Искусство нарушать правила

Кровь бросилась ей в лицо, когда она подумала о том, как он будет пристально рассматривать ее всю, она мгновенно вспомнила о том, как в школе ее дразнили из-за лишнего веса. Нет, она не позволит воспоминаниям испортить ей настроение! Прошло уже много времени с тех пор, как Джесс справилась с приступами обжорства, она много работала над собой и не допустит, чтобы прошлое испортило ей жизнь.

Ксандер сидел на террасе с альбомом для эскизов и рисовал на бумаге большие круги. Когда она подошла ближе, он склонил голову и улыбнулся, удивленно подняв брови. Невольно обхватив себя руками, она постаралась как можно смелее улыбнуться в ответ. Джесс понятия не имела, о чем он думает. Кровь ударила ей в голову; руки задрожали.

«Соберись, — сказала она себе, — не забудь, что ты пошла на это ради спасения своей карьеры!»

Если она сумеет пережить сегодняшний сеанс, возможно, ей удастся выкачать из Ксандера побольше ценной информации. При мысли о «выкачивании» применительно к Ксандеру она на миг забылась; чтобы успокоиться, ей пришлось сделать несколько глубоких вдохов. Возбуждение, нараставшее в нижней части живота, никак не отпускало ее. Она сосредоточилась на том, чтобы совладать с собой и не броситься к нему со всех ног.

Она поудобнее устроилась на стуле напротив Ксандера и стала смотреть мимо него на озеро. Утреннее солнце ласкало разогретую кожу, легкий ветерок играл ее локоном, но Джесс никак не могла расслабиться.

Ксандер поднял голову и какое-то время молча смотрел на нее, положив перед собой альбом. Он не сводил аквамариновых глаз с ее лица. Джесс стиснула кулаки и осторожно положила их на колени, отвернувшись от художника в надежде отвлечься. Трудно успокоиться, когда тебя так пристально разглядывает мужчина, при виде которого у любой женщины внутри все тает, а сердце готово выскочить из груди.

— Джесс, расслабьтесь. У вас такой вид, как будто вы боитесь, что я сейчас буду вас пытать.

— Понятия не имею, почему вы решили рисовать именно меня, — призналась она, нервно поводя плечами.

Ксандер усмехнулся:

— Возможно, вы не знаете, что очень привлекательны.

В ответ она недоуменно нахмурилась:

— Почему вы решили, что я этого не знаю?

Ее резкость его как будто совсем не задела.

— Все можно прочесть по мимике и жестам. Вы не верите в себя. — Он порывисто наклонился к ней. — Вам не стоит так волноваться из-за того, что подумают другие; думайте о том, какая вы замечательная.

— Мне было бы намного легче, будь я и правда замечательной, — улыбнулась Джесс, но он не поддержал ее. Очевидно, ее ответ ему не понравился.

— Неужели вы не понимаете, как вы прекрасны? — негромко спросил он. От его пытливого взгляда у нее внутри все загорелось. О-ох… — Найдите в себе центр радости. — Он не сводил взгляда с ее лица, приковывая ее внимание к себе.

— Центр радости? — принужденно усмехнулась Джесс, скрывая изумление.

— Ну да… Такое место, где рождается ваша улыбка.

Она посмотрела на него в недоумении:

— И как же найти такое место?

— Ну, вспомните, когда вам в последний раз было хорошо, и постарайтесь сохранить в себе это чувство.

Она смерила его скептическим взглядом.

— Ну, постарайтесь, — попросил он. — Сделайте мне одолжение!

Она вздохнула и вытерла о джинсы вспотевшие ладони. Ей не хотелось, чтобы он заметил, как плохо она себя чувствует под его пристальным взглядом. Кровь гулко стучала в ушах. Осознав, что этот раунд проигрывает, в полной безысходности она со вздохом закрыла глаза, стараясь вспомнить, как была счастлива, когда Памела предложила ей работу в журнале. Она попыталась понять, откуда исходит теплое чувство, обнаружила его где-то в середине груди и еще раз вздохнула.

— Отлично, — сказал Ксандер. — А теперь посмотрите на меня, и пусть ваши глаза скажут, как вы себя чувствуете.

Ей не сразу удалось сосредоточиться, но все же она выполнила его просьбу. Она смотрела в его поразительные, завораживающие глаза и старалась передать ему свои чувства.

— Неплохо, только прекратите волноваться из-за того, что я о вас думаю. Дайте мне вас увидеть — увидеть по-настоящему.

— Понятия не имею, как этого добиться! — призналась Джесс, густо покраснев.

Он смотрел на нее так пронзительно, что ей показалось: она вот-вот потеряет сознание. Потом он встал, подошел к ней и, не спуская с нее глаз, опустился на колени.

— От чего вы прячетесь? — негромко спросил он, заправляя ей за ухо прядь волос.

Ей показалось, что ее ударило током в то место, которого он коснулся. Набравшись смелости, она подняла голову, и их взгляды встретились.

Чувствуя, как бешено колотится сердце, Джесс велела себе не отводить взгляда в сторону. Он был близко — так близко, что она улавливала свежий цитрусовый аромат, смешанный с жаром его тела. И он — она не сомневалась — смотрел на нее по-другому. Правда, она бы не сказала, как она это поняла. Просто почувствовала. Ею овладело неловкое, волнующее и пугающее чувство, в котором она сама боялась себе признаться. Чувство нарастало и вдруг сменилось непомерной усталостью. Она безуспешно попыталась подавить зевоту.

Ксандер тихо рассмеялся:

— Я вижу, вы утомлены. Пожалуй избавлю вас от пытки. — Он сел на пол.

— Слава богу! — выдохнула Джесс.

Художник нахмурился:

— Вам в самом деле неприятно, что я собираюсь вас рисовать? Не любите, когда на вас смотрят?

Она посмотрела на него; в ней боролись стыд и желание сопротивляться ему.

— Терпеть не могу.

— Почему?

Вздохнув, она отвернулась и посмотрела на обширную гладь озера, сверкавшую в лучах солнца. Она не торопилась с ответом. Надо рассказать все так, чтобы он понял: она не чокнутая.

— В семидесятых годах моя мама была моделью. Она вбила себе в голову, что и я сделаю карьеру на подиуме… К сожалению, я была приземистой и неуклюжей, кроме того, с детства не любила быть в центре внимания. — Она рассмеялась, стараясь казаться беззаботной и хладнокровной, но ей это не удалось. — И все же мама с четырехлетнего возраста одевала меня как куколку и записывала на всевозможные конкурсы красоты — их и сейчас иногда показывают в документальных фильмах, — продолжала она, хотя ей совсем не хотелось делиться неприятными воспоминаниями. — Я их ненавидела, эти конкурсы, но мать все равно заставляла меня участвовать. Только став постарше, я категорически отказалась ходить по подиуму… В детских конкурсах красоты я всегда занимала последнее место, и от постоянно разочарованного выражения маминого лица меня тошнило. — Она фыркнула, по-прежнему не в силах заставить себя смотреть на Ксандера. — С тех пор я терпеть не могу, когда на меня смотрят и когда меня судят. Предпочитаю раствориться в толпе на заднем плане.

Она пожала плечами, надеясь, что не окончательно испортила с ним отношения. Утром он ее буквально спас, проявил чудеса доброты. Теперь ей казалось, что она его должница. По крайней мере, она объяснила, почему ей так не хочется, чтобы ее рисовали. Пусть не думает, что она просто капризничает.

Когда она наконец набралась смелости и подняла голову, внутри у нее все сжалось: на его лице застыло выражение сочувствия.

— Так почему же вы согласились приехать сюда и позировать, раз для вас сеансы — в самом деле пытка? — негромко спросил Ксандер. В ожидании ответа он затаил дыхание и не сводил взгляда с ее чувственных губ.