История, которая меняет

Есть и еще выше, но это на северной стороне. А в других, более цивилизованных Фавелах, есть полноценные многоэтажки.

Что значит цивилизованных?

Тех, чье расположение способствует туризму. Весь секрет в том, что необходимо уметь приспосабливаться к тем условиям, которые нам подкидывает жизнь.

Эти слова мне показались логичными.

А ты?

Что я?

Как ты приспособился ко всему этому?

Я просто живу, и делаю то, что необходимо делать.

Решив перевести разговор на другую тему спросил:

А где у Вас продаются газеты?

Фавела не выпускает газет. У нас здесь нет таких новостей, которые нуждаются в освещении прессой.
– И передав мне чашку, он вежливо кивнул и неспешно вышел из комнаты. Мгновение спустя заглянул вновь и произнес: - Мистер Майерс, если Вам что-либо будет надо, я буду поблизости.

Я промолчал. Изображать учтивость не было настроения. Фактически только что Винер открыто дал мне понять, что следит за мной. А это могло быть только в том случае, если Сальве или стоящие над ним люди окончательно определились что со мной делать, а самое главное когда. Винер не играл сегодня роль. Он бы самим собой. Натренированный питбуль, следящий глазами за своей жертвой. Хоть и не получивший еще приказа от хозяина на разрыв, но находящийся уже в предвкушении.

У Вас очень озабоченный вид.

Я обернулся. В дверном проеме стоял Сальве. "На сегодня церемониал отброшен" - подумал я. Ведь Сальве был достаточно умен, чтобы понимать элементарное правило: "Дай человеку иллюзию свободы и он перестанет замечать собственное порабощение".

Вы думаете?
– Спросил я.

Сальве рассмеялся.

Мне действительно нравится Ваше мировосприятие. Я пришел, чтобы обсудить наши с Вами вопросы, Майерс.

Я вопросительно посмотрел на него. Приблизившись ко мне и заложив руки за спину, он издал какой-то странный и незнакомый мне звук.

Гарпия.
– Объяснил он.
– У нас эту великолепную птицу называют "летучий ягуар" и знаете что, Вы мне ее напоминаете. С Вашей хваткой, мудростью, разборчивостью, верностью своему делу. Как Вас вообще угораздило вляпаться в такую историю?

Я молча наблюдал за тем, с какой изощренностью Сальве кружил вокруг своей добычи.

Мистер Майерс, мне приятно, что мы с Вами изначально нашли общий язык и не доставляли друг другу каких-либо проблем.

Зачем?!
– Я не выдержал и вспылил.

В долю секунды лицо Винера мелькнуло и убедившись, что все в порядке, тут же исчезло.

Разве Вам не проще было бросить меня в какую-нибудь яму, хорошенько покричать что Вы поймали меня и все. Зачем было так усложнять? Винер, Бабел.

Прошу Вас не горячитесь. Бабел тут ни при чем, она просто ребенок. Остальное - это была альтернатива грубости. Мы с Вами два взрослых человека, каждый профессионал в своем деле. Не спорю, яма рассматривалась, но только в том случае, если бы Вы пожелали покинуть данную общину.

Да Вы просто эстет человеческих взаимоотношений. А почему сейчас?

Сальве прищурился.

Это только Ваша оплошность. Вообще кому-кому, а Вам должно быть известно, что если Вы чудом пережили вчерашний день, то планы на завтра лучше строить тогда, когда это самое завтра наступит.

Я подошел к окну и прошептал:

Удивительно, какие умные люди окружают меня в последнее время.

Мистер Майерс, вам не стоит на меня обижаться, так как я знаю не больше Вашего. Сегодня утром мне назвали довольно внушительную сумму, если я прослежу, чтобы до вечера с Вами ничего не случилось.

Я вскинул руки к верху и рассмеялся.

Секунду назад Вы говорили, что я Вам не враг, а теперь Вы меня продаете словно я какой-то товар.

Сальве негромко произнес:

Да, но я ведь не говорил, что мы с Вами друзья.

А тот, кто хочет меня приобрести, он точно не говорил, что бы Вы меня убили до его приезда?

Сальве рассмеялся.

Нет, Вы чертов гений. Такое чувство юмора! Такое чувство юмора.
– С этими словами он вышел из помещения.

Следующие полчаса я широкими шагами ходил из одного края комнаты в другой, постоянно всматриваясь в медленно смещающееся солнце. Сначала меня задержали за преступление, которое я не совершал, потом меня попытались убить, а теперь меня собираются продать, и если учитывать все происходящее, то вероятнее всего покупатель не питает ко мне каких-либо нежных чувств. У времени есть одна очень плохая черта, оно никогда не играет на руку проигрывающей стороне. Я подошел к импровизированной двери и посмотрел сквозь едва просвечивающуюся ткань. Сальве отлично позаботился о моей безопасности. Несколько молодых, вооруженных людей сидели прямо напротив и о чем-то разговаривали. Винер был среди них. Лицензия на мой отстрел была выписана. Надо было, что-то делать, но что именно было совершенно непонятно. Если даже я смогу совершить побег, то за пределы фавелы мне высовываться не стоит. Как в зоопарке. Даже если получится убежать из клетки, то меня будут искать все сотрудники без исключения. Подойдя к окну, я посмотрел вниз. Порядка четырех метров отделяло меня от следующей крыши. Я вздохнул. Учитывая мою физическую форму, прыгать совершенно не представлялось возможным. Опустившись под окном на пол, я попытался прислушаться о чем говорят мои стражники. Но незнакомый мне язык ничего не прояснял. Смирившись с бесполезностью этого занятия, я встал и направился на кухню в слепой, лишенной логике надежде на чудо. Осматривая каждый захламленный ненужной утварью угол, я сам не знал что искал. Мое внимание привлек лежащий на столе, старый, сточенный совершенно лишенный прочности нож. Взяв его в руку, я гневно сделал выпад, еще один и еще. Около минуты я словно сумасшедший в отчаянии размахивал осколком ярости. В маленьком пространстве я ощущал всю свою мощь. На секунду мне показалось что я в состоянии справится с сотней таких как Винер или Сальве, но еще через мгновение я тяжело дыша опустился на пол и закрыв глаза начал двумя руками растирать голову, стараясь привести свои мысли и чувства в порядок. Надо сохранять спокойствие, в конце концов, ведь Сальве не обещали деньги за мою смерть. Свинцовая усталость поглотила меня. Встав и слегка пошатываясь, я добрел до кровати и рухнул на нее. Как ни странно, я провалился в сон. Вязкий, прерывистый, тягучий, он сковал мое тело, и изредка пробуждаясь, я в каком-то тупом оцепенении провожал глазами неумолимо приближающееся к вечеру солнце. Окончательно я проснулся, когда в комнате уже царил ощутимый сумрак. За целый день меня никто не потревожил.

Откинув мысли о том, что должно случиться, я направился на кухню, чтобы приготовить себе кофе. Поставив не имевшую ручек, полную воды кастрюлю на электроплиту я вышел в комнату и начал вслушиваться в каждый доносившийся звук. Когда снаружи что-то начинало происходить, мое сердце моментально реагировало слишком частыми ударами. Мне было страшно и я не испытывал никакого стыда за это. Чего именно я боялся, самой смерти или того через какие ощущения мне придется пройти в этом процессе? А возможно я все это преувеличиваю и меня просто... Я задумался, "что именно просто" мне придумать так и не удалось. Я включил свет. И чем темнее становилось за окном, тем ярче, казалось, освещена комната. По ту сторону дверного проема я все еще слышал голоса моих стражников. Как разнообразна по своей природе ночь. В моменты физического и душевного благосостояния кажется что угрозы - это чей то злой вымысел, который если и существует, то совершенно к нам не относится. Но когда сумрак сгущается именно внутри нас, то вместе с ним приходят и страхи, которым мы, как нам казалось, никогда не были подвластны. Обратив внимание на свои руки, я заметил мелкую, но постоянную дрожь. Паника нарастала вместе с неизвестностью собственного будущего. Четыре стены, в которых я ждал развития событий, были словно вырваны из тюрьмы строгого режима, а я был тем самым смертником, который смирившись с собственной судьбой, не мог найти в себе силы достойно закончить недостойный человека путь. Только разница между мной и обреченным заключенным была существенной, в отличии от него я ничего такого за что нужно было платить собственной жизнью не совершал. Страх, он может быть всеобъемлющим, поглощающим наши намерения, преобразующим наши эмоции, подчиняющим наши тела. И сейчас этот жестокий демон порабощения обрел полноценную власть над моим разумом и телом.

29

Раздавшийся телефонный звонок отвлек Ричарда от пятиминутного вращения на офисном кресле. Целый день Ричард провел в ожидании новостей, но, увы, день был совершенно пустым как в информационном, так и фактическом поле. Прошел уже почти час как Сайлен покинул участок, оставив Ричарду самую неприятную работу: разбираться с отчетами. Сайлен ненавидел отчеты. Действия, которые ты производишь в жизни, в минуту, которая требует от тебя молниеносного принятия решений, которые не всегда соответствуют букве Закона и прописываются в Уставе, и когда нет времени думать, потому что ты знаешь, что от этого зависит чья-то жизнь, на бумаге, все это приобретало совершенно другую окраску, подвергаясь сухой, безликой хронологии событий, подгоняемых под тот или иной параграф. Вот именно поэтому в этот вечер Ричард с тоской смотрел на череду черных символов появляющихся на мониторе компьютера.

Слушаю.

Нам необходимо сегодня встретиться.
– Голос на противоположном конце трубки принадлежал Аруто.
– Есть информация.

Где и когда?

Если Вам удобно, мой водитель будет ждать Вас на месте нашей первой встречи.

Секунду подумав, Ричард ответил.

Мне удобно.

Отлично.
– Краткие деловые нотки Аруто сменились частыми гудками телефонной сети.

Ричард оживился. Обсуждая с Сайленом свое знакомство с Аруто, Ричард вновь и вновь пытался вычленить из этой встречи не только цвета, но и оттенки. Те неуловимые помощники, которые иногда бывали важнее тысячи слов и помогали принять правильное решение. В прочем вариантов у них было не много. Факты и несколько тупиковых версий, кое-как скроенных из вероятностей и догадок, вынуждали напарников рискнуть и попробовать принять предложение Аруто.

Немного подумав, Ричард встал и взяв свой одиноко висящий на вешалки у двери пиджак, направился к выходу. По дороге он решил, что не мешало бы подстраховаться, и совершил короткий звонок. Приняв решение оставить в секрете свое общение с Аруто, но не желая оставаться вообще без поддержки, набранный Ричардом номер принадлежал одному из его свободных, изредка постукивающих агентов. Теперь оставалось гадать, сможет ли этот пронырливый парень сделать несколько ярких, памятных фотографий. Ричард вздохнул. Современность изменила такие понятия как "обязательство" и "благодарность", но ненадежный вариант в лице проверенного стукача, был в разы лучше вероятного предателя, уполномоченного выполнять государственную работу. Окунувшись в прохладу черного лака, и ощутив плавный ход автомобиля, Ричард подумал что машина - это факсимиле хозяина. Явный росчерк под его статусом. Удобно устроившись на заднем сиденье, Ричард провожал глазами мелькающих прохожих. Люди, они повсюду. Из своей практики он знал, что нет плохих или хороших. Есть миллионы внутренних миров. Возможно, с некоторыми из них ему придется вступить в схватку, других защищать. Все будет идти своим чередом, пока его самого не поглотит тот самый человеческий Мир, наполненный пороками, желаниями и стремлениями. Каждый увиденный им человек - это был владелец уникальной миссии, которую рано или поздно придется выполнить, а затем просто растворится без остатка в жизни Рио. Если даже Стефану Майерсу не удастся выбраться из всего этого, то он будет не чем иным как очередной зацепкой, предвестником каких-либо изменений. Заметив легкую тень собственного отражения в стекле кадиллака, Ричард усмехнулся: "Вероятно, мне когда-нибудь выпадет шанс рискнуть собственной жизнью, с гарантией не вписаться в поворот судьбы. Но ради чего? Кого? Скорее всего, ради правды. Чтобы оставаться честным перед собственной верой". Болезненная правда о том, что на самом деле он не в силах ничего кардинально изменить была словно красная тряпка. Каждый раз, задумываясь о собственной роли в этом самом мироустройстве, ему казалось недостаточным того, что он делает. Но кто если не такие как он, Сайлен и еще многие сотни, которые сами выбрали жизненный путь, проложенный через обрывки чужих, а иногда и своих судеб.