Испанский театр. Лопе де Вега, Тирсо де Молина, Хуан Руис де Аларкон, Педро Кальдерон, Агустин Морето

Хуан

Они в Танжере, думается мне.

Фернандо

Чтоб отсидеться где-нибудь в подвале. Хуан Кутиньо, досточтимый граф! Исследуйте усердно эти дали, Покамест в полдень, над землею став, Не истомит нас солнце жгучим зноем. Скажите горожанам у застав, Что мы не угрожаем их покоям, Пусть только город без борьбы сдадут. Иначе в крепость мы ворвемся с боем И предадим пожару их уют.

Хуан

Я подоспею к самым их воротам, Хотя б гроза хранила их редут И молнии служили им оплотом.

(Уходит.)

Появляется шут Брито, одетый солдатом.

Явление второе

Дон Фернандо, дон Энрике, солдаты, Брито.

Брито

По счастию, я на материке И цел, наперекор своим расчетам. Страх и болезнь морская вдалеке, Меня не рвет все время, как с похмелья, При каждом сотрясенье и толчке. Удары волн о судно отшумели. Безумье — человеческий удел Доверить деревянному изделью. Я на земле бы умереть хотел, А не в воде, и то как можно позже.

Энрике

Ужель тебе дурак не надоел?

Фернандо

А знаешь, вы безумьем оба схожи. Предчувствиям значенье придавать, Себя без основания тревожа! Душевных сил на выдумки не трать.

Энрике

Все время я во власти опасений. На всем беды зловещая печать. Чуть выплыли, в то самое мгновенье Как стал вдали скрываться Лиссабон, Загородило солнце нам затменье И флот рассеял по морю циклон. Как будто сон дурной все время снится. Взгляну вперед — в крови весь небосклон, Над головою днем ночные птицы, А на землю взгляну — кругом гроба, Куда, споткнувшись пред своей гробницей, Мне с первых же шагов упасть судьба.

Фернандо

Ошибочен тоски налет унылый. Жизнь не черна, а светло-голуба. Что нам галеру буря потопила — Могли мы без галеры обойтись. Что вечер в пурпур окунал ветрила — Багрянцем в нашу честь горела высь. Что птицы и морские исполины Вкруг нас в воде и воздухе вились, Так этой нечистью кишит чужбина, А ведь не мы сюда их привезли! Они пророчат горькую судьбину Не нам, а жителям чужой земли. Арабам страшны эти предвещанья. Беда минует наши корабли. Мы — просвещенные, мы — христиане; Не с тем чтобы победой щегольнуть И славой увенчать завоеванье, Пустились мы в далекий этот путь, Но для распространенья веры в бога Подставим мы ударам вражьим грудь. Но даже если он рассудит строго И не победу нам, а смерть пошлет, Мы будем благодарны столь же много За радостный и горький оборот. Не следует теряться в перепуге: Нас справедливый суд господень ждет, Нам нечего робеть, мы божьи слуги.

Появляется дон Хуан.

Явление третье

Те же и дон Хуан.

Хуан

Верный твоему приказу, Только к крепости подъехав, Я увидел в отдаленье Верховых летящих стаю. Кони двигались так быстро И земли едва касались — Я б скорей отнес их к птицам, Чем в разряд четвероногих. Воздух, ветер или почва Их поддерживают в беге, Но они с горы от Феца К нам навстречу вниз несутся.

Фернандо

Надо их достойно встретить. Выставим аркебузиров, Во втором ряду за ними Всадников в броне расставим. В добрый час, вперед, Энрике, Это славное начало!

Энрике

Я не буду падать духом И пугаться перемены. Я твой брат родной, Фернандо. Даже смерть мне не страшна.

Все, кроме Брито, уходят.

Явление четвертое

Брито один.

Брито

Место мне всегда в обозе. В мыслях о своем здоровье Я стремлюсь туда, где вижу Лазаретную палатку. Вот они и в рукопашной. Образцовый бой на копьях! Надо отойти подальше, Чтоб судить на расстоянье.

(Уходит.)

За сценой трубят трубы.

Другая часть морского берега близ Танжера

Дон Хуан и дон Энрике сражаются с многочисленными маврами.

Явление первое

Дон Хуан, дон Энрике, мавры.

Энрике

Марш во весь опор за ними! Мавры в бегство обратились!

Хуан

Очищают поле, в трупах Человеческих и конских.

Энрике

Но скажи мне, где Фернандо? Отчего его не видно?

Хуан

Он увлекся так погоней, Что исчез вдали бесследно.

Энрике

В путь, на розыски, Кутиньо!

Хуан

Я с тобою неразлучно.

Дон Хуан и дон Энрике уходят.

Появляются дон Фернандо с саблею Мулея и и обезоруженный Мулей с одним щитом.

Явление второе

Дон Фернандо, Мулей.

Фернандо

Ты остался посредине [146] Всеми брошенного поля. Эту братскую могилу Я б назвал театром смерти. Ты один как перст остался Средь покинутого поля. Прочие в твоем отряде Наголову все разбиты. Ты остался, потому что Конь твой, весь в крови и мыле, Пав, тебя отдал мне в руки Как военную добычу. Я горжусь и рад поимке Более, чем если б поле Было красно не от крови, А покрыто сплошь гвоздикой. Радость эта заглушает Боль от вида стольких бедствий. Опьяневши от победы Над тобой, когда ты сдался, Из неисчислимо многих Лошадей освобожденных, Под седлом, но без хозяев, Завладел я этим чудом. Это, судя по породе, Помесь пламени и вихря, Белизна ж на мысль наводит О ее родившем снеге. Конь тот молнией мелькает, Легким вихрем конь несется, Конь плывет, как белый лебедь, Гибкою змеею вьется. Это мужество и гордость С красотой в соединенье. Ржанье обличает силу. Севши на него с тобою, Понял я, чей конь под нами. Он, морской ладье подобный, Вынес нас из моря крови. Вот без сил он растянулся От тоски и утомленья. Знать, чутьем он понял что-то, Что-то про себя подумал: «Мавр на мне сидит печально, Веселится португалец. Неужели, конь арабский, Я душой такой предатель? Не ступлю ни шагу дальше, Грохнусь ниц и лягу наземь». Но скажи мне, бедный пленник, Отчего ты безутешен? Только горечь ли плененья Исторгает эти вздохи? Может, мне в борьбе с тобою Посчастливилось недаром? Может, ты до нашей встречи Сам от скорби обессилел? Тот в предвиденье неволи, Кто со стойкостью мужскою Долго так со мною дрался! Не таи греха, откройся! Вот увидишь, будет легче. Но поторопись, покамест Мы не в португальском войске. Что тебя томит и мучит? Может быть, прямой виновник Выпавшей тебе невзгоды, Я в одно и то же время Поддержать тебя сумею, Устраню причину вздохов, Если это устранимо.

146

Ты остался посредине… — На зависимость этого монолога Фернандо от романса великого испанского поэта XVII века Луиса Гонгоры в специальной научной литературе уже указывалось. С несколько вольным переводом романса Гонгоры, сделанным К. Пальмонтом, можно познакомиться в книге: Кальдерон, Сочинения, изд. М. и С. Сабашниковых, М. 1902, стр. 550–554.