История одной деревни
Шрифт:
Вещи, впрочем, долго собирать не пришлось. Да и не было тех вещей. Все ценное, что удалось вывезти из Джигинки, очень быстро ушло на рынок, в обмен на еду. Мать, полуживая от горя и слез, за ночь постирала единственное платье Иды, сшитое из простыни, положила в котомку десяток сырых картофелин – все, что было в доме на тот момент. Отец понимал, что такой скудный запас еды обрекает его дочь на верную смерть, и посоветовал Иде обратиться к председателю колхоза с просьбой, чтобы тот выписал ей хоть буханку хлеба на дорогу.
Ида набралась смелости и отправилась в правление колхоза. Вот здесь-то и пришлось Иде почувствовать на себе, что такое яростная, неприкрытая ненависть. Выслушав просьбу Иды, председатель в озлоблении стукнул кулаком по столу и разразился потоком крепкой брани. Кричал что-то про то, что он сделал бы с ними, с врагами народа, будь на то его воля… Ида стояла перед ним, не чувствуя себя. Видела только, как тяжелые капли чернил, выплеснувшихся от удара, растекаются по столу. Председатель что-то еще кричал, но Ида уже не разбирала слов. От ужаса. Стояла перед ним навытяжку и только смотрела в полные ненависти глаза. Но, видимо, что-то случилось в эти мгновения. Поток брани вдруг остановился. Председатель взял ручку, обмакнул ее в остатки чернил и размашистым почерком вывел на листке бумаги: «Выдать две буханки хлеба». Таких чудес в жизни Иды было немного. Но
Великодушие
Но была не только ненависть. Были и примеры потрясающего великодушия. И о них нельзя не сказать. Вот только один пример.
Александр Штумм, житель села Джигинка, рассказывает историю своего отца, Рейнгольда Штумма, родителей которого уже в Казахстане забрали по повестке в трудармию. Забрали, несмотря на то что у тех были маленькие дети. Самому старшему, Рейнгольду, в то время было не более 13 лет. Остальные – совсем малыши. И с родителями-то не всегда кусок хлеба в доме был, а без них и вовсе надеяться было не на что. Словом, понятно, что дети были обречены на голодную смерть. Так, верно, и случилось бы, если бы не счастливый случай. Детей забрала к себе в дом одна добрая душа – одинокая русская женщина. Она и кормила их, и присматривала за ними. Так и выжили. И такие примеры были не единичные.
Трудовые армии
Из воспоминаний многих джигинских немцев узнаем, что вскоре после приезда в Восточный Казахстан их ожидало (равно как и всех немцев, переселенных с других территорий) новое испытание. Трудовые армии. Хотя сам термин «трудовая армия» ни в одном официальном документе военных лет, отчетах и прочих документах не употребляется. Немцы, мобилизованные на принудительные работы, сами назвали себя «трудармейцами», чтобы отделить себя от той массы заключенных, к которым они фактически приравнивались по условиям содержания и прочим факторам.
Джигинские немцы в трудармии
Из книги «История немцев в России»
«…К концу 1941 года в Сибирь и Казахстан было переселено из европейской части СССР около 800 тысяч советских немцев. Все они влачили жалкое существование и находились на грани жизни и смерти. Отчаяние могло толкнуть их на любой шаг… Мобилизация немцев на “трудовой фронт” решала сразу две проблемы. Ликвидировалась социальная напряженность в местах скопления депортированных немцев, и пополнялся контингент системы принудительного трудового использования…»
Вскоре последовал выход Постановления ГКО СССР № 1123 от 10 января 1942 года «О порядке использования немцев-переселенцев призывного возраста от 17 до 50 лет». Основные пункты этого постановления звучат так:
«В целях рационального использования немцев-переселенцев – мужчин в возрасте от 17 до 50 лет Государственный комитет обороны постановляет:
1. Всех немцев-мужчин в возрасте от 17 до 50 лет, годных к физическому труду, выселенных в Новосибирскую и Омскую области, Красноярский и Алтайский края и Казахскую ССР, мобилизовать в количестве до 120 000 человек в рабочие колонны на все время войны, передав из этого числа:
А. НКВД СССР – на лесозаготовки 45 000 человек, НКВД СССР – на строительство Бакальского и Богословского заводов – 35 000 человек.
Б. НКПС СССР – на строительство железных дорог Сталинск-Абакан, Сталинск-Барнаул, Акмолинск-Карталы, Акмодинск-Павлодар, Сосьва-Алапаевск, Орск-Кандагач, Магнитогорск-Сара 40 000 человек.
Проведение мобилизации возложить на НКО (т. Щаденко) совместно с НКВД и НКПС.
К мобилизации приступить немедленно и закончить 30 января 1942 года…»
Итак, мобилизация началась. И вновь обратимся к дневникам Эммануила Фельхле. Он пишет о том, как тяжело было выживать в Восточном Казахстане его семье. Но несравненно тяжелее стало, когда их, трудоспособных мужчин, кормильцев, забрали в трудовые армии. С горечью Эммануил Фельхле запишет в своем дневнике, что их семьи остались на чужбине «без топлива, без хлеба, без теплой одежды… Мяса, жира, сахара не было… Как только выжили?», вопрошает Эммануил Фельхле на страницах своего дневника. Три вопросительных знака в конце фразы говорят красноречивее многих слов.
Не менее показательна и история Рейнгольда Штумма, о которой я уже упоминала, – когда несовершеннолетние дети остались одни, без попечения родителей. Может показаться, что история семьи Штумм – исключение из правил. В самом деле, трудно представить, чтобы на законном основании отца и мать оторвали от их малолетних детей, которые, несомненно, нуждались в постоянной родительской опеке. Тем более в условиях жизни на чужбине, среди чужих людей. Но такие случаи были далеко не единичные. И они скорее были правилом, чем исключением.
Из воспоминаний Александра Эрфле
«…Детей было четверо, я самый старший, остальные – от 1 до 4 лет… Вскоре отца забрали в Кировскую область, а мать в Куйбышевскую область. Остались одни. Но люди пропасть не дали, помогали, чем могли… Потом я работал в колхозе, и колхоз помогал… В 1946 году вернулась мать. Отца мы больше не видели…»
– Есть некоторая загадка в том, что вы, практически подойдя к уже пустой Москве, откуда были эвакуированы даже органы власти, остановились и дали Сталину собрать силы…
– На эту тему уже горы литературы написаны. Растянулись коммуникации. Обманули японцы. Рано началась зима. Это вообще была стратегическая ошибка в 1941 году – идти на Москву. Она была не нужна. Ах, если бы я знал в июне 1941-го, что японцы обманут!
Надо было сразу идти на Сталинград. В 1941-м мы бы точно до него дошли. И тогда вся бакинская нефть была бы наша. А без нефти у Сталина не было бы ресурсов для сопротивления. Союзники через северные порты не смогли бы быстро поставить ему столько топлива, сколько требовалось. Нужно было наплевать на все: на Петербург, на Москву. Сразу – с северо-запада на юго-восток. А ворвавшись в Баку, мы бы имели нефть, а с ней я бы точно разгромил русских. И тогда, я уверен, Черчилль вытащил бы из тюрьмы Гесса и начал с ним переговоры. Он бы испугался остаться один на один со мной.
– А почему вы уничтожали сумасшедших? Знаете, никто до вас этого не делал в таком массовом порядке. В этом не было ничего личного, господин Гитлер?
– Я строил нацию здоровых, активных созидателей. Зачем нам сумасшедшие, от которых родятся сумасшедшие? Ведь они чрезвычайно
сексуально активны. Что, кормить и плодить идиотов?У меня тоже есть вопрос: зачем Сталин после войны собирал безногих-безруких ветеранов, увозил их на Валаам и там морил голодом? Людей, выигравших ему войну. Он их стеснялся! Они не были сумасшедшими. Вы его спросите, а не меня, почему я уничтожал идиотов, у которых слюни текут и из-под которых горшок нужно вынимать, потому что они под себя ходят. Причем они просто засыпали от инъекций, а не умирали от голода.
– Вы утверждали, что часть мировой культуры, которую вы называли дегенеративным искусством, человечеству не нужна. Опять тема психического нездоровья.
– Я боролся с теми направлениями в культуре, которые были инспирированы евреями и марксистами. С теми, которые разжижают национальную кровь, которые снижают потенциал нации, ее желание бороться за место под солнцем. Я выступал против тех направлений, которые проповедуют пресловутый «интернационализм», стирание национальных границ. Все это – еврейская пропаганда. С ней я и боролся!
Все эти художники либо сами были евреями, либо находились под их влиянием. Они уничтожали созидательный потенциал народа, обезоруживали его в борьбе с внешним миром. Я же хотел создать монолитный, сильный, сплоченный народ, который боролся бы с трудностями и воспринимал всех немцев как братьев. Вся эта классовая теория, она же разрушает народное тело. И то, что вы до сих пор не можете нащупать, куда двигаться России, это свидетельство 70 лет марксизма. Евреи вас всех перессорили! И поэтому до вас никак не дойдет, что все русские – братья.
– Еще один факт. Вы уничтожили демократию, которая привела вас к власти.
– А вы думаете, если бы коммунисты выиграли выборы в 1933 году, они бы нас пожалели? Или они не распустили бы рейхстаг, как в России в 1918 году Учредительное собрание? Не ввели бы чрезвычайного положения?
– То есть все коммунисты, по-вашему, были целиком подчинены Сталину?
– Безусловно. Они и сами не отрицают, что деньги и убежище им давали в Москве. У Сталина были целые школы, куда приезжали лидеры, мелкие функционеры коммунистической партии Германии, и там стажировались годами. Им давали четкие указания, как действовать, они все были агентами НКВД. Они прекрасно говорили по-русски, у всех были жены и дети заложниками в Москве, которые тут же отправлялись бы в расход, если бы руководство коммунистической партии в Германии не послушало указания Коминтерна, контролируемого Сталиным. Нам такой размах и не снился!
Эта «пятая колонна» была не только в Германии, но и в Италии, Франции, Испании. Вы же знаете, что основу сопротивления режиму Франко составляли коммунисты.
– И с таким врагом, как Сталин, вы заключили мирный договор, считали его союзником, подписали пакт о ненападении.
– Вы странный человек. Жизнь так устроена, что платой за достижение одной цели является отказ от другой. Я видел, что достижение первой цели – восстановление границ рейха и чести немецкого народа – противоречит второй цели: уничтожению коммунизма. Мне нужно было выбрать одну. Я выбрал первую. И пусть Сталин уничтожал бы свой народ и дальше. Это в конце концов не дело немцев – спасать русских от той казни, которую они сами себе придумали.
Но если бы у меня была возможность достигнуть обеих целей, я бы с удовольствием согласился. Но для этого не было ни возможностей, ни ресурсов. Почему я должен один бороться с коммунизмом, то есть решать задачу, стоящую перед всем цивилизованным арийским миром? Англичане и американцы отказались. Напротив, они использовали русское пушечное мясо для решения своих задач.
У них была простая дилемма: либо отправить на войну американцев и англичан, либо дать ресурсы русским, чтобы они своих солдат послали умирать за идеи Англии и Америки. Любой здравомыслящий человек, и я на их месте, поступил бы так же. И Сталин уничтожал миллионы своих людей в мясорубке под называнием «война с Гитлером». А они решили все свои задачи: ослабили Советский Союз, уничтожили рейх и получили десятки лет сравнительного мира, в котором они доминировали. Да, отдав Восточную Европу России. Этой костью она и подавилась: России попросту не хватило на обслуживание всех территорий, которые она контролировала.
– Но вы сильно меняли ценностные установки, корневые начала немецкой нации…
– Да, у меня была миссия. Мне казалось, я знал, чего хочет народ. Народ меня любил – искренне, я надеюсь. Если бы большинство немецкого народа в какой-то момент захотело парламентской демократии, в чем я сильно сомневаюсь, я, конечно, согласился бы на это. Так же, когда я ввел чрезвычайное положение, я знал, что народ этого хочет. Ему надоели вся эта болтовня, правительственная чехарда, непонятный экономический курс, чудовищная безработица, низкий уровень жизни, инфляция. Поэтому я сделал то, что хотел народ.
– Очень похоже на сталинскую систему.
– А что в этом плохого? Вопрос не в том, как это организовано, а в том, какую идеологию несет та или иная партия. Сталин нес одну идеологию, мы – другую. Сталин нес разлад и гражданскую войну в свой народ. А я – идею консолидации и величия нации. Вы чувствуете разницу? Я давал благо своему народу, а Сталин у своего народа его отнимал. Я уничтожал врагов народа, а Сталин уничтожал сам народ. Крестьян – прежде всего.
– Но политически и экономически страны были похожи.
– Я не отказался полностью от рыночной экономики, но в определенных условиях плановая экономика лучше, чем рыночная. Поэтому у нас был план развития инфраструктуры и армии. Соответственно большие госзаказы. И поэтому у нас был экономический рост. Вот и все сходство.
Но у Сталина был рабский труд, а у меня не было ни одного раба в стране. Ни одного немца, который работал бы в лагерях. И мои профсоюзы не были фикцией, в отличие от Сталина. Взять хотя бы программу строительства теплоходов для простых немцев, которые за гроши совершали круизы по Средиземному морю.
И родителей Александра Эрфле, и родителей Рейнгольда Штумма забрали в трудовые армии на законном основании. На основании соответствующих постановлений. Сначала на основании Постановления от 10 января 1942 года забрали из семей мужчин, отцов семейств. А вскоре вышло еще одно Постановление ГКО СССР № 2383 от 7 октября 1942 года «О дополнительной мобилизации немцев для народного хозяйства СССР». В этом постановлении было сказано следующее:
«1. Дополнительно мобилизовать в рабочие колонны на все время войны всех немцев-мужчин в возрасте 15–16 лет и 51–55 лет включительно, годных к физическому труду…
2. Одновременно провести мобилизацию в рабочие колонны на все время войны женщин-немок в возрасте от 16 до 45 лет включительно.
Освободить от мобилизации женщин-немок беременных и имеющих детей в возрасте до 3 лет» (выделено автором).
Таким образом, вскоре в трудовую армию забрали и мать Александра Эрфле, и мать Рейнгольда Штумма.
Все их малолетние дети к моменту выхода Постановления уже достигли возраста трех лет. Это обстоятельство и стало решающим. Таким же это обстоятельство стало и в судьбе многих других немок, чьи дети уже достигли возраста трех лет.