История любовницы короля
Шрифт:
Его высочество хмыкнул. И этот хмык меня подбросил, прогоняя сон насовсем. Я резко села на кровати:
— В чём дело, Ваше высочество?
— Не хотите открыть дверь? — спокойно спросил он, а меж тем улыбка в его голосе точно была.
— Не хочу! В коридоре спит ваш Элиас. Я не знаю, насколько он болтлив, но то, что себя не контролирует во время всплеска — факт. Завтра весь дворец будет знать, что вы дважды вышли из моей комнаты, и оба раза в исподнем. Первый раз — ладно, господин Уриэн, свидетель, сам вас затащил. Но второй-то раз вы сами сюда явились…
Психанув, завернулась в покрывало с головой. Пусть спит, где хочет, этот принц. Привык перемещаться
— Я вас понял, — сказал Его высочество и лёг обратно, рядом со мной. Я изумлённо вынырнула из-под покрывала, и мне пояснили, — но у меня отчётливый сбой маг-силы. Переместился сюда во сне, только потому что расслабился… Что ж постараюсь уснуть и вернуться к себе.
Возмущению моему не было предела:
— Почему вы не переместились, например, в пустую комнату сира Бриса? Спали бы там себе спокойно до утра. Мало во дворце пустых комнат?
— Нельзя переместиться туда, где ни разу не был, — голос его улыбался, но, и в самом деле, он сделал вид, что пытается уснуть, даже глаза закрыл.
Мы лежали какое-то время молча, принц явно не спал или не мог заснуть. Я сдалась первой:
— Что мне надо сделать, чтобы вы уснули и исчезли? Спеть колыбельную? Сделать массаж?
— Не могу согреться, простите, Ана.
Его невидимая, но прекрасно ощущаемая, улыбка в голосе злила больше всего. И ведь не попросил укрыть, а намекнул. Как и сир Брис, и Райан, он тоже сделал так, что решение должна принимать я. Почему опять я?!
Поделилась покрывалом, с сожалением прощаясь с собравшимся внутри теплом, и вздрогнула от касания холодной руки:
— Вы самое настоящее ледяное высочество!.. Зато окна открываете настежь…
Как бы так поудобнее устроиться, чтобы не касаться этой глыбы? Холодные пальцы прикоснулись к моему лицу, и я зажмурилась, пискнув от неожиданности.
— Илария называла меня ледяным принцем, — сир Генрих поглаживал большим пальцем моё лицо, — вы очень похожи, не внешностью… Хотя у неё тоже тёмные глаза и волосы… Может, да, дело в этом… Или отец что-то разглядел в вас, если доверился… Она тоже не боялась меня, не заискивала, как остальные… Для неё я был просто глупым мужчиной, не умеющим ухаживать за девушками…
Согревающаяся понемногу рука перебирала мои волосы у лица, проводила костяшками пальцев по контуру — в целом ласки выглядели невинно, но отзывались всё там же, в чреслах, не достигших экстаза перед сном.
— Она была права, — проворчала я.
— В чём? — отвлёкся от своих воспоминаний Его высочество.
«В том, что вы нерешительны до безобразия», — вертелось на языке, и я промолчала, кусая губы. Это заметил сир Генрих:
— Научите меня, Ана, просветите о женской сути. Чего вам не хватает? О чём вы думаете, когда кусаете губы? Я хочу знать о женщинах, их мыслях, желаниях — всё. Оружие, которым вы владеете — эта ваша загадочность — острее меча… Хотите, договоримся? Я вам про магию всё расскажу, а вы мне объясните про вас, женщин…
— Сколько у вас их было? — внутри меня желание готово было рыкнуть и наброситься на этого робкого принца, не подозревающего об эффекте своих прикосновений или делающего вид.
Сир Генрих перестал меня гладить, вздохнул и лёг на спину, складывая руки под голову:
— Мне было лет семнадцать, когда отец отправил меня на три года к пуританам. Сказал, что воздержание, как и любое умение управлять своим телом, только принесёт мне пользу. Поэтому в Академию я попал в двадцать лет, когда многие мои сверстники уже учились на третьем курсе и прошли все возрастные премудрости… Но быть сыном короля и оставаться в тени — вещи несовместимые.
Любопытные влюблённые первокурсницы и понимающие девицы постарше… Я только на пятой девушке, с которой целовался, понял: что-то не так. Оказалось, моих пассий тщательно воспитывали, учили, как со мной себя вести… Возможно, вы слышали, Ана, что такое слияние?— М-м, нет, — призналась я. Монотонные воспоминания принца убаюкивали.
— Это проверка двух магов на совместимость. Если Владычица одобряет вероятность брака, то во время поцелуя происходит слияние, познание сути партнёра. И зачастую влюблённые во время слияния передают друг другу часть своей маг-силы. Если в течение полугода слияние не будет подтверждено брачным договором, оба человека теряют обоюдный дар и больше не смогут заключить союз. Магия обидчива, второго шанса не даёт.
Я вспомнила слова госпожи про дар чувствовать запахи, который она мне передала со словами: «Развлекайся, Ана, полгода!»
— А если один из двоих лумер? — не спросить я не могла.
Принц задумался:
— Какой? С бытовым уровнем или чистый?
— Чистый, в котором ни капли магии.
— Магия в этом случае должна вести себя нестабильно. Это всё равно, что дерево посадить на камень. Почему ты спрашиваешь об этом?
Не собиралась я обсуждать ни с кем мои дела с госпожой, поэтому увела разговор в сторону:
— Вы сказали, что в тех девицах, с которыми целовались, было что-то не так.
Принц зевнул:
— Они боялись допустить слияния. Поэтому ни с одной ничего не получилось, страсть не разгоралась, а я чувствовал страх. Так что я уже начинал думать, что моя судьба ждёт меня впереди, и довольно её искушать. Потом отец стал присылать ко мне необручниц. Каждый раз этот унылый договор, после которого ничего невозможно почувствовать, словно это моя обязанность была — позволять необручницам трогать меня. Отец боялся, чтобы я никому не передал портальный дар вольно или невольно. Эти женщины (их было всего две) внушили мне отвращение к прикосновениям. И я думал, что никогда не почувствую ничего особенного, если бы не Илария. Смелая, открытая, добрая и невероятно соблазнительная… Наш поцелуй взорвал мне сердце. Она первая поделилась со мной своей магией, ещё неокрепшей, юной. Я был тронут и во время второго слияния (ещё более сладкого поцелуя) передал треть портального дара. С тех пор прошло чуть больше месяца. Если я не заключу с ней брачный договор в течение полугода, Илария будет для меня потеряна навсегда.
— Ну, так сбегите с Аднода и сделайте ей предложение.
— Не могу, — принц потянулся. — Дело в том, что я не уверен, люблю ли её по-настоящему. Ей девятнадцать, она — прекрасная юная магесса. Мне — тридцать один, и я не знаю, чего хочу… А между тем, я родился, когда отцу было двадцать лет. Перегулял я его на десяток…
— А прямо сейчас чего вы хотите? — я уже знала, что сейчас произойдёт, ибо меня обуревали противоречивые чувства. Принц внушал жалость, понимание и раздражение, неприятие его нерешительности и волнение от этой робости.
В очередной раз он попытался избежать выбора. Мой вопрос, казалось, поставил его в тупик:
— Прямо сейчас? Это важно?
— Конечно!
Я не выдержала. Неужели принц был нечувствителен к своему возбуждению или привык не замечать его? Пуритане научили этому ненужному в некоторые моменты самообладанию? Приподнялась и поцеловала мужчину, умеющего владеть мечом и боящегося совершать безумства. Рука отчётливо нащупала твёрдый, готовый к ласкам, орган. Сир Брис и Райан в таком состоянии ни за что бы не предавались воспоминаниям, а занялись бы делом.