История государства и права России

Оставаясь важным явлением традиционной и официальной культуры, русское православие, безусловно, оказывало свое “внутреннее”, моральное воздействие на мышление и поступки московских правителей. Во времена Московского царства монарх Руси, не считая себя ограниченным правовыми нормами, “всегда сохранял ответственность перед Церковью”.

Порой это могло осуществляться вполне реально – посредством общения с иерархами Русской православной церкви, которые всегда были готовы дать монарху свои богословские толкования тех или иных политических или правовых вопросов, свое благословение на принятое решение или же в весьма деликатных формах поправить монарха, присоветовав ему иные действия.

Таким образом, религиозно-нравственные идеи, как и во времена Иллариона Киевского, продолжали выполнять свою ценностную (аксиологическую) роль в отношении тех или иных государственных решений.

Наряду с христианскими (православными) идеями, оказывавшими свое многообразное и многоплановое воздействие на монархическую власть, в Московии складывается другой важный идеологический фактор, повлиявший на развитие тогдашнего права и законодательства, – это историческая идеология, подготовленная предшествующим историческим и духовно-культурным развитием Руси.

Действительно, мысленные и психологические доминанты того времени, главные духовные ценности и наиболее сильные социальные чувства людей в первую очередь определялись впечатлениями от пережитого монголо-татарского ига, памятью о той жертвенной борьбе, которую вел русский народ за свое выживание и самостоятельность на протяжении более чем двух веков.

Собственно, возникновение исторической идеологии связано с переосмыслением реальных исторических фактов и известных событий. Основная тенденция переосмысления славной истории предков – это идеализация древнерусской истории в виде романтизации деяний киевских князей и в виде мифологизации русских героев (представляемых обычно в виде сказочных богатырей).

Историческая идеология создавалась не ради самой себя; она возникла как ответ на потребности дня, как своеобразная реакция сознания и культуры в отношении насущных задач, стоящих перед обществом и государством (здесь имеется в виду, конечно, время создания и укрепления государства периода Московской Руси).

Показательно, что и в своих отношениях с влиятельными удельными князьями и богатыми боярами, и в ходе государственного строительства московские правители опирались на ряд исторических мифов в качестве своих руководящих идей и своеобразных аргументов своей политики.

Их общий идейный смысл – это всемерное возвеличивание московского престола, утверждение его власти и политической независимости на северо-восточных славянских землях, борьба за правовое признание царского сана и титула, на которые начинают претендовать великие князья московские.

Так, во второй половине XV в. или несколько позднее, в начале XVI в., власть предержащие и угодные им идеологи Московии создают и активно распространяют (в качестве “достоверных учений”) ряд политико-правовых и исторических сказаний, в которых, в частности, обосновывается новая версия родословной русских князей. Эта родословная проводится прямо от римских императоров – от Цезаря через германского короля Прусса.

В начале XVI в. широко известным стало сказание о византийском унаследовании московскими князьями своей могущественной власти. Оно должно было снять некоторые противоречия в тогдашнем общественном сознании, например между общегосударственными притязаниями московской власти и сохранившимися еще в русской памяти представлениями о “вотчинном” происхождении этой власти.

С помощью новой версии можно было бы утверждать на практике новые отношения между вчерашними соперниками (русскими удельными князьями) в духе иерархических порядков, установленных еще при дворе византийского императора (“Вселенского царя”, “Господаря поднебесной”).

В качестве наглядного выражения и “подтверждения” столь привлекательной династической связи и своих властных полномочий Иван III, вдохновляемый этой концепцией, вводит новые для Руси государственные символы. Так, на его печатях появляется византийский герб – двуглавый орел.

Примерно в 1520 г. появляется “Сказание о Мономаховом венце” Спиридона Саввы, в котором говорится об императорской (византийской) генеалогии московских князей и утверждается, что Владимир Мономах во время похода к Царьграду якобы получил из рук императора Константина Мономаха шапку с драгоценностями и титул цезаря (царя). Рассказ о царском венце – шапке Мономаха – присутствует не только в московских летописях того периода, в 1547 г. он был включен в чин венчания Ивана Грозного.

Эти сказания и рисуемые в них исторические мифы активно использовались официальными политическими силами и лицами (как светскими, так и духовными) для урегулирования своих взаимоотношений, но прежде всего – для укрепления власти великого князя московского, его реального влияния на внутреннюю и внешнюю политику, а также для формирования нужного им политического и правового сознания в русском обществе.

Эффективность такого рода воздействия исторической идеологии на русское право объясняется не только культом старины, но и, по-видимому, некоторыми социально-психологическими особенностями тогдашнего сознания. Ведь “правовое сознание феодального общества было повергнуто в прошлое. Поэтому даже фактическое обновление системы нормативно-юридического регулирования воспринималось как желаемый и необходимый возврат к существующим от века правилам” [2] .

2

Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. – Ростов н/Д, 1995. С. 460.

В целом же новизна политического устройства Московской Руси не потребовала значительного изменения русского права. Многие его отрасли, такие как гражданское, семейно-бытовое, внутри- церковное право, оставались неизменными.

Новые правовые понятия и нормы, складывающиеся в московский период, возникали главным образом в области государственного права. Ведь начиная со второй половины XIV в. и в течение всего XV в. происходит процесс создания единой системы государственных органов власти и административного управления.

Политическое объединение и централизация северо-восточных славянских земель нашли свое отражение и закрепление прежде всего в политико-юридических и законодательных актах самого князя московского.

Среди них следует особо выделить:

• различные уставы и уставные грамоты, “даруемые” княжествам, уездам, монастырям, отдельным землям или “землям вообще”;

• жалованные, тарханные и охранительные грамоты;

• специальные указы (например, Указ наместникам о суде городском 1484 г.) и т. д.

Другая линия правотворчества проходила через нормативно- созидательную деятельность приказов – Разрядного, Ямского, Казенного, Разбойного, Посольского и т. д.

В силу образованности и практической опытности (церковное образование, книги, переписка с Москвой, челобитные с мест, жизненный опыт и т. п.) приказные чиновники самостоятельно “проводили” множество судебных решений, имевших зачастую нормативный характер, а также подготавливали массу инструкций, установлений, предписаний и других подзаконных актов.