История Нового Каллена — Недосягаемая

Мэнголд сидел на корточках, уткнувшись головой в колени. Руки беспрерывно тряслись, футболка была разорвана в клочья. Приглядевшись, я заметила кровь на лоскутах испорченной одежды и на костяшках его пальцев. Он казался измученным и мирным, но стоило мне наконец вздохнуть полной грудью, как на меня поднялись его глаза — васильки в кровавом озере полопавшихся сосудов. Меня передернуло в судороге, слезы снова навернулись на глаза, но больше терять времени было нельзя. Из последних сил я вскочила на ноги, едва удерживая равновесие. Расстояние до двери я преодолела бегом. Я отчаянно дергала ручку, пока беспомощно не вывалилась наружу, чуть было позорно не упав на колени. Я навалилась на дверь всем весом — он не пытался гнаться, задержать, но больше я здесь не появлюсь. Больше ни за что в жизни я не ступлю на порог старшей школы города Форкс.

Ослабевшими руками я схватила свои вещи и ринулась прочь — если в зале и были люди, я их уже не видела. Если в коридоре и шел кто-то, я проносилась мимо — сейчас мне важно было лишь найти укрытие. Я хотела забиться как можно дальше, побыть в одиночестве как можно дольше, забыть, что на свете существуют люди с их слабой волей, прогнившими сердцами, мерзкими желаниями. Я начинала понимать, почему большинство сородичей Карлайла презирают весь человеческий род.

Дверь уборной ударилась о стену с такой силой, что с потолка посыпалась дешевая штукатурка. Я остервенело швырнула дорогое шерстяное пальто прямо на пол. Плевать на грязь — мой желудок словно скрутило алюминиевой леской. Дверь кабинки с грохотом захлопнулась за моей спиной. Я упала на колени, прижалась щекой к ледяному фарфоровому сиденью, исходя на горькую желчь и остатки чая. Лицо опухло от неумолимых спазмов, на висках мучительно застучали жилы. Я попыталась встать, чтобы вытереть рот, но мир предательски покачнулся, кабинка поплыла перед глазами, и если бы я не уперлась обеими руками в неустойчивые стенки, то размозжила бы голову об унитаз.

Я обрушилась на сиденье и закрыла лицо ладонями, пытаясь одновременно и забыть, и понять, что, собственно, произошло в затхлой раздевалке.

Внутри нарастали непреодолимое отвращение и стыд, как будто меня торопливо использовали и брезгливо бросили корчиться в агонии на мостовой. Словно сбылся удушающе-ужасный сюжет, предсказанный Розали, и надо мной действительно надругались. В груди как будто зияла огромная, высасывающая все эмоции и ощущения дыра, всепоглощающий вакуум. Беспомощность. Обреченность. Лучше об этом не думать; но не думать я не могу.

Лучше бы я и вправду размозжила башку об унитаз.

Монотонное ожидание назревающей бури, слепые скитания, непредвиденные перемены, бесконечные сложности. И окончательное понимание — никакого будущего у меня нет. Я выбралась из Денали, ставшим моим импровизированным лимбо по случайности. Карлайл пытается помочь мне по случайности. Моя жизнь должна была быть совершенно другой — но по случайности никто оказался ничего мне не должен. Все обещания безнадежно пусты. Вампиры не чувствуют тоньше, чем люди, не знают тайной истины; они лишь живут, пока не станет тошно, и кормятся тем, что попадется на большой дороге. Им на меня так же все равно, как мне на маленьких черных муравьев, искусные муравейники которых может размозжить один мой неосторожный шаг. Ни помогут мне ни люди, ни нелюди. С булыжником капризной способности на шее, я всегда буду вынуждена скитаться из человеческого мира в горы Аляски, из гор в неожиданно обитаемые леса, и нигде не находить мира. Брошенная хозяевами драная кошка.

За дверью раздались чьи-то голоса. Тело ломило от неудобной позы. Где-то в стороне надрывался назойливым жужжанием мой телефон — еще немного, и звонящий отправится на мои поиски наперевес с миллионом вопросов, на которые он никогда не получит от меня вразумительного и правдивого ответа.

Когда я наконец взглянула на запотевший экранчик, то обнаружила несколько пропущенных и пару сообщений, сообщающих о том, что доктор вот уже с полчаса стоически коптится на парковке. Интересно, сколько времени человек может молить провидение о смерти в мерзкой уборной провинциальной школы?

Утирая сопли, я принялась рыться в сумке. Бесполезные учебники полетели на пол — надо было найти хотя бы салфетки и привести себя в порядок. Но вместо этого я наткнулась на оранжевую банку с таблетками. Для того самого крайнего случая, когда земля уходит из-под ног.

От возбуждения едва не рассыпала заветное седативное на пол, но наконец заветные таблетки — четыре, для ровного счета — оказались у меня во рту. Я уставилась на свое отражение в мутном зеркале, оттерла с губ болотистую слюну. Почему под глазами залегли багровые круги, почему с лица сошла вся краска, оставляя лишь яркие пятна на щеках и шее, похожие на засосы, сделанные мертвецом? Почему от попытки улыбнуться лицо сводит судорогой, а взгляд становится мутным и водянистым, прячущимся, как у бродячего зверя?

Пространство завибрировало. Я крепко вцепилась в края раковины, и с губ неожиданно сорвался короткий вздох облегчения. Отчаяние растворялось в влажной сахарной вате, и мне внезапно показалось, что кафельная плитка на полу выглядит уютнее скандинавской мебели. Если я сейчас же не выйду из школы, то до Мерседеса Карлайла доползти уже не смогу, забудусь блаженным сном прямо здесь.

К моему счастью, Карлайл припарковался близко ко входу. Я шла как сквозь воду. С неба беспощадно лил ледяной дождь, который успел моментально пропитать мое пальто. Тишина меня заворожила, я расслабленно дышала парами мокрого асфальта. Я сжимала в кулаке промокшую ткань пальто, словно надеясь таким образом удержать себя в сравнительном сознании, пока спасительная дверь комнаты не захлопнется за мной. Доктор как будто и не заметил моего приближения, полностью погрузившись в чтение чьей-то медицинской карты. Оледенелыми пальцами я нащупала ручку пассажирской двери и, протискиваясь внутрь, внезапно поняла, что успела сломать несколько ногтей. Карлайл наконец отвлекся от бумаг и обернулся ко мне на заднее сиденье. Я молча пристегнулась и отвернулась к окну, безуспешно надеясь согреться.

— Лиззи, где же твой зонтик? — осторожно поинтересовался доктор.

Я не ответила ему даже взглядом, безуспешно стараясь спрятать заплаканные глаза за мокрыми волосами и противно-холодным колючим шарфом.

— Я достаточно долго пытался до тебя дозвониться. Все в порядке?

Печка не грела сквозь промокшие джинсы. Мутный пейзаж за окном то очаровывал меня, то приводил в необъяснимое бешенство, и я наконец закрыла глаза.

— Элизабет? Почему ты молчишь? — Ах ты, ирод с янтарными глазами, только и мечтаешь, как бы из меня душу вынуть. Доктор, милый доктор, какие у вас мягкие руки, и как вы восхитительно умеете носить спорно элегантный розовый галстук, я вас так люблю…

— Оставьте меня в покое. — Сознание окончательно вымотало меня, и я потерялась вне времени и пространства.

Арчи снова со мной. Сегодня он учится кататься на велосипеде. Он синий и хромированный, как дорогая машина. Во вместительную корзинку он деловито сложил фигурки своих любимых супергероев. Я скольжу рядом на роликовых коньках, подбадриваю его, раззадориваю, чтобы он наконец разогнался. Папа только-только снял ему дополнительные колеса. Мой Арчи научился держать равновесие на настоящем, взрослом, двухколесном велосипеде! Ликующие родители держат наготове фотоаппарат и видеокамеру. Дует свежий, немного влажный летний ветер. Вокруг гуляют люди, обычные люди, которых я встречаю на званых обедах и ужинах по случаю каждого праздника, которые обсуждают десятки колледжей для своих отпрысков, которые вырезают купоны в журналах, чтобы сэкономить на еде в супермаркете, которые устраивают гаражные распродажи, помогают детям строить лавки по продаже лимонада. Обычные люди, в мир которых я сейчас верю с б'oльшим трудом, чем Арчи когда-то верил в комиксы о супергероях.

========== Глава Одиннадцать ==========

Комментарий к Глава Одиннадцать

Доброго времени суток, дорогие читатели.

Лето, сами понимаете, поэтому планомерное появление глав было несколько нарушено.

Спасибо всем, кто нашел теплые слова для комментариев. В какой-то момент они действительно помогли мне сдвинуться с мертвой точки и дописать-таки главу.

Как и всегда, желаю вам приятного прочтения и буду ждать ваших комментариев.

– Leigh.

Холодно. Сухой, разреженный воздух. Оглушительный гул, от которого уши сверлит тупая боль. Работающие на пределе двигатели извергают истошный, отвратительно свистящий звук, похожий на сиплое дыхание умирающего зверя.

— Бет? Бет, ты спишь? Мне страшно… — В мысли врезается голос моего маленького принца. Его теплая, липкая ладошка стискивает мою руку до боли.

Конечно, страшно. Мне самой жутко до того, что дыхание перехватывает. Но Арчи не должен этого знать, ведь он еще совсем ребенок…