История Гиены. Хроника подлинного расследования [Книга II]

24 июня газета «Сакраменто би» поместила заметку о нападении Гиены в Модесто. Заметка эта, как и почти всё, опубликованное на данную тему газетой, особого интереса для нас не представляет, и она бы не была упомянута здесь, если бы только не одна деталь: в заметке упоминался порядок связывания жертв и сообщалось об использовании обувных шнурков. Данная информационная открытость ни малейшей пользы расследованию принести не могла, а вот вред — запросто. Упомянутые детали мог использовать в будущих нападениях какой-либо имитатор, либо мистификатор, пожелавший «добровольно сознаться» в преступлениях, которых не совершал. Увы, и то, и другое случается, правоохранителям всегда следует помнить, что информационная открытость может самым неожиданным образом обернуться против них самих. О чём думали представители Департамента полиции Модесто, общаясь с журналистами, совершенно непонятно…

Тем не менее, худа без добра не бывает, и пословица эта самым неожиданным образом получила подтверждение в данном случае.

Заметку в «Сакраменто би» увидел водитель такси, который, проведя кое-какие сопоставления, решил явиться в местную полицию и рассказать о любопытном случае, участником которого он стал. По его словам, вечером 22 июня он вместе со своей автомашиной находился на парковке у аэропорта г. Модесто. Он видел, как сел самолёт компании «United Airlines» и через небольшой промежуток времени на парковку вышел белый мужчина, который, подойдя к таксисту, поинтересовался, сможет ли тот доставить его к пересечению Коффи-роад (Coffee road) и Сильван-авеню (Sylvan avenu). Получив утвердительный ответ, мужчина добавил, что ему необходимо забрать багаж, и попросил подождать. Таксист отнёсся с пониманием и дождался возвращения мужчины.

Тот сел в автомобиль со спортивной сумкой в руках. Поездка не заняла много времени, поскольку расстояние до нужного места составляло немногим более 7 км. Достигнув нужного перекрёстка, клиент попросил на Сильван-авеню, имевшей направление «восток-запад», сделать правый поворот и сразу после него вышел. В 1978 г. место это было совершенно необжитым, фактически клиент вышел из машины посреди поля с размеченными кое-где кварталами под застройку. Время было поздним, около 22 часов, уличное освещение отсутствовало… и казалось совершенно непонятным, для чего же мужчина приехал в этакую глухомань? Таксист немного проехал по Сильван, сделал разворот и поехал обратно.

Каково же было удивление, когда он увидел, что высаженный им мужчина торопливо перебежал Сильван-авеню и быстрым шагом направился по Коффи-роад на север. Другими словами, мужчина вышел из машины совсем не там, где ему было нужно, при этом ни что не мешало ему попросить таксиста проехать немного вперёд, никуда не сворачивая! Причина странного поведения клиента могла иметь лишь одно объяснение — мужчина не хотел, чтобы таксист узнал, куда же именно тот направляется.

Ну, не хотел, так не хотел, вольному воля, как говорится, на то она и частная жизнь, чтобы никому ничего не объяснять.

Однако, прочитав заметку в «Сак би», таксист задумался. Ведь если идти по Коффи-роад на север, т.е. именно туда, куда зашагал неизвестный мужчина, то через 5 минут достигнешь Грандприкс-драйв, той самой улицы, где находился дом супругов Монтгомери. Строго говоря, от перекрёстка до этой улицы 550 м. Мужчина появился на перекрестке примерно в 22 часа 22 июня, а нападение началось около 01:30 23 июня. Три с половиной часа — это тот самый интервал времени, который необходим для того, чтобы приблизиться к нужному дому, понаблюдать за ним, выждать, пока уснут хозяева, и приступить к открытию замков.

Рассказ таксиста заинтересовал полицейских. Они попросили его описать внешность подозрительного мужчины. По словам шофёра, тот имел рост около 175 см, выглядел худощавым, подтянутым, возраст — 30—35 лет, цвет волос — светлый шатен, без усов и бороды. Одет мужчина был во всё тёмное, то ли на нём был тёмный пиджак, то ли рубашка навыпуск — свидетель плохо запомнил детали.

Имел ли какое-то отношение к нападению на чету Монтгомери подозрительный пассажир такси? С одной стороны, он выглядел слишком старым для Гиены, поскольку подавляющее большинство свидетелей описывали насильника из восточного Сакраменто как мужчину «немногим старше 20 лет» или «около 25 лет», однако… Следует помнить, что у этих описаний всегда имеется «однако»! Гиену абсолютное большинство людей — как потерпевших, так и свидетелей — видело в маске, а потому все оценки возраста основывались на косвенных признаках (телосложение, полнота). При этом имеются свидетельства того, что Гиена, вообще-то, отнюдь не так молод, как утверждало большинство его видевших людей. Достаточно вспомнить сообщение Памелы Уоттс, предположительно видевшей Гиену 22 января 1977 г., о чём в своём месте было написано достаточно подробно (глава 5 книги I). Памела сообщала о мужчине 35—40 лет, что хорошо соответствует рассказу таксиста из Модесто. О том, что насильник старше 30 лет сообщали и некоторые из потерпевших, например, Глория Оуэн (жертва нападения в ночь на 24 января 1977 г, это эпизод №12, описанный в книге I).

В рассказе таксиста присутствовала деталь, до некоторой степени сбивавшая с толку. Свидетель утверждал, что по поведению клиента можно было решить, будто тот прибыл в Модесто самолётом компании «United Airlines», он даже возвращался в здание терминала, чтобы получить багаж. Однако вернулся он к машине с одной-единственной спортивной сумкой, которую незачем было сдавать в багаж — она перевозилась как ручная кладь. В те годы в США ещё не было параноидальной борьбы с терроризмом, и правила перевозки ручной клади оставались весьма либеральными.

Вполне возможно, что таинственный пассажир хотел лишь казаться прилетевшим в Модесто. На самом деле, он никуда не летал вообще, и вся затея с поездкой в такси была заблаговременно продумана и реализована в расчёте на то, что таксист в какой-то момент свяжется с правоохранительными органами и озадачит их своим рассказом. Такой замысел, кстати, следует признать вполне в духе Гиены, который старательно оставлял ложные зацепки буквально при каждом нападении.

В любом случае, показания таксиста нуждались в тщательной отработке. Имело бы смысл составить на основании его описания композиционный портрет, провести допрос под гипнозом, быть может, это предоставило бы следствию новые детали. Разумеется, имело бы смысл исследовать автомашину с целью выявления отпечатков пальцев, а кроме того, забрать банкноты, которыми расплатился подозрительный пассажир (опять-таки, для выявления отпечатков пальцев). Понятно, что в такси будут обнаружены отпечатки ладоней и пальцев сотен людей, но если повезёт, то среди них мог оказаться и тот единственный отпечаток, которого так не хватало следствию. Если бы появился «хороший» подозреваемый, и найденный в такси отпечаток пальца или фрагмента ладони совпал бы с его папиллярным узором, то потенциально это могло бы стать мощнейшей уликой!

К сожалению, обо всём этом нам приходится говорить в сослагательном наклонении. Детективы из Модесто не придали должного внимания сообщению таксиста и даже не поставили в известность о нём коллег из Группы «Западня». Прошло много времени, прежде чем о существовании ценного свидетеля узнали детективы из службы шерифа округа Сакраменто, произошло это осенью 1978 г. во время фронтальной проверки всех свидетельских показаний. Когда о таксисте и его необычном рассказе узнали сотрудники Группы «Западня», допросить этого человека стало уже невозможно — он погиб в нелепом ДТП. Всё, что от него осталось в материалах расследования — это лаконичный, в три абзаца, протокол допроса, который оставлял больше вопросов, нежели давал ответов.

Но сейчас мы несколько забежали вперёд — таксист со своим необычным рассказом появился только 26 июня, а до этого дня произошли ещё кое-какие немаловажные события.

Джули (Julie Webster) и Марвин Уэбстер (Marvin Webster) проживали в большом двухэтажном доме на улице под названием Ривенделл-лэйн (Rivendell ln) в городе Дэвис, том самом, в котором в ночь на 7 июня 1978 г. насильник из восточного Сакраменто уже совершал нападение. Ривенделл-лэйн была очень короткой, буквально 100 м, улочкой, по обеим сторонам которой располагались всего 12 домовладений. Район считался во всех отношениях очень безопасным, и в данном случае это отнюдь не фигура речи. Как отмечалось выше, город Дэвис вообще отличался от других калифорнийских городов низким уровнем криминальной активности, но район Ривенделл-лэйн даже на этом фоне смотрелся оазисом тишины и благочиния. Причина тому была проста: совсем рядом находилось довольно известное в округе дошкольное учреждение, своего рода развивающий детский садик под названием «Rivendell Nursery School», а традиции американских правоохранителей таковы, что любые сообщения о подозрительной деятельности в районе детских и образовательных учреждений принимаются полицейскими в работу безоговорочно и вне очереди. Другими словами, долго тусоваться в таком районе непонятным людям на непонятных автомашинах не получится, потому что какой-нибудь добрый самаритянин обязательно позвонит в ближайший полицейский участок и без затей сообщит, что в сотне футов от школы припаркован какой-то старый подозрительный фургон, водитель находится внутри и уже полчаса не выходит. И можно не сомневаться, что в течение нескольких минут к этому фургону подъедет патруль, переливающийся огоньками, как новогодняя ёлка, и офицер не только запишет номерной знак автомашины, но и заглянет в водительское удостоверение, задаст необходимые проверочные вопросы и заполнит соответствующую страницу в своём «тактическом блокноте». И если, не дай Бог, затем в этом районе произойдёт какая-то неприятность, скажем, кто-то кому-то стекло разобьёт или дохлую кошку через забор бросит, то бедолагу на старом фургоне обязательно отыщут и вытрясут из него душу. С проверкой на «полиграфе», обыском автомашины и прочими неявными «бонусами». Именно так эта система охраны прилегающей к школам территорий и работает в США.

Впрочем, ближе к хронологии. Дом Уэбстеров находился на удалении около 1,6 км от «Уэйк-форест апартментс», в котором проживала Мэри Сандовал. Супруги, разумеется, ничего не знали о нападении на последнюю, в т.ч. и потому, что никаких сообщений об этом ни по телевидению, ни в местных газетах не было. Семья Уэбстеров была большой и во всех смыслах счастливой: 35-летний Марвин делал успешную карьеру банковского служащего, 32-летняя Джули была домохозяйкой, что легко понять — чета растила трёх детей — 10, 4 и 3 лет!