История варварских государств

По старому германскому обычаю вандальского короля избирало народное собрание. Естественно, что в этом собрании решающую роль играли аристократы. После 442 г. они эту роль, разумеется, перестали играть. Служилая знать была связана не с народом, высшим слоем которого являлась прежняя родовая аристократия. а лично с королем. В этих условиях электоральное значение народного собрания исчезает. Гейзерих решил законодательно оформить новую ситуацию. Незадолго до своей смерти в 477 г. он издает закон («Завещание Гейзериха»), по которому королевское достоинство сосредотачивается только в роде Асдингов. а королем должен без всяких выборов стать старший из этого рода [264] . Издавая этот закон [265] , Гейзерих стремился не только сосредоточить королевское достоинство в своей семье, но и исключить возможность какого-либо регентства, раздоров внутри самих Асдингов. раздела королевства между соперничающими правителями. Политические же последствия «Завещания Гейзериха» оказались более значимыми. Этим законом старое народное собрание, в котором участвуют все свободные мужчины, практически ликвидируется. Король еще не может не считаться со своими воинами. Так, при переговорах с Зеноном о «вечном мире» он заявил, что не может принудить воинов даже при условии выкупа вернуть находившихся в их власти римских пленных. В какой-то степени это была уловка, но в большой мере это заявление отражало реальное положение, поскольку причинить какой-либо ущерб воинам король не мог и не хотел. Однако о политической роли народного собрания речи больше не было.

264

Этот принцип сеньориата не соответствует ни германским, ни римским традициям и, может быть, был принят под влиянием обычаев местного берберского населения.

265

Виктор Витенский называет это распоряжение Гейзериха constitutio, как именовались императорские законодательные акты. Но поскольку этот термин использован в авторском тексте, а не в официальном документе, нельзя сказать, именовался ли акт Гейзериха именно так.

442 г., таким образом, стал важнейшей вехой в политическом развитии Вандальского королевства. Был создан фактически новый государственный строй, в большой мере построенный по римской модели. Теперь вся власть сосредотачивается исключительно в руках короля. Вся территория королевства за пределами sortes Vandalici является, как упоминалось выше, доменом короля, так что землевладельцы независимо от их происхождения и размеров владений официально считаются только держателями своих земель. Только король теперь осуществляет высшую политическую власть, издает законы и сам их же исполняет, является главнокомандующим армией и флотом, возглавляет назначаемый им же государственный аппарат, осуществляет полицейские функции, охраняя существующий порядок, распоряжается всеми финансами, является верховным судьей, фактически руководит местной арианской церковью и претендует на власть и над католической иерархией. Король издает свои законодательные акты, которые могут носить разные названия — конституции, декреты, эдикты, законы, но в любом случае они имеют обязательную силу [266] . Власть короля становится неограниченной и деспотической. Его часто именуют и римским титулом dominus (господин), а порой и принцепсом, как римляне — императора. Источником всего управления государством является «величие короля» (maiestas regia). Знаком его власти является диадема. Официальными качествами короля являются милосердие, благочестие, кротость, прозорливость, но реально лишь личные качества государя определяют характер его правления. Вокруг короля формируется его двор (domus regia, aula, palatium). Его дворец возвышается на холме Бирсе, господствуя над столицей. Его личность охраняет не только его дружина, но и специальная придворная гвардия. Все остальные жители королевства, как вандалы и аланы, включая их знать, так и местное романское население, вполне официально являются подданными короля (subiecti), практически не имевшими никаких политических прав и полностью подчинявшимися любым королевским приказам и приговорам. Надзор за их лояльностью и вообще порядком в государстве осуществляет специальная полиция — вигилы (стражники). Полицейскими функциями были наделены и некоторые другие вооруженные отряды, среди которых были даже королевские рабы. Наконец, наряду со всей этой силой существовала и тайная полиция (occulti nuntii). Чтобы не дать никому возможности из какого-либо города сделать свою опору в случае мятежа, Гейзерих приказал разрушить стены всех городов, кроме своей столицы Карфагена [267] . А чтобы не допустить никаких намеков на своеволие короля, было запрещено в проповедях упоминать фараона и Навуходоносора, дабы никому в голову не пришло бы вспоминать при этом о короле.

266

Вандальские короли, по-видимому, не различали различные типа таких актов. Так, закон короля Хунериха о начале антикатолического гонения в самом тексте именуется и decretum, и lex. До наших дней дошли только законы, относившиеся к религиозной и моральной сфере (кроме «Завещания Гейзериха», которое, кстати, именуется то завещанием, то конституцией), но едва ли надо сомневаться в существовании и других законодательных актов.

267

Археологические данные как будто показывают, что и некоторые другие (очень, впрочем, немногие) города сохранили свои стены, и исследователи это объясняют чисто военными соображениями короля.

Такое деспотическое государство, как и Поздняя Римская империя, могло существовать только при наличии разветвленного государственного аппарата. И такой аппарат создается тем же Гейзерихом. Он строится на принципе иерархической чиновничьей пирамиды. Эта пирамида возникает из смешения старых имперских должностей с новыми варварскими. На ее самом верху находится «начальник королевства» (praepositus regni), назначаемый королем и играющий роль премьер-министра. Далее идут различные «графы», «тысячники», «нотарии», а в самом низу находится масса рядовых чиновников, исполняющих самые разные функции — референдарии (докладчики), грамматеи (писцы), прокураторы и другие. Наличие таких должностей, как докладчики и писцы, говорит о значительной бюрократизации управления по римскому образцу. Как и в Империи, в Вандальском королевстве государственный аппарат резко отделяется от остальной массы населения. Даже такой сравнительно мелкий чиновник, как референдарий, именуется господином (dominus). Некоторые высокопоставленные чиновники в качестве награды могли получить почетный статус «друзей короля» (amici regis). «Начальником королевства» всегда был вандал. Среди чиновников «средней руки» тоже преобладали германцы. Но завоевателей было не так уж много, а главное — они не имели достаточного бюрократического опыта, и поэтому большое количество должностей занимали афро-римляне. Даже в Зевгитане существовал пост проконсула Карфагена, каковым был римлянин, и он занимал довольно высокое место в чиновничьей иерархии, возможно, возглавляя систему самоуправления романского населения провинции. Известный нам проконсул Викториан являлся самым богатым человеком во всей Африке. Это говорит о том, что представители прежнего правящего слоя и после вандальского завоевания имели шансы занять довольное высокое положение в бюрократической системе королевства. Викториан, занимая пост проконсула Карфагена, был, однако, не его гражданином, а гражданином Гадрумета, города, который даже находился не в Зевгитане, а в Бизацене. Видимо, назначая на этот высокий пост афро-римлянина, король (неясно, уже Хунерих или еще Гейзерих) все же предпочитал человека, не связанного ни с городом, ни даже с провинцией [268] . На манер имперской канцелярии создается королевская, и, возможно, во главе ее стоял primiscriniarius, имевший высокий римский ранг vir illustris, но, может быть, в реальной бюрократической системе королевства занимавший все же несколько более низкое положение, чем соответствующий magister officiorum Империи. Этот пост занимал не вандал, а римлянин. Вандалы сохранили провинциальное деление [269] , и во главе управления провинций стояли «судьи», как в Поздней империи часто назывались вообще всякие провинциальные власти. Эти «судьи» явно были римлянами и католиками [270] . И среди «тысячников» и подобных им чиновников встречались представители местного населения. В еще большей степени оно было представлено на низовом уровне бюрократии. В городах сохранились курии, членами которых были исключительно римляне. Большую роль в государственном аппарате играли королевские рабы, которым государь особенно доверял. Они занимали в аппарате самые разные должности вплоть, как упоминалось выше, до наместника Сардинии. За свою службу чиновники, включая и королевских рабов, получали плату как деньгами (stipendia), так и натурой (аnnonа). Кроме того, им давались земли вместе с сидевшими на ней колонами и другими зависимыми людьми, а также рабами.

268

Откуда происходил второй известный нам проконсул Плацидий, неизвестно.

269

Вопрос о сохранении старых провинций сложен. С одной стороны, имеются известия об объединении западной части Нумидии и Сифтийской Мавретании в новую провинцию Малую Мавретанию (Mauretania minor), после чего бывшая Цезарейская Мавретания стала называться Большой Мавретанией (Mauretania maior). С другой стороны, гак называемый Список провинций и городов Африки, в котором перечислены все civitates в составе Вандальского королевства с их епископами, свидетельствует о полном сохранении старых имперских провинций. Может быть, это противоречие можно разрешить, если предположить, что католическая Церковь (что этот список исходит из недр Церкви, несомненно) в чисто идеологических целях отказывалась признавать изменения в провинциальном делении и номенклатуре, произошедшие после варварского завоевания. В какой-то степени это предположение подтверждается тем. что вопреки уже установившемуся названию Зевгитана список по-прежнему использует старое официальное название provincia proconsularis.

270

В противном случае король Хунерих едва ли угрожал бы им самыми тяжкими наказаниями за отказ осудить католиков.

Король, как уже говорилось, возглавлял судебную систему. В Вандальском королевстве сохранялись две системы права. Кодификации вандальского права как будто не было, и судопроизводство вершилось по старинным обычаям. В случае споров между вандалами и римлянами эти дела тоже рассматривали вандальские суды. Дела же в отношении одних римлян велись по римскому праву и в римских судах. Римскую юридическую систему возглавлял «глава римских судей в Вандальском королевстве Африки», резиденция которого находилась в Карфагене. Но он был подчинен королю, и все судопроизводство, независимо от того, в каких судах, вандальских или римских, оно совершалось, велось от имени короля. В какой степени в таких условиях суды были самостоятельны, сказать трудно. Вероятно, в обычных случаях судья, действительно, мог руководствоваться только законом (или обычаем), но при разборе дел, в которых был заинтересован король, о самостоятельности судов говорить явно невозможно. В римских судах использовались нормы римского права. Незадолго до захвата Карфагена вандалами был издан «Кодекс Феодосия». Несмотря на напряженные отношения с обеими Империями, законы, собранные в этом Кодексе, явно стали активно применяться.

Значительно место не только в духовной жизни, но и в политической структуре Вандальского королевства занимала арианская церковь. Это королевство было, пожалуй, единственным варварским государством, в котором арианская церковь была полностью структурирована на государственном уровне. Официально ее возглавлял карфагенский патриарх, но самого патриарха назначал король. С другой стороны, патриарх и некоторые епископы оказывались среди советников короля. Арианские клирики порой исполняли даже судебные и полицейские функции, по крайней мере, во время антикатолических гонений. И короли всячески покровительствовали арианству и арианской Церкви. Ей было передано имущество католических церквей и монастырей, а также сами церковные здания на территории «вандальских уделов», а во время антикатолического гонений короля Хунериха и на других территориях Вандальского королевства. Арианство считалось вандальской верой, в то время как католичество — римской. Поскольку политические связи с Империей были прерваны, то католическая Церковь оказывалась фактически единственным институтом, объединяющим местное население в противопоставлении господствующим «варварам». В этих условиях взаимоотношения арианской и католической Церквей приобретали политический характер. Уже во время своего наступления вдоль средиземноморского побережья вандалы разрушали и грабили католические церкви. И с самого начала своего пребывания в Африке вандальские короли поощряли переход католиков в арианство. Католическая Церковь оказывалась очагом (во всяком случае, духовным) сопротивления местного населения вандалам, и католические иерархи не раз проявляли личное мужество в отстаивании своей веры. Значительную роль играли и внешнеполитические обстоятельства, ибо вандальские короли рассматривали местных католиков как агентов императора, а католики, в свою очередь, надеялись на поддержку сначала Равенны, а затем Константинополя. К тому же католическая Церковь в Африке была весьма богата, и это, естественно, привлекало вандалов, стремившихся присвоить себе и своей арианской Церкви эти богатства. На все это накладывался фанатизм и королей, и самой арианской Церкви. Все это вело к религиозным преследованиям. То утихая, то обостряясь, гонения на католиков проходят почти через всю историю Вандальского королевства. Порой дело доходило до того, что отказ от перехода в арианство рассматривался как государственная измена. Заодно короли преследовали также донатистов и манихеев. Вандалы понимали, что в условиях численного преобладания инаковерующих они навязать свою веру всему населению едва ли смогут, но они стремились нанести как можно более сильный удар своим реальным и потенциальным противникам. Когда же короли считали необходимым установить более дружеские связи с Империей, они ослабляли или даже вовсе прекращали преследования католиков.

Особое место в социальной иерархии Вандальского королевства занимали члены королевского дома. Они обладали довольно большими имениями с большим количеством рабов и зависимых людей. При них находился свой двор (aula, domus filii regis), свой чиновничий аппарат, они имели в своем распоряжении некоторые воинские силы. Практически только из королевских родственников состоит высший слой вандальской аристократии. Это позволяло родственникам короля оказывать определенное влияние на политическую жизнь в государстве.

Экономика Северной Африки и после вандальского завоевания в значительной степени оставалась неизменной. Хотя завоевание, естественно, сопровождалось многочисленными разрушениями, вне непосредственной зоны военных действий таких разрушений не было. В результате вандальского завоевания в Африке не произошло никакого резкого перерыва в ее экономическом развитии. Вандалы и аланы, приобретя земельные участки, лишь пользовались доходами с них, практически не вмешиваясь непосредственно в хозяйственную жизнь. Обширные королевские имения, как и ранее императорские, сдавались в аренду крупным арендаторам (кондукторам), которые, по-видимому, распределяли отдельные участки между более мелкими субарендаторами. Колонат, как и раньше, был широко распространен. Для транспортировки продуктов сельского хозяйства, особенно масла, каким славилась Африка, был изобретен новый, более вместительный тип амфор, изготовляемых непосредственно в имениях. Сохранились и города. В них продолжалось изготовление керамики и мозаик. По-прежнему торговля продуктами африканского земледелия являлась основной отраслью доходов страны. Во время самого завоевания торговля, естественно, на некоторое время замерла, но вскоре возобновилась с новой силой. После событий середины 50-х гг. Африка больше не поставляла в Италию свои продукты в качестве продуктового налога, но торговля сохранилась, и те же продукты, которые ранее поставлялись в обязательном порядке, стали предметами торговли. Правда, связи между Африкой и Италией после этого несколько ослабли, но торговля как таковая не исчезла. Теперь африканская торговля завоевывает и рынки Восточного Средиземноморья. Карфаген и в меньшей степени другие города оставались значительными торговыми центрами. Необходимость поддержки внешней торговли заставляла власти ограничивать пиратство и после бурных столкновений во времена Гейзериха поддерживать более или менее нормальные отношения с Империей, бывшей главным потребителем африканских товаров [271] . Эта торговля приносила Вандальскому королевству довольно значительный доход. Вандальские короли фактически унаследовали римскую таможенную службу, что и позволяло им извлекать этот доход. В первой половине VI в. это королевство являлось одним из самых богатых государств Средиземноморья.

271

В вандальской Африке сохранились следы императорского культа. В какой степени это отражает намерения поддерживать нормальные отношения с Империей, пока неясно.

Другим важным источником доходов короля являлись налоги и различные подати. Сами завоеватели никаких налогов не платили, и плательщиками являлось афро-римское население. Правда, в ходе завоевания римская налоговая система была практически разрушена. Гейзерих сначала даже уничтожил всю документацию, определявшую практику налогообложения. Но вскоре старую римскую налоговую систему наделе заменил королевский произвол, хотя некоторые элементы прежней системы затем все же тоже были восстановлены. Хотя налоги и подати были, по крайней мере, в первый момент, по-видимому, несколько меньшими, чем в римское время, в целом они являлись чрезвычайно обременительными. Порой они вели к полному разорению собственников. Сокрытие своего налогооблагаемого имущества считалось самым страшным преступлением (разумеется, после покушения на королевскую власть). Как и в римское время, за поступление налогов с горожан отвечали куриалы. Надзор за сбором налогов осуществляли также назначаемые королем прокураторы. Третьим источником доходов были различные штрафы и конфискации. То, что король являлся и верховным судьей, облегчало использование этого механизма извлечения доходов. В свою очередь, доходы позволили вандальским королям чеканить собственную монету.

В первое время после вандальского завоевания на территории их королевства продолжала ходить обычная имперская монета. Может быть, недостаток таких монет вынудил активно использовать старые деньги, выпущенные за много десятилетий до этого, особенно монеты императоров династии Флавиев. Однако эти монеты имели контрамарки, сделанные уже после вандальского завоевания, гарантирующие законность хождения такой монеты в королевстве. Уже один этот факт свидетельствует о намерении вандальских королей установить определенную дистанцию по отношению к Империи. В Вандальском королевстве стали также выпускать и свою монету. Сначала, как, впрочем, и в ряде других варварских государств, монеты чеканились с именем императора, причем не правящего, а уже давно умершего Гонория. И лишь второй преемник Гейзериха, Гунтамунд, стал чеканить серебряные монеты от собственного имени [272] , и с тех пор все вандальские короли выпускали собственные монеты. Эти монеты имеют некоторые особенности. Прежде всего, вандальские короли отказались от имперского эталона и выбрали свой собственный эталон. Кроме того, монетной единицей снова стал денарий, который и в Империи, и в других варварских государствах если и воспринимался, то только как счетная единица, а не как реальная монета. В Вандальском же королевстве выпускались монеты от серебряной в 50 денариев до медной в один денарий. Этим явно утверждалась финансовая автономия королевства. Хотя в небольших количествах эти монеты и находят в других регионах Средиземноморья, даже в Сирии и Палестине, предназначены они были для внутреннего обращения. Нужды внешней торговли обслуживала золотая имперская монета — солид. До сих пор солиды в вандальской Африке не находят дальше 30 км от побережья. Внутри королевства они не ходили. Вандальские короли свою золотую монету не выпускали. Возможно, что они, как и их «коллеги», уважали императорскую монополию на золотую чеканку, хотя подчеркивание финансовой автономии в серебре и меди говорит о весьма малом внимании королей к прерогативам императора в финансовой сфере. Может быть, они просто не имели достаточно металла, чтобы чеканить такие деньги. Но, скорее всего, они не видели в этом никакой необходимости. Монет, выпускаемых в Империи, вполне хватало и для внешней торговли, и для накопления богатств в королевской казне.

272

Говоря об этом. надо, разумеется, иметь в виду, что этот вывод определяется нынешним состоянием исследований. Совсем не исключено, что новые находки заставят изменить эту точку зрения. Эго же относится и к золотым монетам, о которых пойдет речь несколько позже.

Различия в циркуляции монеты отражают общее развитие африканской экономики под властью вандальских королей. Уже после смерти Гейзериха ясно намечается территориальное различие в экономической эволюции королевства. В его северной, прибрежной, части, в том числе в самом Карфагене, виден несомненный хозяйственный расцвет. Продолжают строиться и реставрируются общественные и частные здания старого типа, которые украшаются великолепными мозаиками, продолжавшими римские традиции. В окрестностях городов по-прежнему существуют богатые виллы, владельцами которых теперь являются преимущественно вандалы. В противоположность прибрежным районам внутри страны наблюдается явное запустение. Территория многих городов резко сокращается, и на месте бывших городских кварталов появляются кладбища. Триполитания вообще исчезает из общесредиземноморского торгового оборота. Там торговля ограничивается местными или в лучшем случае региональными рынками. По-видимому, значительную роль в таком положении внутренних районов сыграли нападения берберов, о которых пойдет речь. Кроме того, вандальские короли, возможно, меньше обращали внимание на них, поскольку они давали меньше дохода в королевскую казну. Если прибрежные районы являлись частью еще сохранявшегося, хотя и в более ограниченном масштабе, общесредиземноморского экономического пространства, то внутренние все более замыкались в себе. Им и не нужна была золотая монета, они вполне обходились обращавшейся там серебряной и в еще большей степени медной.

Население Вандальского королевства состояло из трех групп. Первую из них составляли варвары. В 429 г. и несколько позже еще можно было говорить о вандалах, аланах и других варварах, присоединившихся к ним. Однако относительно быстро различия внутри варварского компонента населения исчезли, и все они практически стали вандалами [273] . Именно африканский поход, по-видимому, окончательно сплотил различные этнические группы, и захват Карфагена можно считать завершением появления на месте различных этнических элементов единого народа вандалов, который теперь обладал собственной территорией. Очень важным было то, что это обладание было легитимировано договорами с Империей. Вандалы, естественно, занимали в королевстве господствующее положение. Как только что было сказано, они не платили налоги и вообще не несли никаких повинностей, кроме военной службы. Зато каждый боеспособный мужчина автоматически являлся воином. Однако с течением времени вандалы, даже рядовые, стали от этой службы уклоняться. Родовая аристократия была оттеснена от политической власти, но ее остатки сохранили свое экономическое значение. Сравнительно быстро изменялся образ жизни вандалов, они привыкали жить в относительной роскоши хозяевами имений, где на них работало местное зависимое население и рабы, и не очень-то хотели отрываться от своих вилл и дворцов ради тягот военной службы. Постепенно все большее количество завоевателей оказывалось под влиянием завоеванных. Вандалы стали перенимать римский образ жизни, римскую культуру с ее латинским языком, некоторые даже давали своим детям римские имена или романизовали уже имевшиеся германские. В первую очередь это, конечно, относится к аристократии, как старой родовой, так и новой служивой. Но и рядовые вандалы не могли не подпасть под влияние своих более культурных соседей. Латынь практически сразу стала официальным языком Вандальского королевства. На ней велось судопроизводство, на ней написаны все официальные акты королевства, на ней вандалы общались и с подчиненным населением, и с властями Империи. Поэтому естественно, что вандалы должны были ее знать. Латынь, несомненно, знала королевская семья [274] , и ее пример тоже мог повлиять на изучение этого языка вандалами. Влияние римской культуры на вандалов было столь велико, что даже эдикт короля Хунериха, направленный против католиков и романского населения Африки, был составлен по всем нормам римского права, воспроизводя даже обычные риторические обороты, как пожелание государя благополучия местным властям, которым этот эдикт был направлен. В этих условиях вандальским королям было очень важно сохранить «особость» вандалов, не дать им раствориться в окружающем населении. Одним из средств добиться этого было резкое противопоставление завоевателей завоеванным.

273

Существует точка зрения, что среди варваров по-прежнему сохранялись различные этнические группы (не только вандалы и аланы, но также и готы и даже пришедшие с ними испано-римляне), которых объединяли только арианское вероисповедание и власть королевского рода Асдингов. Однако это противоречит известным историческим фактам и прямому' свидетельству Прокопия. Последним свидетельством наличия в вандальской среде других варваров является, как кажется, эпитафия свевки Эрмегон, умершей в Гиппоне в 474 г.

274

Полагают, что Гейзерих мог изучить латынь еще в Испании.