Истории Предгорья

Хотя... не стал бы никто из старших заниматься подобным - у крупных оборотничьих кланов доставало сил, злости, жестокости, амбиций и колдовства, чтобы занимать положенную им нишу пищевой цепочки как в мире животном, так и в мире людском. Что им какие-то специи? Они и слово это знают лишь в контексте разносолов, подаваемых на их столы!

Малаки досадливо покачала головой. Мысли, что крутились в её голове, были кислотными, опасными и крамольными. Высказывать их не стоило - господин Шао Кленовый, хозяин их земли, славился характером жестоким и непримиримым. Ходили слухи, что он некогда переломал лапы собственной дочери, прекрасной, как луна, госпоже, когда та посмела ему перечить. Что уж о маленьких зверьках вроде них говорить? Малаки зашипела сквозь зубы и принялась ещё более ожесточенно работать ступкой.

На глаза навернулись слёзы, но это было именно то, что нужно. Перец Жало необычен и очень ядрён, но при этом нет и не может быть лучшей приправы для некоторых горячих напитков и супов. Секрет в том, что в воде, сочетаясь с некоторыми ингредиентами, он придаёт вкус одновременно безумно приятный, кисло-сладкий, и острый до безумия, способный при неправильной дозировке оставить ужасные ожоги. Такова была эта драгоценная специя - услаждающая вкусовые рецепторы и позволяющая пройтись по краю. Больно и вкусно, а ещё - опасно... Для иных гурманов лучшего сочетания просто не сыскать!

А меж тем, Жало - сорт магически выведенный и крайне капризный, такой не терпит вмешательства бытового колдовства или новомодных производственных машин. Потому-то и цена на этот сморщенный перчик так высока, что готовится он только вручную.

Обычно Малаки воспринимала эту работу, как тяжкую повинность, но сейчас это было очень кстати. Бог-в-Норе, которому они молились, говорил однозначно, что слёзы есть постыдная слабость и недостойная жалость, которую всегда стоит заменить действиями. А Жало... не стыдно плакать, когда все дело в перце, правда?..

Малаки всхлипнула и сжала зубы. Она пыталась, изо всех сил старалась глушить тревоги, работала на ферме не покладая рук, но все равно тяжёлые мысли наваливались, как мешок. Сначала гибель отца от рук грабителей караванов, а потом - непутёвый дядя, ухитрившийся выпить пыльцовой настойки перед визитом в господину Шао... Как?! Как такое вообще могло прийти ему в голову?

Нет, спутник дяди утверждал, что тот не сказал ничего такого уж дурного. Может, так оно и есть, а может, и нет, но господин Шао Кленовый лишь недавно оправился от серьёзных травм (ходили упорные слухи, что какой-то знатный дракон разозлился на Красного Лиса и превратил его косточки едва ли не в щепы; дурные языки нашёптывали, что это дело Серого Казначея - жестокого дракона, потомка древних князей, от одного имени которого знающим существам становилось нехорошо). Так или иначе, господин пребывал не в лучшем настроении и на малейшее неуважение реагировал весьма агрессивно. Что уж говорить о хорьке, осмелившемся явиться пред лисьи очи нетрезвым? Нечему удивляться, что господин Шао вырвал её дяде горло и приказал обложить семью и ферму тройным налогом.

Это был сокрушительный удар. Из старшего поколения на ферме осталось двое женщин (мама с тётей), безумный дедушка-человек да Малаки, которая, будучи старшей дочерью в семье, худо-бедно считалась взрослой в свои смешные по оборотничьим меркам двадцать. Зато детей было десятеро, и кто-то должен был их присматривать. Малаки прикусила губу. Ещё и Кихари вычудил, стукнуть бы его во имя всех Нор! Узнают мама с тётей о его выходке - не сможет неделями сидеть, паршивец! Девушка зло закусила губу, снова вспоминая записку от младшего брата. "Я придумал, как спасти семью. Отправлюсь на Отбор и продам специи драконьей княгине. Прикрой меня, скажи, что уехал на ближайший многоликий базар. Не переживай, вернусь с деньгами!"

Малаки, когда прочла это, за голову схватилась. Вот воспитала же младшего братца, нечего сказать!

 Пятнадцать лет, а ума - как у новорожденного. Неужели не выучил за прошедшие года, где их место? Неужели не понял, каково истинное отношение внутри Многоликого Содружества? Да, есть законы и они писаны, но так уж вышло, что не всем. И, коль уж ты родился маленьким зверем, то права у тебя есть - но лишь до того момента, пока ты не встал сдуру на пути у кого побольше и позубастей. А драконы... Последнее время они говорят, конечно, о законе и порядке, но не остыли ещё те реки крови, что были ими пролиты, безлюдны ещё прилегающие к Предгорью долины, что были некогда процветающими людскими селениями - до того, как грянули Клановые драконьи войны.

Как можно было сунуться прямиком к ним? Человек новая княгиня или нет, а парой дракона просто так не становятся, равно как и к власти задёшево не приходят. Все знают, что пара дракона - существо всегда сильное, под стать ему, магия не выберет просто так. И, коль уж человечка выжила в Предгорье, то и сама - как есть хищная тварь, пусть и в душе. Другим рядом с драконами и делать нечего! И как такая отреагирует на наглого оборотненка? Тут наверняка не скзать! И непонятно, что тут хуже: если она разгневается или если смешной хорёк ей понравится. И то, и другое одинаково опасно, а последнее, может быть, даже хуже. Всем известно, что любви вышестоящих стоит беречься почище, чем их гнева. Потому-то Малаки надеялась лишь, что драконы посмеются с малолетнего дурачка и отправят домой.

Девушка вздохнула и осторожно ссыпала перец в шкатулочки, сделанные из специального минерала. Раньше, продав одну такую, они могли жить декаду без проблем, а теперь... Все, все уйдёт на налоги! Как быть? А ведь они ещё должны денег рабочим. Те, конечно, сбежали сразу, как только семья попала в опалу, но ясно дали понять, что за выплатами придут всенепременно...

Малаки вздохнула и устало покачала головой. Солнце давно уже опустилось за горизонт, и первая из лун горделиво всплывала на небо, прокладывая путь для остальных двух. Это была луна по имени Кровавая Колдунья, ярко-красная и опоясанная кольцом. Считалась она покровительницей большинства магов, символизировала их могущество и труды. По легенде, именно Кровавая Колдунья каждый день убивает Воина-Солнце, давая дорогу второй луне, опоясанной двумя кольцами - Царице Ночи. Та была лучше всех, краше, больше и белее, Царица Царей и Госпожа Господ. Считалось, что именно она наделяет силой власти.

Малаки улыбнулась чуть грустно. Их луна, та, что выйдет на небосвод последней, та, чей слабый зеленоватый свет почти меркнет в тени других, не удостоилась колец. Призрачная Помощница мала и неприметна, она всюду следует за Царицей Ночью и почти всегда сокрыта за ней. В умных книжках говорится, что притяжение Царицы не позволяет Помощнице улететь восвояси.

"Я хотела бы улететь, - подумала Малаки.
– Я так устала и очень, очень хотела бы улететь".

Она подставила лицо бледно-красному свету, позволяя себе несколько мгновений передышки. Вдруг подумалось - а ведь Кровавая Колдунья могла бы быть и её луной, поступи она в Университет Ментальной Магии... Хотя, едва ли без протекции способностей хватило бы на такое. И потом, место ей здесь, разве нет? Малаки поёжилась - на миг ей показалось, что луну заслонила тень призрачных крыльев. Вот привидится же! Правду говорят - не стоит глядеть на Кровавую Колдунью подолгу, если не относишься к её любимчикам. Она и с ума свести может!

Она потрясла головой и двинулась в сторону дома. Безумный человеческий дедушка там остался с младшими, и хорьи могла только с ужасом воображать, как он там их навоспитывал. С другой стороны, он не буйный и оборотничью родню любит, а что не узнаёт порой - так это вопрос десятый, не столь трагичный. Тем не менее, проверить стоило, и она помчалась туда, махнув на ходу матери с тёткой, достававшим из огромной печи опаленные камни шу-со.

В следующий миг печь взорвалась.

Было очень, очень много огня. Малаки швырнуло, опалило жаром, протащило по земле. Была она лёгкой, тощей и невысокой, как и все хорьки в человеческой ипостаси, потому отлетела далеко - это её и спасло, наверное. Колдовское пламя, заключенное в печи, взвилось столбом, сметая все преграды. Хорьи ничего не видела поначалу, потому что жаром опалило глаза, но слышала очень хорошо - гудение пламени и отчаянный визг тёти, очевидно успевшей превратиться.

Тётя стояла подальше от печи. Может, потому она ещё визжала.

Мама молчала, и это молчание пугало Малаки больше всего.

– Ну, и что ты орешь?
– это был мужской голос, бархатистый и мягкий.
– Что же вы такую некачественную печь установили? Взорвалась, какая жалость! Эти несчастные случаи всегда так трагичны... одно нарушение - и всё в огне. Бывает...

Пламя загудело ещё сильнее.

Он был красив, этот Голос, но пугал, как ничто ранее. Хорьи уже видела контуры огромной крылатой фигуры, но глаза ещё не регенерировали достаточно - она не могла разглядеть деталей.