Использовать до...
Шрифт:
Боже мой! Что с ней творилось! Какие у неё были глаза! Я ещё никогда не видел её такой. Она пересела в кресло, когда я начал говорить с её матерью. И сейчас сидела тихо, смотрела то на меня, то на мать.
Ольга затравленно смотрела на меня, в глазах стояли слёзы. В них отражалась боль, переживание, запоздалое раскаяние. Она осипшим голосом произнесла:
– Да, я очень виновата перед дочерью! Станислав! Не Вам осуждать меня! Смалодушничала, побоялась! Но, Вы же не знаете, тогда была совсем другая обстановка в стране. Зелинский шантажировал меня! Пригрозил посадить в долговую
– Танечка, доченька! Прости меня, пожалуйста! Хорошая моя! Я все эти годы только о тебе и думала, переживала. Для тебя старалась, каждую копейку экономила. Думала, приеду и посажу этого гада! Или киллера найму! Заплачу любые деньги! У меня ведь больше нет никого, кроме тебя! Зачем мне всё? Я очень надеялась, что ты поймешь меня и простишь! Не позволяй твоему любовнику оскорблять меня! Он не был в такой ситуации!
Таня опустошенно сидела и слушала откровение матери. Посмотрела ей в глаза, сглотнула подступивший к горлу комок, закусив губу, собралась с мыслями, сказала:
– Станислав не собирался осуждать, а тем более оскорблять тебя! Он просто высказал тебе всё, что хотела сказать тебе я! Высказал мои мысли, которые я не решалась озвучить!
– она благодарно взглянула на меня, потом продолжила.
Мама, я поняла тебя! Но, понять, не значит простить! Мне ещё очень больно, ещё рана слишком свежа. Я надеюсь, пройдет время, и я прощу тебя. Мне хочется в это верить! А пока - извини! Не могу себя пересилить. Я всю жизнь прожила через «не могу» и через «не хочу». Потерпи ещё, если сможешь. Просто у меня пока нет сил, чтобы простить тебя!
========== Часть 19 ==========
Я сидел в кресле, на душе скребли кошки. Я понимал, как тяжело им обеим. Да, наверное, будь я на месте Ольги в то время, вероятно, поступил бы так же. Мне не понять, чем руководствуются женщины в таких вопросах. Я - мужик, и решил бы всё гораздо проще и легче, по-мужски! Убил бы этого гада и всё! Нет, Таня права! Моральные мучения гораздо хуже. Чувство вины угнетает гораздо сильнее, чем пуля в виске! Она молодец! Презрение и полный игнор от собственной дочери - вот достойное наказание такому отцу. Как он валялся у неё в ногах, вымаливая прощение! Переступила, ушла! Гордая! Люблю её, с каждым днем всё сильнее.
Ольга Александровна тяжело вздохнула, поднялась с дивана, бросила на меня растерянный взгляд, закрыла за собой дверь.
Только она вышла, Таня бросилась ко мне, обхватила меня за плечи, прижалась щекой к моей щеке.
– Славочка, спасибо тебе! Ты просто мысли мои прочел! Я же сама ей хотела всё это высказать! Не решилась просто. Она ведь моя мать. Не суди её строго.
Обнимаю её, шепчу на ухо:
– Тань, да всё я понимаю! И что мать… Обидно за тебя стало, так и знал: ты ей не скажешь, пожалеешь. А сама потом себя грызть будешь, маяться. Ну, кто бы ещё ей высказал, если не я?
– Ох, какое счастье,
что ты у меня есть! Я тебя очень люблю! – она мягко прикоснулась своими теплыми губами к моей щеке, а потом накрыла ими мои губы.– И я тебя люблю, родная моя! – еле успеваю сказать ей между поцелуями.
Когда я вышел из её комнаты, направляясь по коридору к выходу, одна дверь тихонько приоткрылась. Ольга Александровна выглянула, остановила меня.
– Станислав, я Вас ждала!
– Зачем?
– Нам надо поговорить.
– По-моему, мы уже сказали друг другу всё, что хотели сказать! – делаю вид, что хочу уйти.
– Не уходите, прошу Вас!
– глаза умоляют.
– Ладно, давайте поговорим! – соглашаюсь, как будто вынужденно.
Интересно, что такого она может мне сказать? Прохожу в её комнату, присаживаюсь на краешек дивана. Садится рядом. Не может решиться начать, нервно ломает себе пальцы, кусает губы. Трудно. Потом собирается с духом, начинает говорить:
– Слава!
Поправляю её:
– Стас!
Сбиваю её с мысли, она переспрашивает:
– А, что?
– Называйте меня - Стас! Слава - я только для Танечки!
Хмыкнула:
– Вот как?
– Да, так! Говорите, или я ухожу! – тороплю её.
– Стас! Пожалуйста, простите меня! – наконец выдает она.
Удивляюсь:
– За что?
– За то, что не доверяла Вам!
Поворачиваюсь, пристально смотрю ей прямо в глаза:
– А теперь доверяете?
Не выдерживает моего взгляда, отводит глаза в сторону:
– Теперь я знаю, что Вы честны с Таней. Я не знаю, действительно ли Вы её любите.
– Вы сомневаетесь?
– Там, где деньги - любви нет! А где большие деньги – её нет и подавно! Только корысть!
– Да, признаюсь - я корыстен, но в меру! Хотя, у каждого своя мера. Я не хочу, чтоб моя девочка нуждалась в деньгах. Обеспечить её я могу и сам. Речь идет просто о компенсации её потерянных лет, когда она была несчастна. Должна же быть справедливость!
Ольга посмотрела на меня удивленно:
– Вы до сих пор верите в справедливость?
– Не поверите! Я порой её даже устанавливаю! – усмехаюсь иронично.
– Стас, можно Вас попросить?
– О чём?
– Я хотела бы съездить к Зелинскому.
– В глаза ему посмотреть? – опять усмехаюсь.
– Да, посмотреть в глаза этой сволочи! И я прошу Вас сопровождать меня в этой поездке!
– Вчера Ваша дочь уже ездила к нему. Отхлестала его по щекам, высказала ему всё. Сказала, что отца у неё больше нет. А я после навестил его, попросил написать завещание в пользу дочери.
Ольга вдруг радостно посмотрела:
– Попросил или настоял? – допытывалась она.
– Неважно! Я за справедливость, и чтоб каждому по заслугам!
– отмахнулся я.
– Вот и я хочу, чтоб по заслугам! – сказала твердо, с какой-то решимостью.
– Хорошо, завтра с утречка я заеду, если не передумаете! – я встал и быстрым шагом направился к выходу…
========== Часть 20 ==========
Карпов приехал рано утром. Зашел к Тане, собирался довезти её до работы. Заодно и Ольгу Александровну сопроводить к бывшему мужу.
Татьяна удивленно спросила:
– Мама, а ты куда, с утра пораньше?
– Поеду, бывшего мужа проведаю!