Испытание. По зову сердца

— Да вот, товарищ комиссар, эта стерва рыжая говорит, что по святому писанию ему не положено кровь проливать... И поэтому, дескать, винтовку не берет...

— Кто вы такой? — Хватов повернулся к бородатому солдату.

— Айтаркин.

— Почему не берете оружие?

— Исповедую святое евангелие. Баптист я, — нисколько не испугавшись, ответил Айтаркин.

— Баптист? — Хватов от неожиданности потер ладонью подбородок. — Но ведь вас призвали, и по закону вы должны защищать Родину. А защищать Родину можно только с оружием, не то враг вас тут же живьем заберет.

— Небось не заберет! — шмыгнул носом Айтаркин. — А человечью кровь я все равно проливать не буду!..

— Но вот вы сейчас пообещали кому-то своротить, как вы выразились, морду набок, тогда бы вы, наверное, пролили кровь?

Солдаты захохотали.

— Ну что ж, пускай не лезет! — Айтаркин зло взглянул в сторону обидчика.

— А если враг тебя схватит за горло?.. — Для пущей выразительности Фома Сергеевич вытянул вперед руку со скрюченными пальцами.

— Если схватит, то морду сворочу, — ответил Айтаркин.

— Голыми руками?

— А чем попало!

— Так не лучше ли на этот случай иметь оружие?

— Я сказал, что не возьму, — значит, не возьму!..

Солдаты снова загудели. Если бы здесь не было Хватова, они бы наверняка силой заставили Айтаркина взять винтовку.

— Назначить его в обоз повозочным! — приказал Хватов подошедшему командиру роты. — На сани с боеприпасами. Но предупреждаю, — повернулся он к Айтаркину, — если гитлеровцы отберут у вас патроны, будем судить, как предателя. Поняли?

— Понял! — пробурчал Айтаркин и отошел в сторону.

Хватов понял, что в душе этого человека идет борьба тупого фанатизма с долгом солдата.

— А что касается винтовки, — сказал он, — то это, в конце концов, его дело. — Солдаты недовольно зашумели. — Но, конечно, солдат без оружия всегда брюхом тужит, а с оружием — с целой ротой сдюжит!.. Правильно я говорю?

— Так точно, товарищ комиссар! — лукаво подмигнув, сказал один из солдат. — Солдат с оружием — воин, а без оружия — брюхом болен!.. — При этом он схватился за живот и скорчился, как будто его одолевали колики.

Вокруг захохотали.

Вместе со всеми смеялся и Хватов. Чтобы поддержать веселое настроение бойцов, он рассказал им, как Груздев взял в плен гитлеровского капитана. Во время рассказа к ним подошел комбат.

Стоявший около Хватова круглолицый солдат вдруг напустился на своего соседа:

— Хиба не бачишь, шо ли? — Подняв ногу, стал заправлять солому в пятку прохудившегося валенка и уже намеревался ударить ротозея, наступившего на задник его валенка.

— А ты чего выпустил свои каптюры? — огрызнулся тот и схватил его за руку.

На них зашикали. Круглолицый солдат отошел в сторону, сел на дышло саней, снял дырявый валенок, вытащил из него солому, перегнул ее пополам и снова засунул в валенок.

Хватов с упреком посмотрел на комбата. Сквозной понял взгляд комиссара.

— Сейчас заменим, товарищ комиссар! — сказал он.

Вместе со Сквозным Хватов направился к его землянке, около которой уже выстроилась шеренга награждаемых. На правом фланге стояли Кочетов и Подопригора. К ним присоединился и Кремнев, пришедший из штаба дивизии получить орден вместе с товарищами. Шагах в пяти от них стояли накрытые солдатской палаткой ящики из-под снарядов, заменявшие сейчас стол. На ящиках лежали ордена и медали, а левее — накрытое полотенцами угощение с фронтовой чаркой.

Вручая ордена и медали, Хватов сам прикреплял их к груди каждого награжденного солдата. Те, чья очередь подходила, сами расстегивали полушубки. Лишь левофланговый боец не сделал этого даже тогда, когда к нему подошел Хватов с орденом Славы. Он протянул руку за орденом.

— Нет, товарищ Хабибуллин, — Хватов потянулся к пуговицам полушубка. — Разрешите, я сам вам на гимнастерку...

— У меня гимнастерки нет, — тихо сказал Хабибуллин и стал нехотя расстегивать полушубок.

— А где же гимнастерка? — спросил Хватов, с возмущением взглянув на Сквозного. — Сейчас же выдать новую!.. — Хватов сдержал свое негодование, чтобы не подрывать авторитета комбата в глазах солдат.

Пока всем вручали награды и потом их «обмывали», привезли и новую гимнастерку. Хабибуллин пошел в землянку комбата, переоделся и вышел оттуда, не надевая полушубка. Хватов приколол к его груди орден Славы. По этому поводу бойцам разрешили пропустить еще по одной чарке.

Возвратясь в расположение штаба полка, Хватов прошел в землянку комиссара. Там в это время собрались все полковые политработники. Хватов высказал им все, что о них думал. Особенно досталось пропагандисту полка капитану Парахину, который, будучи только что в батальоне Сквозного, как он сам выразился, не обратил внимания на эти «мелочи».

— Я — пропагандист, а не ротный старшина, — оправдывался Парахин.

— Вы в первую очередь коммунист, дорогой товарищ, да еще руководящий, — оборвал его Хватов.

Парахин попробовал удержаться на своих позициях:

— Эти претензии нужно предъявлять начальнику обозно-вещевого снабжения, — отстаивал свои доводы Парахин. — Он должен этим делом заниматься...

— Мне это известно! — снова перебил его Хватов. — Но и вы не чиновник от политработы. Вам положено знать, каково материальное обеспечение бойца. И раз вы пришли в роту, в батальон, вы должны вникать в нужды бойцов и помочь командованию готовиться к наступлению не болтовней, а делом.

— Значит, по-вашему, пропагандистская работа в батальоне — болтовня? — разгорячился Парахин. Он решил, что Хватов в его лице нашел «козла отпущения» и придирается к нему. — Я там целых два дня работал. Инструктаж политруков и комсоргов провел? Провел. Чтецов выделил? Выделил. Сообщение Информбюро читали? Читали. Сам в ротах беседу провел — «Боец, будь всегда в боевой готовности». Актуально? Актуально. — Парахин загибал пальцы, перечислял все им сделанное.

— А настроения красноармейцев не выявил? Не выявил. Рваные валенки на бойцах не увидел? Не увидел! — В тон ему, так же загибая пальцы на руке, считал Хватов. — Даже баптиста и то проглядел! В итоге ваша работа прошла поверху, не затрагивая глубины жизни роты. И вот из-за беззаботности ротного и батальонного командования, а также и вашей, товарищ Парахин, красноармейцы послезавтра пошли бы в наступление в рваных валенках, без рукавиц и гимнастерок...

— Тогда назначьте меня в тыл полка! — вызывающе крикнул Парахин.

— Бросьте болтать! — не выдержал Хватов. — Слушайте и выполняйте! Политработник должен интересоваться и кружками, и ложками, и тем, как и чем кормят бойцов. Не вредно иногда похлебать с ними из одного котелка, проверить, есть ли у них табак. Политработник должен быть человеком, умеющим понять и распознать нужды солдата, жить тем, чем он живет!..

Парахин раскрыл рот, намереваясь еще что-то возразить, но Хватов осадил его: