Исторические записки. Том 2

Однако оставалась еще южная армия. Пинъян-хоу, услышав о происходящем, рассказал первому советнику [Чэнь] Пину о замыслах Люй Чаня [53] . Первый советник Чэнь Пин вызвал Чжусюй-хоу, чтобы тот помог главе военного ведомства. Тайвэй приказал Чжусюй-хоу следить за воротами лагеря, а Пинъян-хоу приказал отправиться к начальнику дворцовой стражи и сказать: “Не позволяйте советнику императора Люй Чаню входить в ворота дворца”. Люй Чань, не зная о том, что Люй Лу уже покинул северную армию, отправился во дворец Вэйянгун с намерением поднять мятеж, но его не впустили в покои дворца, и он стал прохаживаться около них взад и вперед. Пинъян-хоу [Цао Ку], опасавшийся, что ему не одолеть [Люй Чаня], поспешил доложить главе военного ведомства [Чжоу Бо] о положении дел. Глава военного ведомства тоже боялся, что не сумеет одолеть род Люй, и не осмеливался открыто призвать к его уничтожению. Он послал во дворец Чжусюй-хоу, сказав: “Поспешите во дворец для защиты императора”. Чжусюй-хоу попросил [дать ему] солдат, и тайвэй дал ему более тысячи воинов. Войдя в ворота дворца Вэйянгун, [Чжусюй-хоу] увидел во дворе [Люй] [217] Чаня. Когда наступило время дневной трапезы, [Чжусюй-хоу] напал на Чаня, и [Люй] Чань бежал. В это время поднялся ураганный ветер, среди сопровождавших [Люй Чаня] возникло замешательство, и никто не смел вступить в борьбу. [Чжусюй-хоу], преследуя [Люй] Чаня, убил его в отхожем месте для чиновников приказа по охране дворцовых ворот. После того как Чжусюй-хоу убил [Люй] Чаня, император приказал чиновнику по поручениям, имея при себе верительный знак, пойти отблагодарить Чжусюй-хоу [за его действия]. Чжусюй-хоу пытался отобрать верительный знак, но ечжэ не соглашался отдать его, тогда Чжусюй-хоу схватил самого церемониймейстера, посадил на колесницу и поехал вместе с ним. Используя верительный знак императора, [Чжусюй-хоу] вошел в дворцовые покои и отрубил голову Люй Гэн-ши — начальнику дворцовой стражи во дворце Чанлэгун. Возвратившись обратно, [Чжусюй-хоу] примчался в лагерь северной армии и доложил о совершившемся главе военного ведомства [Чжоу Бо]. Глава военного ведомства встал и, поклонившись, поздравил Чжусюй-хоу, [а потом] сказал: “Опасались мы только Люй Чаня, ныне, когда он уже казнен, [можно считать, что] Поднебесная умиротворена”. После этого он разослал отряды своих людей, которые ловили мужчин и женщин из рода Люй и, невзирая на возраст, предавали их смерти. В день синь-ю (27 сентября 180 г.) был схвачен и казнен Люй Лу, а Люй Сюй забили до смерти палками. Глава военного ведомства послал людей убить Люй Туна, носившего титул Янь-вана, и низложил Лу-вана Яня. В день жэнь-сюй (28 сентября) наставник императора Шэнь И-цзи был восстановлен в должности левого первого советника. В день у-чэнь (4 октября) Цзичуань-ван [Тай] был переведен управлять землями Лян, а сыну чжаоского Ю-вана по имени Суй даровали титул Чжао-вана. [Лю] Чжан, носивший титул Чжусюй-хоу, был послан к Ци-вану сообщить о казни всех членов рода Люй и передать приказ о прекращении военных действий. Войска Гуань Ина в Инъяне также прекратили военные действия и вернулись обратно. [218]

53

Последняя, состоящая из 13 иероглифов фраза о беседе Пинъян-хоу с первым советником повторяет мысль предыдущего абзаца и отсутствует в аналогичном тексте глав Хань шу и Цзы чжи тун-цзянь. Можно согласиться с мнением Лян Юй-шэна и других комментаторов, что имело место случайное повторение или интерполяция этих 13 знаков. Без всякого ущерба для изложения их можно было исключить из Ши цзи.

Высшие сановники, собравшись вместе, строили тайные замыслы, говоря так: “Малолетний император, а также Лян-ван, Хуайян-ван и Чаншань-ван не настоящие сыновья императора Сяо-хуй-ди. Императрица Люй-хоу, прибегая к уловкам, брала чужих сыновей, убивала их матерей и воспитывала их в задней половине дворца. Она заставляла императора Хуй-ди признавать их своими сыновьями и объявлять их наследниками и ванами, чтобы таким образом укрепить род Люй. Ныне все члены рода Люй уже уничтожены, но если утвердится поставленный ими на престоле, то, когда он вырастет и станет управлять делами, нам не сдобровать [54] . Лучше выбрать мудрейшего из ванов и поставить его императором”.

54

Выражение чжи со ли *** — “если утвердится поставленный ими на престоле” — мы отнесли к одному малолетнему императору, связывая это логически с дальнейшими поисками кандидата в государи. Однако если иметь в виду всю группу малолетних, извлеченных из гарема Люй-хоу и назначенных ванами, то можно передать это и множественным числом: “если утвердятся те, кого они поставили…”. Именно так перевели Шаванн (МИС, 2, 438) и Уотсон (т. I, стр. 338).

Некоторые говорили: “Циский Дао-хуй-ван был старшим сыном императора Гао-ди. Ныне его законным сыном от старшей жены является Ци-ван, и, если говорить по существу, он приходится императору Гао-ди законным внуком от старшего сына и его можно возвести на престол”. Но высшие сановники сказали: “Род Люй, [пришедший к власти] через жену императора, принес много зла, поставил под угрозу гибели храм наших предков и породил смуту среди заслуженных слуг наших. Мать нынешнего Ци-вана вышла из рода Сы, а Сы Цзюнь — дурной человек. Если поставить государем Ци-вана, вновь появится род, подобный роду Люй”. [Некоторые] предлагали поставить государем Хуайнань-вана [Лю Чана], но он был мал, да и семья матери имела плохую репутацию. Тогда [высшие сановники] сказали: “Дай-ван [Лю Хэн] — самый старший из ныне живущих сыновей императора Гао-ди, его сыновняя почтительность и гуманность широки и глубоки. Род его матери — вдовствующей императрицы Бо — уважаем и безупречен. Более того, если поставить [государем] старшего, это будет благоприятствовать [делам], а коль скоро о его сыновней почтительности и гуманности известно в Поднебесной, он подходит”. Еще раз посоветовавшись друг с другом, высшие сановники тайно послали гонца призвать Дай-вана [в столицу]. Дай-ван прислал своего гонца, отказываясь от сделанного [ему] предложения. Когда [219] вызов был послан еще раз, он выехал на колеснице, запряженной шестью лошадьми. В конце дополнительной, девятой луны, в день цзи-ю (14 ноября 180 г.) [Дай-ван] прибыл в Чанъань и остановился в подворье владения Дай. Все высшие сановники явились к нему на прием, поднесли ему печать Сына Неба и почтительно просили стать императором. Дай-ван несколько раз отказывался от престола, но сановники настойчиво упрашивали его, и он в конце концов согласился.

Син-цзюй, носивший титул Дунму-хоу, сказал: “В расправе с родом Люй у меня нет заслуг, прошу дать мне возможность очистить дворец”. После этого он совместно с главным конюшим — тайпу Тэн-гуном, носившим титул Жуинь-хоу, вошел во дворец. Он подошел к малолетнему императору и сказал: “Вы, Ваше величество, не принадлежите к роду Лю и не должны оставаться на престоле”. Затем он взглядом приказал страже императора, стоявшей вокруг с алебардами, опустить оружие и покинуть покои. Несколько человек не согласились отвести оружие, но когда старший евнух Чжан Цзэ отдал им такое приказание, они тоже убрали свои алебарды. Тэн-гун вызвал царскую колесницу, посадил на нее малолетнего императора и выехал из дворца. Император спросил: “Куда вы намерены меня повезти?”. Тэн-гун ответил: “Едем к месту вашего проживания” — и поместил его в помещении налогового приказа. После этого [Тэн-гун] приготовил парадную колесницу Сына Неба [55] , встретил Дай-вана в его подворье и доложил: “Дворец со всей тщательностью очищен”. В тот же вечер Дай-ван въехал во дворец Вэйян-гун. Десять чиновников по поручениям — ечжэ стояли с алебардами у главных ворот дворца, охраняя их. “Сын Неба находится внутри, — сказали они, — зачем же вы хотите войти в покои?”. Дай-ван тогда передал эти слова главе военного ведомства [Чжоу Бо]. Тот пошел и разъяснил им происшедшее, и все десять церемониймейстеров опустили алебарды и ушли. Следом Дай-ван вступил во дворец и стал править делами государства.

55

Фацзя *** — императорская колесница, в которую в период расцвета Хань впрягалось 36 лошадей. Во время парадных выездов колесницу Сына Неба сопровождало более 40 колесниц сановников, 9 штандартов развевались на передней части императорского экипажа. Разумеется, к описываемому моменту подобная пышность не относится и выезд Дай-вана был, вероятно, достаточно скромным, хотя парадная колесница была подана.

Той же ночью [сановники], разделившись на группы, [220] убилиЛян-вана, Хуайян-вана, Чаншань-вана и малолетнего императора [Хуна] в их подворьях.

Дай-ван был поставлен Сыном Неба и скончался, [пробыв на троне] двадцать три года. Его посмертный титул — император Сяо-вэнь [56] .

Я, тайшигун, Придворный историограф, скажу так:

Во время правления императора Сяо-хуй-ди и императрицы Гао-хоу простой народ смог избавиться от тягот периода Чжаньго, правители и подданные вместе стремились к отдыху [от суеты] и прекращению [излишней] деятельности [57] . Именно поэтому император Хуй-ди сидел сложа руки, а правительница Гао-хоу осуществляла управление за него и, хотя правила она, не выходя из дворцовых покоев, Поднебесная была спокойна. Наказания всякого рода применялись редко, преступников было мало. Народ усердно занимался хлебопашеством, одежды и пищи было вдоволь [58] .

56

Последние слова: “скончался, [пробыв на троне] 23 года. Его посмертный титул — император Сяо-вэнь”, переданные 11 иероглифами, представляются для данной главы, не посвященной Вэнь-ди, излишними. Заслуживает внимания мнение Чжан Вэнь-ху, считающего, что эти знаки добавлены позднее (ХЧКЧ, II, 735).

57

Во фразе “правители и подданные вместе стремились к отдыху [от суеты] и к прекращению [излишней] деятельности” употреблено словосочетание у вэй *** переводимое как “недеяние, безучастность, свобода от страстей и сует, квиетизм”. Это выражение часто встречается в лексиконе даосистов и в памятнике даоской философской мысли Дао дэ цзин, отражая проповедь покоя и пассивности перед лицом всесильного и предопределенного миропорядка (по выражению Уотсона the political ideal of “non-action” or laisser-faire, стр. 340). Однако едва ли здесь следует искать связь этих слов с даоскими идеями. Верно, на наш взгляд, пишет Т. П. Григорьева, что в основе ряда конфуцианских положений “лежит тот же принцип “недеяния”, ненарушения естественных законов, единых для природы и человека”. (“Махаяна и китайские учения”, — в сб.: “Изучение китайской литературы в СССР”, М., 1973, стр. 97). Таким образом, у вэй — отнюдь не чисто даоская категория. В данном случае Шаванн (стр. 442) и Уотсон считают, что у Сыма Цяня подчеркнут контраст между напряженными годами сражений и реформ в период Цинь, острой борьбы и войн, в годы междуцарствия и правления Гао-цзу с более спокойной жизнью страны при императрице Люй-хоу. Хотя глава и заполнена событиями, связанными с бескомпромиссным соперничеством двух кланов — Лю и Люй, но то были “верхушечные страсти”, не наносившие заметного ущерба хозяйству. Стремление к какому-то относительному покою в те годы было, как говорит нам историк, всеобщим.

58

Высокая оценка положению в стране при Люй-хоу, данная в послесловии Сыма Цянем, почти дословно повторена и в эпилоге главы у Бань Гу. Следовательно, она отражает господствовавшее при Хань представление об этом периоде. В контрастности описания борьбы при дворе на протяжении всей главы и спокойствия и довольства в народе, отмеченного в эпилоге, можно усмотреть отрицательное отношение историка к дворцовым интригам, к столкновению дворцовых клик в борьбе за влияние и власть. С этим Сыма Цянь не раз сталкивался сам при императоре У-ди и от этого пострадал.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

СЯО-ВЭНЬ БЭНЬ ЦЗИ — ОСНОВНЫЕ ЗАПИСИ [О ДЕЯНИЯХ ИМПЕРАТОРА] СЯО-ВЭНЯ

Император Сяо-вэнь был средним сыном Гао-цзу [1] . На одиннадцатом году [правления] Гао-цзу (196 г.), весной, когда армия Чэнь Си была уже разбита и земли владения Дай умиротворены, [Сяо-вэня] поставили Дай-ваном с резиденцией в Чжунду [2] . Матерью его была вдовствующая императрица из рода Бо. Сяо-вэнь правил этим владением семнадцать лет, когда на восьмом году правления, в седьмой луне императрица Гао-хоу скончалась. В девятой луне Люй Чань и другие представители рода Люй хотели поднять мятеж, чтобы погубить род Лю, но высшие сановники совместно покарали их и задумали призвать Дай-вана, чтобы возвести его на престол. Об этих событиях рассказано в [предыдущей] главе, [посвященной] императрице Люй-хоу.

Глава 10 1

Сяо-вэнь-ди был четвертым сыном Гао-цзу. Его фамилия и имя — Лю Хэн. Иероглиф хэн *** как входящий в имя императора был табуирован и в некоторых географических названиях (например, в названии горы Хэншань) и в именах обычно заменялся знаком Чан ***. Однако в “Исторических записках” это табу не всегда соблюдалось, в них семь раз встречается хэн (гл. 8, 27, 28, 67) и четыре раза чан (гл. 9, 59). Последнее, как заметил Цзинь Дэ-цзянь, явно относится к более позднему времени (см.: Ши цзи ши ли, Шанхай, 1933, стр. 49).

2

Чжунду — древний город, находившийся на территории совр. уезда Пинъяо пров. Шаньдун.

Первый советник Чэнь Пин, глава военного ведомства Чжоу Бо и другие послали гонца призвать Дай-вана в столицу. Дай-ван обратился за советом к своим приближенным, в том числе к Чжан У — начальнику охраны дворцовых ворот. Чжан У и другие сановники, обсудив [положение], сказали: “Все высшие сановники Хань при покойном императоре Гао-Ди занимали посты старших военачальников и приобрели опыт в военных делах, [в то же время] они стали весьма коварными и хитрыми. Их внимание к вам в этот раз объясняется не чем иным, как особым страхом перед авторитетом Гао-ди и вдовствующей императрицы Люй. Ныне они уже истребили всех членов рода Люй и вновь принесли в столице [222] клятву, помазав губы кровью [жертвенных животных]. Приглашая вас, Великий ван, они используют это как предлог, на самом деле им верить нельзя.

Просим вас, Великий ван, сказаться больным и не ездить, чтобы понаблюдать, как пойдут события”.

Столичный воевода — чжунвэй Сун Чан, выступив вперед, сказал: “Мнение сановников неправильно. Когда дом Цинь утратил свою власть, повсюду совместно поднялись выдающиеся люди [княжеств] и чжухоу. Тех, кто считал себя достойным власти, насчитывалась тьма людей, однако в конце концов трон Сына Неба занял человек из рода Лю, а другие в Поднебесной потеряли на это надежду. Это — первое.

Император Гао-ди вручил титулы ванов своим сыновьям и младшим братьям. Пожалованные им земли, переплетаясь тесно, как зубы у собаки, [помогали им] контролировать друг друга. И можно сказать, что их клан стал крепким как скала и Поднебесная склонилась перед его силой. Это — второе. Когда возвысилась династия Хань, она отменила суровое управление Цинь, сократила число законов и приказов, проявила добродетель и милосердие, так что каждый мог чувствовать себя спокойно, и трудно стало поколебать людей. Это — третье.

Вдовствующая императрица Люй, используя свое высокое положение, поставила ванами трех из рода Люй, она захватила власть и правила единолично, однако стоило только главе военного ведомства с верительным знаком проникнуть в северную армию и кликнуть клич, как все воины, оголив левую руку, встали на сторону рода Лю и восстали против рода Люй, который в конце концов и был уничтожен. Это было определено Небом, а не совершено усилиями людей. Ныне высшие сановники, хотя бы и хотели поднять бунт, но байсинов они использовать не смогут, да и среди своих разве они смогут действовать единодушно? Сейчас в столице находятся ваши родичи — Чжусюй-хоу и Дунму-хоу, а вне столицы сановники опасаются могущества [правителей] владений У, Чу, Хуайнань, Ланъе, Ци и Дай. Кроме того, ныне [223] из сыновей императора Гао-ди остались только Хуайнань-ван и вы, Великий ван. К тому же вы — старший, ваша мудрость, добродетель, человеколюбие и сыновняя почтительность известны всей Поднебесной, вот почему высшие сановники, исполняя волю Поднебесной, хотят пригласить вас, чтобы возвести вас на престол. Не сомневайтесь, Великий ван!” [3] .

3

В речи Сун Чана (внука известного государственного деятеля периода Чжаньго, Сун И) названы правители отдельных владений — княжеств, известные в основном из предыдущей главы. Это Чжусюй-хоу Лю Чжан, Дунму-хоу Лю Син-цзюй, правитель У — Лю Пи, правитель Чу — Лю Цзяо. В Хуайнани правил Лю Чан, в Ланъе правил Лю Цзэ, в Ци правил Лю Сян, т. е. все они представляли род и фамилию Лю и являлись родичами Гао-цзу.

Дай-ван рассказал [о словах Сун Чана] вдовствующей императрице, чтобы обсудить с ней положение, но оба они колебались и к решению не пришли. Тогда они стали гадать на панцире черепахи, на котором появилась большая поперечная трещина. Толкование гласило:

Большая поперечина означает перемены,

Я стану небесным ваном.

И, как сяский Ци, править буду со славой [4] .

Дай-ван сказал: “Я ведь уже ван, как же я еще могу стать ваном?”. Гадатель ответил: “Называемый [в гадании] небесным ваном это — Сын Неба”. После этого Дай-ван приказал Бо Чжао — младшему брату вдовствующей императрицы съездить и встретиться с Цзян-хоу [Чжоу Бо]. Цзян-хоу и другие сановники рассказали Бо Чжао о причинах, по которым они решили призвать и возвести на престол Дай-вана. Бо Чжао, вернувшись, доложил: “Верьте им, сомнений никаких нет!”. Засмеявшись, Дай-ван сказал Сун Чану: “Действительно, все как вы говорили”. Затем он приказал Сун Чану сесть вместе с ним в колесницу, а Чжан У и другим, всего шести человекам, сесть в сопровождающую колесницу и отправился в Чанъань [5] . Доехав до Гаолина, Дай-ван остановился на отдых, послав Сун Чана вперед в Чанъань выяснить обстановку.

4

Текст гадания состоит из трех строф по четыре иероглифа в каждой. Пророчество написано рифмованным стихом: ган, ван, гуан (иероглиф ***, стоящий в конце первой строки, согласно исследованию Карлгрена, в танское время читался еще ган. См. Analytic Dictionary 316.) Удвоение ган-ган, в современном чтении гэн-гэн, трактуется комментаторами как *** — “перемены”. В гадании фигурирует словосочетание тянь-ван *** — “небесный ван”, которое встречается в Цзо чжуань в применении к правителям Чжоу. Ссылка на сяского Ци делается потому, что с Ци началось, как передают древние сказания, наследование престола от отца к сыну (фактически этот переход совершился много позднее, в классовом обществе). Приход к власти сына Гао-цзу — Хэна как бы восстанавливал прерванное родом Люй “законное” престолонаследование в Хань.

5

Колесница, в которой ехали Дай-ван и Сун Чан, названа цань чэн ***. Так же называли телохранителей правителя, ехавших на ней (см. прим. 104 к гл. 7). Цань — это экипаж, в который запряжены три лошади (Шо вэнь цзе цзы, гл. 10, ч. 1, стр. 9—10, изд. 1882 г.); он упоминается и в сочинениях чжоуской эпохи, в частности в Цзо чжуань (18 г. Вэнь-гуна). Другое название этой колесницы — пэй-чэн ***; известно, что она использовалась во время поездок на жертвоприношения (см. ШСЦ, т. 28, Чунь-цю Цзо чжуань чжэн-и, кн. 2, стр. 830; т. 13, Чжоу ли чжу-шу, кн. 3, стр. 1160).

Колесница, или экипаж, в котором ехали Чжан У и другие сопровождавшие императора лица, назван чэнь чжуань ***. По объяснению Жу Чуня, это колесница, в которую запрягалась четверка низкорослых лошадей, т. е. экипаж был рангом ниже.