История Нового Каллена — Недосягаемая

Я невидящим взглядом оглядела зал, но, как назло, никто из спортивных старшеклассников не задержался. Он по-волчьи вскинул голову к потолку, отчего я уперлась взглядом в его торчащий, подергивающийся кадык. Мысли утонули в приторно-сладком, липком меду, и лишь изредка до меня доносились несвязные обрывки чего-то осознанного. Меня обожгло обидой на Карлайла. Это из-за него я сейчас стою здесь. Нужно было попытаться решить все по-человечески, пока я в своем уме, пока не упала без сил на истертый паркет, отбросив перед этим тело Мэнголда на другой конец зала.

— Я думаю, нам с тобой не стоит лучше разговаривать. Никогда. Разойдемся с миром. — Я не узнавала собственный голос.

— Ты действительно считаешь, что это наш последний разговор? — он произнес эту фразу нараспев, смакуя угрожающие слова. Я ощутила тошнотворное и неожиданное дежавю.

— Я… Очень хочу уйти, — практически беззвучно произнесла я и неуверенно шагнула вперед, уже не чувствуя ног и видя перед собой одну только спасительную дверь. Он раскатисто и гулко рассмеялся, с легкостью перегородил мне дорогу и бесцеремонно, агрессивно вырвал сумку и пальто из моих рук, швырнув их на замызганный пол. Я хотела закричать, но в легких закончился воздух, хотела броситься прочь, но из ног пропали кости.

Я попыталась оттолкнуть его от себя, ударить кулаком в грудь, ладонью по щеке то ли чтобы отбиться, то ли чтобы привести в чувство. Я не узнавала его; сопротивляться его железной хватке было все труднее.

— Разве ты еще не поняла, что я никуда тебя не отпущу? — Как будто оба одержимы общим демоном.

— Алекс… ты не в себе! — мой голос сорвался на крик, от кровавого гула все вокруг ходило ходуном. Я была беззащитна. Я была уязвима.

Где-то вдалеке хлопнула скрипучая дверь и раздались голоса учеников, от которых все внутри подпрыгнуло в надежде на спасение, но парень отреагировал настолько молниеносно, что я не успела произнести ни единого звука. Он закинул меня на плечо, легко, как мешок с продуктами, и бесшумно скользнул в одну пустующих раздевалок. Я вырвалась и поползла прочь по ледяному линолеуму, прижимаясь ниже к полу от дроби его шагов. Он загнал меня в самый дальний угол, и я схватилась за безалаберно открытую дверцу чужого шкафчика в надежде перебить ему колени. Все здесь пахло сырой землей, плесенью с примесью режущей нос хлорки. Меня мутило. Наша гонка подняла в тесном помещении столб грязи и пыли, что принялась танцевать вокруг нас в свете нескольких тусклых ламп на потолке. Я не могла понять, заняло ли перемещение минуту или час — но отчего-то мне назойливо чудилось, что взмыленный Мэнголд движется неестественно плавно и быстро.

— Отпусти меня! — Его безумный взгляд метнулся к двери, и он покачал головой, с наигранной осторожностью прикладывая свой палец к моим губам. В голове кометой вспыхнуло отрывочное воспоминание пьяного вечера — точно таким же жестом я велела ему помолчать, когда изливала душу несчастной Марвел. Обостренный привкус его кожи. Холод железной двери на кончиках пальцев. Вот и он — мой конец. Вот человек, чье лицо будет стоять перед глазами до последнего вздоха, до последней слезы.

— Тише. Мне не хотелось бы никому ничего объяснять… — Близость его тела была отвратительна. Откуда-то появились тонкие ростки сил; я наотмашь била кулаками в его грудь, пыталась расцарапать кожу на оголенных руках, силилась оттолкнуть неугодное тело от себя. Если только свалить его на пол, удар дверцей по голове подарит мне свободу.

Глаза застилали горячие слезы, когда я широко замахнулась, грозясь влепить ему звонкую пощечину, ощутить под ладонью обожженную, покрытую жесткой щетиной щеку. Его глаза превратились в узкие щелочки от ярости. Он перехватил мою ладонь. Одним рывком из меня вышибли весь дух, распластав о шкафчики. Перед глазами заплясали цветные вспышки, и я бы осела на пол, не стискивай он мои плечи.

— Прекрати, я тебе сказал! — прошипел он и вновь встряхнул меня. Я ударилась головой и наконец-то закричала, но мне откликнулось только насмешливое эхо.

Как-то неохотно, будто автоматически, до меня доходила пугающая истина: с ним творится что-то неладное, его обволокло нехорошее наваждение, против которого бессилен любой вампир. Неконтролируемый страх парализовал единственную ценную способность в моем теле, я загоралась и тухла, как неисправная зажигалка.

Я покачнулась и вдруг осознала, что вместо лица парня вижу какое-то смазанное, неразличимое пятно с горящими глазами. Дымчатые ассоциации, затерявшиеся где-то на задворках сознания. Только вот радужки, радужки другого цвета, но то самый взгляд…

— Чего ты от меня хочешь?..

— Я лишь хочу получить то, что однажды упустил. — Его шелестящий голос с невесть откуда взявшимся акцентом привел меня в ужас. Его голодные глаза проступили сквозь потемневшую, затертую временем картинку. Наложились на кошмары, от которых я просыпалась в липком поту. Сны неминуемо были лишены конкретики, постоянно оказывались по другую сторону от осознаваемой грани. Оставалась лишь несоизмеримая лавина чувств, каждый раз возвращающая меня в раскрошившуюся, сожженную в авиационном топливе реальность, так отчаянно вытесняемую защищающимся сознанием.

Я чувствовала себя отравленной пониманием. Из горла вырвался полный отчаяния крик ужаса, раздирающий горло, наполняющий тесное пространство раздевалки. За долю секунды бушующие внутри эмоции выбросили меня в салон самолета, где стоял густой, удушливый запах гари, где чувства накалились до такого предела, что кожу покалывало как от электрических разрядов, а звуки лишали возможности думать. Темный силуэт, склонившийся надо мной, делился надвое и сливался в одно. Льдинки его глаз обратились в наполненный кровью взгляд, эта жестокая улыбка, точеные скулы, вкрадчивый голос… Я все это уже видела, слышала, но настолько сильно хотела забыть, что не смогла опознать, предупредить.

Напавший на меня человек не был Алексом. Я видела его раньше, он нашел меня задолго до Марвел, и лишь неясная случайность не дала ему завершить грязное дело, явно не дающее чужаку покоя до сих пор.

Не знаю, что смогло наконец его отрезвить: ногти, впившиеся в тепло его рук, мой отчаянный, полный муки крик, ростки человечности. На щеках вдруг расползлись персиковые круги, как будто взмахом кисти кто-то обильно наложил на маску румяна. На висках выступили бисеринки пота, руки ослабили хватку. Мэнголд выглядел растерянным и недоумевающим секунд десять, а потом черты его лица вновь ожесточились — вновь материализовался убийственный некто — не то плод моего воображения, не то выжженная реальность.

— Исчезни… — надломленным голосом произнес парень. Одной рукой он закрыл взмокшее лицо, второй, словно против воли, тянулся к моему горлу.

Его состояние менялось так резко, что в глазах полопались капилляры. Он схватил меня в охапку, из горла рвался рокот, больше похожий на приглушенное рычание, острый кадык ходил ходуном. Ударом ноги он распахнул дверь какой-то хозяйственной каморки и бросил меня внутрь, словно лопнувший мяч. Жесткий взгляд померк в сгустившейся вокруг темноте.

…По телу разливалась боль, о которой я почти сразу же забыла, отчаянно вскакивая на ноги, готовая к защите. Бездумно и судорожно я постаралась забиться в самый дальний угол, вздрагивая всякий раз, когда за плотно закрытой дверью слышались оглушительные, нечеловеческие удары: железные шкафчики содрогались, лавочки со скрипом носились по пространству раздевалки. Я слышала его надломленный, хриплый, отравленный бранью и какими-то отчаянными криками на самого себя голос.

Я замерла, боясь привлечь его внимание, и лишь беззвучно плакала, утирая жгучую влагу рукавом свитера. Чем, чем я это все заслужила?

Казалось, в напряженной неизвестности и оглушительных звуках разрушения за дверью прошла целая вечность. Затем воцарилась краткая тишина; и после этого дверь приоткрылась на дюйм, впустив внутрь тусклый луч света, больно слепивший уставшие, зареванные глаза. Прозрев, я внезапно испугалась окружавшей меня кромешной тьмы, внутренне молилась вырваться из спертого мрака, даже если ради этого мне придется перейти очередную границу — убить.