История русской литературы второй половины XX века. Том II. 1953–1993. В авторской редакции
Шрифт:
В 1904 году в Петербурге Андрей Белый познакомился с Александром Блоком и его женой Любовью Дмитриевной Менделеевой-Блок. Встречались, разговаривали, спорили, обменивались письмами, потом снова встречались, спорили, Андрей Белый был гостем Блока в имении Шахматово. Крепли чувства Андрея Белого к жене Александра Блока. Постепенно поэзия мистического начала кажется исчерпанной, всё больше захватывает Андрея Белого сегодняшняя Россия, всё больше тянуло его к острым темам России и русского народа. Большая проблемная работа «Луг зелёный» была опубликована в журнале «Весы» (1905. № 8).
Неожиданно обострились отношения Андрея Белого и Валерия Брюсова. Зная неуступчивый и взрывной характер Андрея Белого и скрытный и независимый характер Валерия Брюсова, биографы и исследователи предполагают, что причиной охлаждения между единомышленниками оказалась все та же Нина Петровская: Белый сожалел, что так легко уступил её Брюсову, а Брюсов всерьёз в неё влюбился, их отношения были прочными. Белый язвил по этому поводу, Брюсов откликнулся едким стихотворением, в котором прозрачно намекнул, что его соперник похож
Кровавые события 9 января 1905 года потрясли всю русскую интеллигенцию. Андрей Белый вместе с матерью прибыли в Петербург как раз 9 января и были тоже потрясены. Блок, Белый, Мережковский, Зинаида Гиппиус встречались в этот день и выражали своё возмущение. Зинаида Гиппиус и Андрей Белый отправились на спектакль в Александринский императорский театр, договорились со студентами и своими единомышленниками и выкриками сорвали спектакль. Гиппиус и Белый пошли в Вольное экономическое общество, где выступали поп Гапон и Максим Горький с протестом против бесчеловечного отношения царской администрации к протестующим рабочим. Белый хотел участвовать и в дальнейших событиях, но Зинаида Гиппиус увела его с этого заседания.
В июне 1905 года Андрей Белый, пребывая в Шахматове вместе с Сергеем Соловьёвым, перед отъездом написал любовное письмо Любови Дмитриевне Блок, но та ответила холодным письмом, хотя и приглашала по-прежнему видеться с ней. Андрей Белый завалил её своими любовными письмами, но Любовь Дмитриевна без опасений показывала эти письма Александру и его матери.
В августе 1905 года Маргарита Кирилловна Морозова пригласила Андрея Белого погостить в её имении в Тверской губернии. Они стали, как пишут биографы, неразлучной парой, встречались каждый день и говорили до самой ночи, а то и до утра. На склоне лет Маргарита Кирилловна вспоминала: «Слушать Бориса Николаевича было для меня совсем новым, никогда мной раньше не испытанным наслаждением. Я никогда не встречала ни до, ни после человека с такой, скажу без преувеличения, гениальной поэтической фантазией. Я сидела и слушала, как самые чудесные, волшебные сказки, его рассказы о том, что он пишет, или о том, что он думает писать. Это был действительно гениальный импровизатор… В беседе Борис Николаевич был единственным, ни с кем не сравнимым. Все, конечно, сводилось к тому, что он говорил один, а его собеседники его слушали как заворожённые» (Морозова М.К. Андрей Белый // Андрей Белый. Проблемы творчества. М., 1988. С. 529–530. См. также: Хорватова Е.В. Маргарита Морозова: Грешная любовь. М., 2004). О том, что Андрей Белый был красивым, обаятельным, необычайно учтивым и хорошо воспитанным, а его огромные глаза сияли постоянным восторгом, писали многие его современники и современницы. Так что ничего удивительного в том, что Маргарита Кирилловна слушала его до ночи или даже до утра, нет.
В январе 1906 года Андрей Белый снова в Петербурге, снова последовали встречи с Блоками, разговоры, споры, но однажды, возвращаясь с концерта, Борис и Любовь поняли, что их любовь непреодолима. Борис Николаевич нанял отдельную квартиру на Шпалерной улице, и когда они встретились, то уже ничто не сдерживало их в проявлении чувств. «Не успевали мы оставаться одни, как никакой уже преграды не стояло между нами и мы беспомощно и жадно не могли оторваться от долгих и неутоляющих поцелуев», – вспоминала Любовь Дмитриевна на склоне лет. Её можно было понять: после свадьбы Александр Блок не дотронулся до неё, по-прежнему боготворил её, она ещё год оставалась девственницей, потом сошлась с одним актёром, родила ребенка, сам Блок не мог иметь детей. И он в тоске и безысходности написал стихи: «Но час настал, и ты ушла из дому. / Я бросил в ночь заветное кольцо. / Ты отдала свою судьбу другому, / И я забыл прекрасное лицо».
Андрей Белый в своём восторге от любовной встречи тут же написал рассказ «Куст», в котором сквозь сказочную форму повествования явственно обозначил подробности произошедшего. Любовь Дмитриевна обиделась, но ненадолго. Встречи продолжались, Любовь Дмитриевна согласилась выйти за Бориса Николаевича замуж, уехать в Италию, и открылась мужу. Блок мужественно узнал об этом решении и ответил по-своему: он написал пьесу «Балаганчик», в котором действующие лица напоминают самого Блока, Любовь Дмитриевну и Бориса Бугаева. И тут начались колебания Любови Дмитриевны, – то она любит Бориса, а потом, на следующий день, заявляет, что любит Александра. Многие документы свидетельствуют о том, что Любовь Дмитриевна охладела к Борису и вернулась к Александру Блоку, издёрганному ресторанами и личной трагедией, но написавшему в это время одно из лучших своих стихотворений: «По вечерам над ресторанами / Горячий воздух дик и глух, / И правит окриками пьяными / Весенний и тлетворный дух…»
Андрей Белый уезжает за границу. Посетил Мюнхен, несколько месяцев жил в Париже, встречался с Мережковскими, побывал у Кругликовой в её мастерской, читал благотворительные лекции, а в марте 1907 года вернулся в Москву и сразу окунулся в полемику между московскими и петербургскими символистами, а главное – начал готовить к публикации два новых сборника стихотворений 1904–1908 годов – «Пепел» (СПб., 1909) и «Урна» (М., 1909), которые сразу поддержала критика, увидевшая в сборнике «Пепел» развитие некрасовских
традиций и большое внимание к острейшим социальным проблемам России и русского народа, а в «Урне» – развитие традиций Пушкина, Баратынского, Тютчева, внимание к пережитой личной трагедии. О сборнике «Пепел» тут же написал Сергей Соловьёв, близкий друг Андрея Белого: «Россия с её разложившимся прошлым и нерождённым будущим. Россия, какой она стала после Японской войны и подавленной революции, – вот широкая трепещущей современностью книга Андрея Белого» (Весы. 1909. № 1. С. 85).Вскоре Андрей Белый познакомился с Вячеславом Ивановым и стал бывать на его вечерах, познакомился с философами Н.А. Бердяевым, С.Н. Булгаковым (1871–1944), М.О. Гершензоном (1869–1925), который организовал и издал знаменитые «Вехи», со многими художниками, писателями, артистами.
Андрей Белый, активно участвуя в литературном процессе, сталкиваясь и разговаривая со многими представителями различных литературных групп, обратил внимание на роль журналистов-евреев, которые сидели в различных журналах, издательствах, участвовали в литературных и религиозных обществах и вели свою, хотя и не обладали писательскими качествами, творческую линию. «Главарями национальной культуры, – писал А. Белый в 1909 году, – оказываются чуждые этой культуре люди… Евреи – народ иной, чуждый задачам русской культуры; в их стремлении к равному с нами пониманию скрытых возможностей русского народа мы безусловно против них… чистые струи родного языка засоряются своего рода безличным эсперанто из международных словечек, и далее всему оригинальному, идущему вне русла эсперанто… объявляется бойкот. Вместо Гоголя объявляется Шолом Аш, провозглашается смерть быту, учреждается международный жаргон… рать критиков и предпринимателей в значительной степени пополняется однородным элементом, вернее, одной нацией, в устах интернационалистов всё чаще слышится привкус замаскированной проповеди… юдаизма». Достаточно просмотреть списки сотрудников газет и журналов, и «вы увидите сплошь имена евреев. Общая масса еврейских критиков совершенно чужда русскому искусству, пишет на жаргоне эсперанто и терроризирует всякую попытку углубить и обогатить русский язык. То же и с издательствами: все крупные литературно-коммерческие предприятия России или принадлежат евреям, или ими дирижируются; вырастает экономическая зависимость писателя от издателя. Морально покупается писатель за писателем, за критиком критик. Власть еврейского «штемпеля» нависает над творчеством; национальное творчество трусливо прячется по углам; фальсификация шествует победоносно. И эта зависимость писателя от еврейской или юдаизированной критики строго замалчивается: еврей-издатель, с одной стороны, грозит голодом писателю; с другой стороны, еврейский критик грозит опозорить того, кто поднимает голос в защиту права русской литературы быть русской, и только русской». Еврейские издатели и еврейские критики предлагают русским писателям заниматься еврейской «штемпелёванной культурой» (Весы. 1909. № 8).
В это время в Москву приехали три сестры Тургеневы, которые воспитывались под присмотром тети, известной певицы М.А. Олениной-д’Альгейм, с которой Андрей Белый был хорошо знаком. Ася (Анна) Тургенева предложила Белому написать его портрет, в процессе позирования Андрей Белый влюбился в Асю и предложил ей стать его женой. В это время А. Белый работал над прозаической книгой – романом «Серебряный голубь». Жил в деревне, собирал материалы, делал первые наброски романа. Многое рассказал Андрею Белому Сергей Соловьёв, и о том, как он влюбился в деревенскую девушку, но свадьба не состоялась. И всё это вошло в роман о России и трагических проблемах русского народа, где герой ищет свой идеал в «почве», как и славянофилы, но этой почвы не находит, а вовлекается в религиозную секту, которая его и губит. Роман был напечатан в журнале «Весы» (1909. № 3–4, 6–7, 10–12, отдельное издание – М., 1910). Журналы «Аполлон», «Русское слово», «Русская мысль» и другие откликнулись на выход романа положительными рецензиями.
Вместе с Асей Тургеневой Борис Бугаев уехал за границу, увлёкся учением философа Р. Штейнера, называл его учителем, одновременно с этим работает над романом «Петербург», в котором воплотились его поиски новой формы произведения.
«Петербург» Андрея Белого сразу был замечен критикой и читателями. После романа «Серебряный голубь» Андрей Белый долго молчал, мало кто знал, что он работает над большим романом, воплощавшим кризис, новые общественные явления после революции 1905–1907 годов, новые типы русских людей, новые характеры. Роман был закончен в ноябре 1913 года, опубликован в альманахе «Сирин» (сб. 1–3. СПб., 1913–1914; отдельное издание вышло в Петрограде в 1916 году). На публикацию первых частей романа тут же откликнулся В. Кранихфельд в журнале «Современный мир» (1913. № 11) и на завершение публикации в том же журнале «Современный мир» (1914. № 1). Как только вышло книжное издание романа, рецензии стали появляться одна за другой: Иванов-Разумник (Русские ведомости. 1916. 4 мая), В. Пяст (День. 1916. 12 мая), В. Иванов (Утро России. 1916. 28 мая), Н. Бердяев (Биржевые ведомости. Утренний выпуск. 1916. 1 июля).
В статье «Астральный роман (Размышления по поводу романа А. Белого «Петербург») Бердяев, напоминая читателям, что о Петербурге много писали Пушкин и Достоевский, с гордостью говорит о том, что о Петербурге мог написать только писатель, «обладающий совсем особенным ощущением космической жизни, ощущением эфемерности бытия», не весь показан Петербург, но многое «в этом изумительном романе подлинно узнано и воспроизведено. Это – художественное творчество гоголевского типа, и может дать повод к обвинению в клевете на Россию, в исключительном восприятии уродливого и дурного, в нём трудно найти человека, как образ и подобие Божье» (Бердяев Н.А. О русских классиках. М., 1993. С. 311).