История Гиены. Хроника подлинного расследования [Книга II]
Шрифт:
Пошёл бы Гиена на такой риск? А главное, для чего ему вообще нужно рисковать, коли пистолет у него имелся и даже не один? Ответ казался довольно очевидным: преступник, напавший на дом Монтгормери, избавился от похищенного пистолета сразу же, той же ночью. Отъехав от места совершения преступления на пару километров, он остановился на пару секунд у обочины Палмилла-драйв и закинул пистолет куда подальше, в расчёте, что вода в сезон дождей укроет опасную улику лучше любого покрывала.
Но если револьвер действительно был выброшен сразу же после преступления, то вывод о том, что нападения 23 и 24 июня совершены одним и тем же лицом, выглядел уже сомнительно. В своём месте мы отметили, что нападение на семью Уэбстер в Дэвисе заметно отличалось
Вот и всё!
Таким образом, вопрос об ошибочном объединении в одну «серию» преступлений, совершенных разными насильниками, вновь вставал перед Группой «Западня» в полный рост. И путаница в этом вопросе рождала вполне обоснованное недоверие руководства, которое могло задаться резонным вопросом: как вы, господа детективы, собираетесь ловить насильника из восточного Сакраменто, если даже не в силах отличить его преступления от преступлений имитаторов? Чего стоит ваша аналитика и весь ваш профессионализм?
Это были очень неприятные вопросы, чреватые в т.ч. и организационными выводами. Кое-кого из состава Группы руководство могло попросить «на выход», а могло и всю Группу пустить «под нож», т.е. расформировать. Чтобы не томить читателя, сразу скажем, чем вся эта история закончилась. Все, причастные к расследованию согласились, что нападения в ночь на 23 июня в Модесто и в ночь на 24 июня в Дэвисе совершены именно Гиеной, который похитил револьвер на месте предыдущего преступления, чтобы появиться с ним на месте последующего. После чего преступник вернулся в Модесто и выбросил оружие в пересохший канал. Такая последовательность событий устраивала всех и снимала вопрос о необоснованном приписывании насильнику из восточного Сакрамента преступления, которого он не совершал (речь идёт о нападении на чету Уэбстер в ночь на 24 июня в Дэвисе, в отношении которого имелись серьёзные основания для указанных сомнений). В данном случае, наверное, можно сказать, что здравый смысл оказался принесён в жертву политической целесообразности.
Вечером 11 июля, во вторник, в Дэвисе прошла встреча членов городского совета с жителями города, пришедшими к зданию городского совета, чтобы выразить тревогу по поводу криминогенной обстановки, резко осложнившейся в последние недели. На встрече присутствовали до 400 горожан, мэр города Том Торнаси (Tom Tornasi), начальник полиции Бартоломью (B.D.Bartholomew) и иные официальные лица. Общение с горожанами затянулось более чем на два часа. Бартоломью признал, что такой паники среди горожан не видел со времён антивоенных волнений времён Вьетнамской войны. Много говорилось о важности доверия и взаимовыручки горожан, о неспособности справиться с ситуацией силами одной только городской полиции, штатная численность которой составляла тогда всего лишь 40 человек, о всемерной поддержке со стороны правительства штата и полиции штата.
Слова произносились правильные, нужные и уместные, но за ними ощущалось беспокойство и неуверенность в собственных силах. Высшие чиновники городской администрации понимали, что реальная возможность остановить Гиену силами местной полиции стремится к нулю. Все жители маленького города ощущали себя заложниками ситуации и неведомой злой воли.
Кому и какой ужас сулит ближайшая ночь в тот вечер, не знал никто.
Глава 7. Новые нападения и новые подозреваемые
Обстановка в городе Дэвис после нападения 6 июля 1978 г на Шейлу Синглтон находилась на грани массовой истерии. Небольшая по численности городская полиция работала без выходных, а кроме того была усилена личным составом
Службы шерифа округа Йоло, а также откомандированными из Департаментов полиции других городов. На уровне правительства штата обсуждался вопрос о привлечении к патрулированию городских улиц в ночное время национальной гвардии. Детективы Группы «Западня» отрабатывали все возможные зацепки, в надежде выявить связи Гиены в Дэвисе и применяемые им способы разведки будущих мест нападений.Шейла Синглтон, опасавшаяся за собственную безопасность, с ведома правоохранительных органов покинула город вместе с сыновьями. Её муж Джеральд вернулся в опустевший дом и… 14 июля, т.е. спустя неделю со времени совершения преступления, сделал неожиданное открытие.
Перегружая купленные в магазине продукты в холодильник, он обратил внимание на картонную коробку из-под мягкого сыра, задвинутую в дальний угол на одной из полок. Поскольку такой сыр Джеральд не любил, а Шейла вернулась бы в этот дом нескоро, мужчина решил от него избавиться. Каково же было его изумление, когда открыв коробку, он обнаружил в ней складной нож в раскрытом виде с коротким лезвием общей длиной 10 см. Лезвие было хотя и коротким, но зато толстым — не менее десятой доли дюйма (т.е. 2,5 мм) — из хорошей инструментальной стали, такое лезвие пальцами не сломаешь! Хорошая вещь для походов, для ношения в кармане брюк, для серьёзной драки, кстати, тоже сгодится. Нож выглядел не новым и грязным, на лезвии имелись следы сыра. Казалось, ножом отрезали куски сыра, а потом почему-то оставили в коробке.
Джеральд Синглтон немедленно позвонил в полицию и сообщил о находке. Мужчина хорошо знал, что прежде такого ножа в доме никогда не было, и вряд ли Шейла купила бы вещь, столь бесполезную в домашнем хозяйстве. Такой нож годился для того, чтобы очистить от коры палку в лесу, но колбасу резать им было крайне неудобно.
Находка, разумеется, заинтересовала Группу «Западня». Как упоминалось в предыдущей главе, в доме Синглтон был найден нож — их собственный, взятый с кухни — его обнаружили внутри комода в гостиной. Поскольку жильцы дома нож в комод не клали, стало быть, это сделал преступник. Теперь возник второй нож, явно членам семьи не принадлежащий. Что это могло значить?
На первый взгляд казалось, что Гиена, большой любитель покопаться в чужих холодильниках, в самом начале нападения добрался до сыра, стал его есть… съел в конечном итоге… после чего закрыл коробку с собственным ножом внутри и положил её обратно в холодильник. После чего, обнаружив, что остался без ножа, без долгих размышлений взял большой разделочный нож с кухни и отправился бродить по дому далее.
Могло быть так?
Хорошая головоломка для всех, внимательно дочитавших до этого места.
Криминалистическое исследование не выявило следов слюны на лезвии ножа, хотя разумно было предположить, что при использовании ножа вместо вилки, слюна там остаться должна. Хотя, ладно, можно допустить, что преступник, кромсавший сыр ножом, брал нарезанные кусочки и отправлял их в рот руками в перчатках… хотя, с точки зрения автора, это кажется не очень удобным и совсем негигиеничным, во всех отношениях удобнее есть, что называется, «с ножа». Проверка ножа на потожировые отпечатки ладоней и пальцев дала результат весьма богатый — аж даже 13 фрагментарных отпечатков разной степени давности, смазанности и пригодности к идентификации.
Надо сразу сказать, что 13 отпечатков — это много, это такой массив информации, с которым можно работать. Только надо учитывать, что описываемые события происходили в 1978 г, когда никаких систем автоматизированной обработки баз данных дактилоскопирования не существовало. Даже в СССР, который в те годы намного опережал Соединенные Штаты в части охвата населения дактилоскопированием и где в рамках МВД и КГБ существовали централизованные в масштабах страны соответствующие информационные базы, такого рода автоматизированных систем не существовало. Проверка 13 фрагментарных отпечатков могла растянуться на многие месяцы.