только чтобы отвлечься? Разве не проще принять снотворное?

— На тусовках я получаю удовольствие. Знаете, так бывает… Там развлекаются. — Он лениво улыбнулся, как будто точно знал, как проводит ночи она. Джесс вспомнила свою холодную постель, и ее передернуло.

— К сожалению, у меня нет ни ваших возможностей, ни ваших ресурсов, — сказала она, стараясь не выдавать своего возмущения.

Вместо ответа, он встал и вышел; она, приоткрыв рот, смотрела ему вслед. Что это значит? Может, так он уклоняется от ответа на неудобные вопросы?

Она не успела встать и выйти следом за ним, когда он вернулся с альбомом для эскизов и карандашом в руке. Сердце у нее екнуло.

— Зачем вам все это сейчас? — удивилась она.

От волнения ей неожиданно стало жарко. Неужели он собирается рисовать ее прямо сейчас?

— Мне нужна небольшая разминка перед ужином; то, что я вижу перед собой, восхитительно, — ехидно заявил он.

— Вам в самом деле необходимо рисовать за столом? — вскинулась Джесс.

— Почему бы и нет? Вы ведь за ужином не забыли о своей работе. Почему бы и мне не вспомнить о своей?

Джесс осознала, что он прав, и вынуждена была смириться. В очередной раз пригладив прическу — ей показалось, будто руки стали чужими, — она выпрямилась.

— Послушайте, Ксандер, мне не слишком уютно…

— Не волнуйтесь, вам ничего не придется делать; мне нужно лишь схватить образ, прежде чем я его забуду. Приходится довольствоваться крупицами вдохновения, когда они меня посещают. К сожалению, я не всегда могу распоряжаться своей музой.

— Как и своим либидо, — буркнула Джесс, глядя в стол. Ей не хотелось встречаться с ним взглядом — она знала, что ей сразу станет неловко.

Он не ответил на ее колкость, но, когда она украдкой посмотрела на него, чтобы выяснить его реакцию, заметила, что его губы изогнулись в улыбке. Он был всецело сосредоточен на рисунке, но, наблюдая, как он быстро водит карандашом по бумаге, она увидела, как он метнул на нее взгляд и отметил, что она смотрит на него. Девушка поспешно отвернулась; щеки у нее пылали.

В комнату вошла Роза; она несла на подносе блюда. Джесс вздохнула с облегчением, когда Ксандер отложил альбом и импровизированный сеанс окончился.

Глубоко вздохнув, она робко попробовала лосося, спаржу и салат, которые Роза поставила перед ней. Джесс почувствовала, что совершенно лишилась аппетита, но было бы некрасиво показывать это хозяину. И все же она с трудом изображала, что получает удовольствие от еды. У нее, казалось, пропали все вкусовые ощущения.

С трудом справившись с половиной лосося, она отложила приборы в сторону.

— Что, не нравится? — спросил Ксандер, кладя нож и вилку на пустую тарелку.

— Нет-нет, все было очень вкусно. Мне правда понравилось. Просто для меня порция великовата. — Щеки у Джесс запылали. Опустив голову, она заметила, что и руки у нее дрожат, поэтому она поспешила сложить их на коленях, надеясь, что он ничего не заметил.

— Знаете, я еще не встречал журналистку, которая была бы такой никудышной лгуньей, — заметил Ксандер, поудобнее устраиваясь на стуле и закидывая руки за голову. Он пристально смотрел на нее. — Вы как будто не ели, а терпели страшную пытку.

Его слова оказались последней каплей.

Необходимость сохранять хладнокровие в его присутствии, мысль о том, что она может потерять работу, если ей не удастся задобрить его, и его явное неуважение к ее профессии довели ее до такого напряжения, что она не выдержала.

— Мне не хотелось верить сплетням о том, что вы — самовлюбленный идиот, но теперь я вижу, что в них есть доля истины.

Он смотрел на нее в упор, удивленно подняв брови и выдвинув подбородок, но не произнес ни слова в свою защиту. Неужели она все испортила? Неужели на ее карьере можно ставить крест? Джесс казалось, что почва уходит у нее из-под ног, и что теперь с этим делать, она понятия не имела.

Но, вместо того чтобы приказать ей убираться, Ксандер взял в руки альбом и карандаш и снова принялся делать наброски, как будто ее вообще не было в комнате. Минуту-другую Джесс сидела молча, ожидая, что он заговорит, но он упорно игнорировал ее.

— Извините, что сорвалась. Мне просто стало немного… не по себе.

Он по-прежнему молчал, как будто не слышал ее.

— Что ж… тогда… — Она сняла с коленей салфетку и бросила на стоящую перед ней тарелку. — В таком случае заканчивайте эскиз, а я вернусь к себе в отель.

Может быть, после того, как она выспится, утром все окажется не таким страшным и они сумеют начать все сначала. Джесс передернуло, когда она вспомнила о номере с тараканами.

Он молчал, когда она встала из-за стола и нагнулась, чтобы взять туфли. Она решила надеть их потом, главным образом потому, что высоченные каблуки помешали бы ей быстро уйти.

— Спокойной ночи, Ксандер! — сказала она, обращаясь к его макушке перед уходом. Оглянуться она не посмела, боясь увидеть насмешку на его красивом лице.