Испытание славой

— Сеньор Иньиго, — на меня снисходительно посмотрел португалец, — какая разница? Капитан продаст этих и вернётся в Африку, где их бегает ещё очень много, они же ему почти бесплатно достаются, чёрные с удовольствием сами продают других чёрных. Нужно просто приплыть туда и найти тех, кто готов продать свой товар.

Я замолчал, не став высказывать свои соображения о том, что если уж они занимаются этим делом, то хотя бы нужно делать его хорошо, но было видно, что им действительно была безразлична судьба негров, которых они не считали даже за людей.

Вскоре один за другим наши корабли причалили к выделенным нам местам, а ко мне заторопились капитаны с других кораблей, поскольку была договорённость, что я оплачу им все расходы, в том числе портовый сбор и стоянку сроком на неделю.

Сеньор Альваро отправился разбираться с ними и портовыми служащими, которые словно чайки налетели на сладкий пирог из такого количества кораблей, где явно можно было чем-то поживиться, а я остался ждать на борту корабля, поскольку никто из нас не говорил на португальском, чтобы отправиться в город на поиски жилья, а с латынью здесь у людей по признанию самого владельца корабля были большие проблемы.

Этим я собирался заняться сам, как только управляющий утрясёт с помощью капитанов и золота, все формальности с нашим прибытием. Он вернулся через час, злой, взъерошенной и крайне недовольный.

— Содрали гады почти двести флоринов, сеньор Иньиго, — пожаловался он, — мы так разоримся, если останемся тут надолго.

— Ничего, сеньор Альваро, — улыбнулся я, видя, как он экспрессивно ругает португальцев на родном кастильском, — ваш племянник, побыв со мной рядом, с лёгкостью стал тратить по пять тысяч флоринов. Думаю, скоро и вы привыкните к таким суммам.

Кастилец удивлённо посмотрел на меня и покачал головой.

— Одни растраты, одни растраты, — пробурчал он.

Посмеиваясь над ним, я показал Бернарду, что мы сходим на берег и швейцарец тут же выделил охрану.

— Сеньор Иньиго, можно я с вами? — ко мне подошёл предводитель госпитальеров, — хотя бы осмотрюсь в новом городе.

— Тогда только вы, сеньор Аймоне, — не стал я отказывать рыцарю, поскольку уже ранее отказал Хуану и Пауле в этом. Я не хотел ходить на переговоры огромной толпой, привлекая к себе всеобщее внимание.

— Благодарю вас, сеньор Иньиго, — склонил он голову.

— Тогда идём, мы готовы, — показал я ему на Бернарда, себя и всего десять охранников, — остальные остаются на кораблях.

Если госпитальер и удивился, то вида не подал и по перекинутой доске между кораблём и пристанью мы все перешли на каменную мостовую.

— Куда, сеньор Иньиго? — обратился ко мне Бернард.

— Для начала в первую же церковь, нам нужен переводчик, — сказал я, — сеньор Жуан предупредил меня, что латынь здесь знают крайне немногие. Так что нам нужен кто-то, кто говорит на обоих языках.

Наша небольшая группа словно ледокол вошла в большой поток людей и повозок, которые вливались или выходили из порта. Рослые, широкоплечие швейцарцы в броне и шлемах, а также с мечами на поясе, заставляли людей молча расступаться, поскольку нарываться на ссору с наёмниками, безумцев не находилось.

Сразу за портом находилась огромная площадь, где торговали только что привезённым товаром. Обилие чёрных тел, измученных голодом, жаждой и дальней дорогой просто поражало моё воображение. Белые надсмотрщики и работорговцы торопливо подгоняли их, загоняя в загоны, словно скот, откуда уже потом их выводили и тут же продавали новым владельцам, которые во множестве крутились на площади, отличаясь от самих продавцов более богатыми одеждами. Но и то, я видел, что это всего лишь перекупщики, которые скупая рабов, формировали из них разные группы по возрастам, полу и затем их уводили по разным направлениям: кого обратно в порт, видимо для отправки морем дальше, кого оставляли в городе.

Мы молча проходили мимо всего этого бесконечного хаоса торгов, купли и продажи, как слева я увидел, что огромного негра избивают два надсмотрщика, а он закрывая локтями и руками голову, несколько раз успел перекреститься.

— Он христианин? — удивился идущий рядом со мной сеньор Аймоне, увидевший то же, что и я.

— Идём туда, — ткнул я пальцем в сторону происходящего.

— Что здесь происходит? — на латыни обратился я к надсмотрщикам.

Те резко повернулись, со злостью на лицах, но увидев хмурую вооружённую охрану, а главное меня, во всём своём блеске флорентийской моды, они тут же начались кланяться и лепетать, что-то на португальском.

— Итальянский, французский, английский? — перебирал я языки, но те лишь низко кланялись.

— Сеньор! Сеньор, — оттуда-то из-за шатров выбежал хорошо одетый человек и подбежал к нам, — я хозяин этого раба, что вас интересует?

Заговорил он со мной на неплохом кастильском.

— Почему эти люди избивают христианина? Где его крестик? — показал я на негра, который сидя на земле, снова перекрестился, сложив руки в молитвенном жесте.

Хозяин, увидев его жесты, поморщился.

— Проклятый священник, испортил мне раба! — прошипел он, изрыгая ругательства в сторону неизвестного мне служителя церкви.

— Сеньор, его сиятельство задал вам вопрос, — сквозь зубы процедил сеньор Аймоне, кладя руки на пояс, где висели меч и кинжал.

Услышав мой титул, хозяин рабов стал кланяться мне ещё ниже.

— Он из новой партии, ваше сиятельство, — залепетал тот испуганно, — прибыл неделю назад, но поскольку на корабль попросился вернуться на родину священник, а я идиот согласился, то теперь пожинаю результаты своей доброты. Он некоторых крестил и теперь я не могу их продать, а едят они в три горла.

— Они — это кто? — поинтересовался я.

На что хозяин показал на сидящих в крайнем загоне троих мужчин, и двух женщин.

— Все христиане? — утонил я, на что он кивнул.

— Сколько стоят?

— Все? — его глаза тут же алчно блеснули.

— Все, — кивнул я, показывая на своего управляющего, — сеньор Альваро, поторгуйтесь с хозяином этих рабов, выкупите их и сразу оформите им вольную. Побудут пока у нас в качестве слуг, пока не поймём, что делать с ними дальше, а то боюсь господь не простит нас, если мы будем оставлять своих братьев по вере в горе и беде.

Управляющий с восхищением посмотрев на меня, ушёл торговаться, а госпитальер уважительно посмотрел на меня.

— Не устаю удивляться вам, сеньор Иньиго, — покачал он головой, — поступок настоящего христианина.

Я перекрестился, но тут негр явно что-то услышал из разговора надсмотрщиков, вскинул голову и пополз к нам на коленях, умоляюще сложив руки.

— Он явно что-то хочет, — показал я на него пальцем.

— Пойду позову хозяина, этот раб не говорит ни на каком понятном языке, сеньор Иньиго, — сразу вызвался помочь сеньор Аймоне и пошёл к ожесточённо торгующимся мужчинам, и вскоре вернулся с негром, одетым в цивильное европейское платье и посматривающий на обнажённых собратьев свысока. Подойдя к нам, он первым делом поклонился мне, затем сквозь губу что-то бросил тому негру, что сидел на коленях, и перевёл мне его ответ на латыни.