Исторические записки. Том 2
Шрифт:
Когда [Сун] Чан прибыл к мосту на реке Вэй, его встретили первый советник и все остальные сановники. Сун Чан вернулся и доложил об этом [Дай-вану], Дай-ван поспешил к мосту через реку Вэй, где все сановники явились представиться ему, с поклонами называя себя его слугами. Дай-ван сошел с колесницы и тоже поклонился в ответ. Глава военного [224] ведомства [Чжоу] Бо, выступив вперед, сказал: “Покорнейше прошу уделить мне время для беседы наедине”. Сун Чан возразил: “Если то, что вы хотите сказать, дело общее, то говорите при всех. Если то, что вы хотите сказать, дело личное, то ван не выслушивает личных дел”. Тогда глава военного ведомства упал на колени и поднес [Дай-вану] императорскую печать и регалии власти [6] . Дай-ван, отказываясь, предложил: “Отправимся в подворье владения Дай, где и обсудим это”.
6
Чжоу Бо поднес Дай-вану си фу ***. Си — это императорская печать, о ней уже говорилось (см. прим. 26 к 6 гл.). Не совсем ясно, что имеется в виду под фу. Основное значение — “верительная бирка” — здесь не подходит. Остается предположить, что это какие-то регалии высшей власти. Бань Гу в аналогичной фразе опускает знак фу, но в последующем тексте восстанавливает его. Сыма Гуан приводит оба иероглифа, причем в современном издании с пунктуацией они разделены запятой, как два понятия (ЦЧТЦ, II, 437). В европейских переводах — Шаванна (МИС, 2, 448), Дабса (I, 226), Уотсона (I, 344) — даются два понятия, хотя перевод фу словосочетанием “верительные грамоты” — credentials у двух последних представляется модернизированным.
После этого [Дай-ван] быстро поехал в подворье владения Дай. Вслед за ним туда же прибыли сановники. Первый советник Чэнь Пин, глава военного ведомства Чжоу Бо, старший военачальник Чэнь У, главный цензор Чжан Цан, глава княжеского приказа — цзунчжэн Лю Ин [7] , Чжусюй-хоу Лю Чжан, Дунму-хоу Лю Син-цзюй, глава
7
Цзунчжэн *** — название должности, учрежденной при Цинь и сохранившейся в империи Хань. Ведал делами, связанными с членами правящего дома, исключая самого императора, поэтому нами и дан перевод “глава княжеского приказа”. В начале нашей эры при императоре Пин-ди должность была переименована в цзунбо ***.
8
Иньань-хоу — жена Цзин-вана Бо, брата Гао-цзу. Вдовствующая княгиня Цин-ван-хоу была женой другого брата Гао-ди, Лю Чжуна. Шаванн, основываясь на комментарии Жу Чуня, полагает, что речь идет только об одной женщине — вдове Цин-вана с титулом Иньань-хоу (МИС, 2, 449). Традиция испрашивания советов у знатных и известных женщин, присвоение некоторым из них даже титула хоу (например, Лю Сю, жене Сяо Хэ и др.) свидетельствует о сохранявшемся в начале Хань достаточно высоком общественном авторитете и статусе знатной женщины. Возможно, в этом проявились остатки материнского права, унаследованные от ранних эпох и по традиции переданные в Хань (этих проблем касались Чэнь Мэн-цзя, Ло Чжэнь-юй (1866–1940) и др.).
9
Как известно из предыдущих глав, с эпохи Чжоу чиновники уже разделялись на ранги и в соответствии с местом на иерархической лестнице получали натуральную оплату в виде твердо фиксированных количеств зерна и других продуктов, которые нередко поступали от пожалованного им “на кормление” податного населения. Дань в то время составлял 27–30 кг (см. прим. 12 к 6 гл.). Чиновник с довольствием в 2 тыс. даней в год, таким образом, мог получать в месяц более 5 т зерновых. Если иметь в виду, что дань риса стоил до 1600 монет, а с одного му поля собирали 1,5–2 даня зерна, можно представить себе, какой значительной суммой располагал чиновник даже не самого высшего ранга.
Дай-ван ответил: “Принесение жертв в храме предков императора Гао-ди — очень важное дело. Я же не обладаю способностями и недостоин того, чтобы служить в этом храме предков. Прошу обратиться к Чу-вану [10] с просьбой найти достойного. Я принять [престол] не смею”. Все сановники пали ниц и настойчиво просили его согласиться. Дай-ван, обратившись лицом к западу, отказался три раза, обернувшись лицом к югу, отказался еще дважды [11] . Первый советник Чэнь Пин и остальные продолжали: “Мы, ваши слуги, смиренно обдумав все, нашли, что вы, Великий ван, самое подходящее лицо для принесения жертв в храме предков [225] императора Гао-ди, так же считают владетельные князья и весь народ Поднебесной. Во имя храма предков династии и алтаря Земли и злаков мы не смеем отнестись к этому с пренебрежением. Просим вас, Великий ван, милостиво прислушаться к нам. Мы, ваши слуги, с почтением подносим вам императорскую печать и регалии власти и вновь припадаем к вашим стопам”. Тогда Дай-ван сказал: “Раз мои родичи, военачальники, советники, ваны и лехоу все считают, что нет более достойного, чем я, не смею больше отказываться”, — после чего вступил на престол Сына Неба [12] .
10
Чу-ван по имени Лю Цзяо — младший брат Гао-цзу и дядя Лю Хэна. Он не упоминался в числе лиц, причастных к этим событиям, но как пожилой и уважаемый человек занимал важное положение, и Лю Хэн попросил узнать его мнение.
11
Когда хозяин принимал гостя, ему полагалось садиться лицом к западу, когда правитель принимал подданных или вассалов, ему полагалось садиться лицом к югу. Дай-ван, для вида несколько раз отказываясь от трона, вел себя сначала как хозяин дома с гостями, а потом уже как будущий сюзерен с вассалами. Символически в этом уже выражалось его согласие занять трон.
12
Длительная процедура отказа Дай-вана от престола не вяжется с его стремительным отъездом из Дай и действиями в столице. Изложенную здесь историю можно рассматривать и как дань конфуцианской традиции, требовавшей многократных отказов, и как стремление анналистов представить Лю Хэна образцом скромности и добродетели.
В соответствии со своими рангами сановники стали прислуживать императору. Главному конюшему [Ся-хоу] Ину и Лю Син-цзюю, носившему титул Дунму-хоу, было приказано привести в порядок дворец, снарядить парадную колесницу Сына Неба и подать ее императору в подворье владения Дай. В тот же день вечером император въехал во дворец Вэйянгун. Той же ночью император назначил Сун Чана на пост командующего императорской гвардией, [приказав] навести порядок в южной и северной армиях и умиротворить их. Чжан У он назначил начальником охраны внутренних дворцовых ворот. Прошествовав по залам дворца, [император] возвратился в передний зал дворца, расположился там и в эту же ночь издал эдикт, в котором говорилось:
“В последнее время [13] члены рода Люй, использовавшиеся на службе, захватили в свои руки всю власть и замышляли большое злодейство, намереваясь погубить храм предков рода Лю. Но благодаря усилиям военачальников и советников, лехоу, членов царской фамилии и высших сановников их удалось уничтожить, и они все теперь наказаны за свои преступления. Мы [14] , вступив только что на престол, объявляем амнистию в Поднебесной, даруем народу, [главам семей,] по одному рангу знатности, а женам на каждые сто семей жалуем быков и вина, [пусть все] пируют и гуляют пять дней” [15] .
13
В Хань шу этот эдикт начинается с перечисления адресатов распоряжения: первого советника, главы военного ведомства и главного цензора (ХШБЧ, I, 128). Выражение цзянь-чжэ ***, по толкованию Янь Ши-гу, означает: “этот промежуток времени”. Скорее всего, имеется в виду период, когда власть захватила фамилия Люй (Дабс даже вставил в скобках: “со времени последнего законного правителя”, — I, 230).
14
В качестве местоимения первого лица император употребил слово чжэнь *** — “Мы”, которое употреблялось Цинь Ши-хуаном (см. прим. 74 к 6 гл.).
15
В 28 гл. “Исторических записок” имеется сходная фраза, говорящая о том, что на сто дворов император приказал отпустить одного быка и десять даней вина (ШЦ, III, 1398). По Янь Ши-гу, ранг знатности давался главам семей и кланов, а их женам отпускалась мясо и вино для устройства пира в честь нового правителя. При этом количество продуктов не было точно зафиксировано, возможно оно было не одинаковым в различных районах (ХЧКЧ, II, 746). Пу ***, согласно Шо вэнь, общий пир, попойка, гуляний, устраиваемые по повелению государя. Таким путем правитель стремился прослыть щедрым и добрым.
В первый год правления императора Сяо-вэня, в десятой луне, в день гэн-сюй (15 ноября 180 г.) император пожаловал [Лю] Цзэ, прежде носившему титул Ланъе-вана, титул [226] Янь-вана. В день синь-хай (16 ноября) император поднялся по парадной лестнице [к трону], а затем посетил храм Гао-цзу [16] . Правый первый советник [Чэнь] Пин был переведен на должность левого первого советника, глава военного ведомства [Чжоу] Бо был назначен правым первым советником, а старший военачальник Гуань Ин — главой военного ведомства. Все земли, ранее входившие во владения Ци и Чу и захваченные членами рода Люй, были возвращены этим владениям [17] . В день жэнь-цзы (17 ноября) [император] отправил командующего колесницами и конницей Бо Чжао встретить вдовствующую императрицу в Дай.
16
Цзо *** означает парадную лестницу, предназначенную для государя, или ступени, ведущие к трону *** (см.: Шо вэнь). Накаи Сэкитоку считает выражение цзи цзо *** сходным с цзи вэй *** (ХЧКЧ, II, 747) — “занять трон, подняться по ступеням на трон” (так перевел Уотсон, стр. 346). Возможно соединение двух действий: “поднялся по лестнице в храм” (так у Шаванна, стр. 452). В пользу второго варианта говорит текст Хань шу, где выражение цзи цзо вообще опущено и упоминается лишь о посещении храма (ХШБЧ, I, 129).
17
В описании событий 1-го года правления Сяо-вэня Лян Юй-шэн обнаружил ряд неточностей и ошибок. Он считает, что в 10-й луне, в день гэн-сюй (15
ноября) император совершил торжественное восхождение на трон; в день синь-хай (16 ноября) он посетил храм Гао-ди. (Чжао И также разделяет эти две церемонии, что подкрепляет избранный нами вариант.) Должностные перемещения Чэнь Пина, Чжоу Бо и Гуань Ина комментатор относит к дню синь-мао, 11-й луны, а возврат земель Ци и Чу, основываясь на Хань шу (ХШБЧ, I, 130), — к 12-й луне (ЛЮШ, кн. 3, гл. 7, стр. 14). Однако текст главы не допускает внесения подобных уточнений.Император объявил [18] : “[В свое время] Люй Чань самочинно поставил себя советником государя, назначил Люй Лу главнокомандующим. Они самочинно, обманным путем, послали военачальника Гуань Ина во главе войск против владения Ци, стремясь занять там место рода Лю. Однако Гуань Ин, задержавшись в Инъяне, не напал [на Ци], а Договорился с чжухоу искоренить род Люй. Когда же Люй Чань задумал недоброе дело, первый советник Чэнь Пин и глава военного ведомства Чжоу Бо составили план, как силой прибрать к рукам армии Люй Чаня и других [военачальников] Чжусюй-хоу Лю Чжан раньше других схватил Люй Чаня и его сообщников. Глава военного ведомства, лично руководивший действиями Сянпин-хоу Туна, имея на руках верительный знак и [сославшись на] указ императора, проник в расположение северной армии. Начальник посольского приказа Лю Цзе лично захватил печать Чжао-вана Люй Лу. За это дополнительно жалую главе военного ведомства Бо десять тысяч дворов и пять тысяч цзиней золотом. Первому советнику Чэнь Пину и военачальнику Гуань Ину жалую каждому по три тысячи дворов и по две тысячи цзиней золотом. Чжусюй-хоу Лю Чжану, Сянпин-хоу Туну и Дунму-хоу Лю Син-цзюю каждому по две тысячи дворов и по тысяче цзиней золотом. Начальнику посольского приказа [Лю] Цзэ жалуют титул Янсинь-хоу и тысячу цзиней золотом” [19] .
18
Слово юэ — “говорить, сказать” в данном случае мы перевели: “объявил” потому, что в Хань шу этот текст цитируется как эдикт императора.
19
Пожалования земель вместе с населявшим их народом расширяли систему крупных владений Хань. В 129 гл. Сыма Цянь говорит: “Те, кто получал жалованные земли, кормились за счет налогов и сборов, каждый двор в год вносил двести [монет?]. Владелец тысячи дворов получал двести тысяч [монет?], из этого числа шли средства на представление императору, на визиты и подарки владетельным князьям” (ШЦ, VI, 3272). Отсюда ясно, какие огромные доходы стали получать родичи и ближайшее окружение Вэнь-ди. Впрочем, цифры пожалований золотом, исчисляемые тоннами благородного металла, вызывают, как и ранее, сомнения. Империя только консолидировалась, междоусобицы и борьба клик при дворе не могли способствовать созданию крупных запасов золота. По-видимому, понимая нереальность приводимых цифр, Дабс от себя внес пояснение в перевод: “пусть ему будет обеспечен доход, [эквивалентный] пяти тысячам цзиней золотом” (Дабс, I, 232). При всей вероятности такого понимания и близости его к реальному положению вещей китайский текст все же не дает оснований для подобного перевода.
В двенадцатой луне (январь — февраль 179 г.) государь сказал: “Законы обеспечивают справедливость в управлении, [227] с их помощью обуздывают смутьянов и направляют хороших людей. Ныне, определив вину нарушившего закон, вместе с ним наказывают его безвинных родителей, жену и других членов рода, вплоть до превращения их в рабов [20] . Мы совсем не намерены применять [такие законы]. Обсудите это положение!”. Управители и чиновники сказали: “Народ не в состоянии сам управлять собой, для его обуздания и создаются законы. Совместная ответственность за преступление и обращение в рабство вызывают в сердцах народа страх, что заставляет людей серьезно относиться к [возможному] нарушению законов. Так повелось издавна, и удобнее делать как прежде”. Император сказал: “Мы слышали, что если законы справедливы, то народ искренен; если преступления надлежаще наказываются, то народ послушен. Кроме того, чиновники [призваны] заботиться о народе и направлять его по пути добра. Если же они не в состоянии направлять его, да к тому же пользуются несправедливыми законами для наказания людей, то это, наоборот, наносит вред народу и служит насилию. Как же тогда обуздать насилие? Мы не усматриваем пользы в такой системе. Тщательно обдумайте это!”.
20
Выражение шоу ну *** — “превращать в рабов членов семей” уже встречалось в 6 гл. На наш взгляд, в данном случае речь идет о государственных рабах, рабах-преступниках. Позднее ханьские императоры издавали декреты об их освобождении, что свидетельствует о распространении этой формы рабства в Хань.
Управители и чиновники тогда сказали: “Вы, Ваше величество, проявляете великую милость, добродетели ваши огромны, мы, ваши слуги, не можем равняться с вами. Просим издать эдикт об отмене закона о превращении в рабов и наказании вместе с виновным его родственников”. В первой луне (февраль — март 179 г.) управители и чиновники сказали: “Заблаговременное назначение наследника престола выражает почтение храму предков. Просим объявить наследника престола”. Император ответил: “Поскольку Мы лишены добродетелей, значит Верховный владыка, духи и божества еще не ублаготворены приносимыми нами жертвами, а желания народа в Поднебесной еще не удовлетворены. Допустим, что сейчас нигде не удастся найти в Поднебесной мудрого, совершенного и добродетельного человека, которому можно было бы передать Поднебесную, но [в таком случае] заявить заблаговременно о назначении наследника престола — значит только подчеркнуть отсутствие у меня [228] добродетелей. Что я скажу тогда Поднебесной? Оставим в покое этот вопрос!” [21] .
21
Слова императора о поисках мудрого и добродетельного мужа, которому можно было бы уступить трон, являются данью чжоуской конфуцианской традиции, прославлявшей подобные “отречения” Яо и Шуня (об этом см.: Фань Вэнь-лань, Древняя история Китая, М., 1958).
Выражение ци ань чжи *** мы относим к вопросу о назначении наследника, с чем император пока предлагает повременить (так у Дабса, Уотсона, Отаке, примерно так же трактует Янь Ши-гу, — ЦЧТЦ, II, 441), Шаванн соединил две фразы и иначе истолковал эту мысль: Que dirai-je au people pour l’apaiser (МИС, 2, 455), что, на наш взгляд, неточно.
Управители и чиновники на это сказали: “Заблаговременно назначить наследника — значит выразить уважение к храму предков и алтарям духов Земли и злаков [и показать, что вы] не забываете [о судьбе] Поднебесной”. Государь сказал: “Чу-ван, младший брат нашего отца, годами стар и весьма сведущ в морали и законах Поднебесной, он ясно понимает основные положения [управления] государством. У-ван приходится нам старшим братом, он милосерден, человеколюбив и весьма добродетелен [22] . Хуайнань-ван — наш младший брат, он наделен большими добродетелями и помогает нам [23] . Разве все они не могут быть заблаговременно назначены? Среди чжухоу, ванов, старших и младших братьев императорской семьи имеются заслуженные чиновники, много мудрых, добродетельных и справедливых мужей. Если выбрать из них обладающих [наибольшими] добродетелями, чтобы они помогали нам в том, что мы не можем завершить сами, это явится благом для алтаря духов Земли и злаков и счастьем для Поднебесной. Сейчас, когда никого еще не выбирали, вы говорите, что нужно непременно [сделать наследником] сына, но тогда люди будут считать, что Мы, забыв о мудрых и добродетельных, думаем исключительно о Нашем сыне и, значит, не заботимся о Поднебесной. Мы никак не можем принять этого”.
22
На самом деле Лю Пи был сыном Лю Чжана — старшего брата Вэнь-ди и приходился ему двоюродным братом. Заметим, что в Хань шу отдельное перечисление достоинств Лю Пи опущено, на что обратил внимание еще Ван Сянь-цянь. Возможно, это произошло из-за того, что при Цзин-ди он принял участие в борьбе против императора. Однако упоминание о добродетелях Лю Пи, отмечает Уотсон, подтверждает аутентичность текста речи, включенного в данную главу (I, 348).
23
В Хань шу перед последней фразой стоит местоимение цзе *** — “все”. Если принять версию Хань шу, то смысл будет таким: “они оба, обладая большими добродетелями, помогают нам”.
Управители и чиновники продолжали настойчиво просить, говоря: “В древности, когда [династии] Инь и Чжоу владели государством, они правили в мире и спокойствии более тысячи лет, больше чем любой из владевших Поднебесной в древние времена, а все потому, что они, [Инь и Чжоу], следовали этим путем. Назначать преемником обязательно следует сына, так повелось издавна. Император Гао-ди, самолично руководивший сановниками, положил начало умиротворению Поднебесной, он поставил везде владетельных князей и считается великим родоначальником императоров [Хань]. Чжухоу, ваны и лехоу, первыми получившие владения, также считаются родоначальниками своих владений. [229] Наследование от отца к сыну, от сына к внуку, из поколения в поколение без перерыва — таков великий принцип Поднебесной. Император Гао-ди принял такой порядок, чтобы этим успокоить земли среди морей. Если ныне отказаться от назначения того, кто должен быть назначен, и изменить [порядок], выбирая наследника среди чжухоу и родственников императорского дома, это будет противоречить воле императора Гао-ди. Дальше обсуждать этого не следует. Ваш сын, известный вам [24] , самый старший из ваших сыновей, чистосердечен и щедр, добр и человеколюбив. Просим назначить его наследником престола”.
24
В данной главе вместо имени старшего сына Ци — будущего императора Цзин-ди — стоит слово моу *** — “некий, такой-то”. В 11 гл., специально посвященной Цзин-ди, его имя также не названо. Иероглиф ци *** входящий в имя Цзин-ди, как известно, был при ранних Хань табуирован и в других именах заменялся знаком кай *** (об этом см.: Чэнь Юань, Примеры табуированных имен в исторических сочинениях, стр. 130). Однако при поздних Хань это табу уже не было таким строгим, в аналогичном абзаце Хань шу написано: “ваш сын Ци” (ХШБЧ, I, 131). В действительности Лю Ци не был старшим сыном Лю Хэна. У него было трое сыновей от первой жены, но они умерли еще до этого.