История веры и религиозных идей. Том 3. От Магомета до Реформации

§ 290. Исаак Лурия и новая каббала

Одним из последствий вытеснения евреев из Испании в 1492 г. стало превращение эзотерического учения каббалы в популярную науку. До катастрофы 1492 г. интерес каббалистов был направлен больше на Творение, чем на Искупление: тот, кто знал историю мира и человека, мог, в конце концов, вернуться в изначальное состояние совершенства. [464] Но после изгнания каббалу наполнил пафос мессианизма; «начало» и «конец» оказались связаны воедино. Катастрофа приобрела искупительную ценность: она стала символом родовых мук мессианской эры (ср. § 203). Отныне жизнь надо было понимать как существование в изгнании, а страсти изгнания объяснять некоторыми смелыми теориями относительно Бога и человека.

464

Scholem. Major Trends, p. 244 sq. Уточним, однако, что задолго до 1492 г. некоторые каббалисты объявили именно этот год катастрофы годом Искупления. Изгнание из Испании показало, что Искупление означает как освобождение, так и катастрофу; ibid., р. 246.

Для новой каббалы смерть, покаяние и новое рождение суть три великих события, которые могут возвысить человека до блаженного единения с Богом. Угрозой для человечества является не только его собственная развращенность, но и испорченность мира, которая была спровоцирована отделением «субъекта» от «объекта» — первой трещиной в творении. Выдвигая на первый план смерть и новое рождение (понимаемое как реинкарнация или духовное возрождение, обретенное в результате покаяния), пропаганда каббалистов, посредством которой новый мессианизм прокладывал себе дорогу, завоевала широкую популярность. [465]

465

Доктрина метемпсихоза придала новую ценность ужасам Изгнания. Самая большая трагедия для души — быть «отверженной» или «обнаженной»; это состояние, препятствующее реинкарнации и даже допуску в Ад; ср.: ibid., p. 250.

Спустя лет сорок после изгнания из Испании пристанищем новой каббалы становится галилейский (северопалестинский) город Цфат: Но Цфат и до этого был известен как растущий духовный центр. В числе самых знаменитых учителей следует упомянуть Йосефа Каро (1488–1575), автора важнейшего трактата раввинистической ортодоксии, оставившего также любопытный, страстный дневник с описанием своего экстатического опыта, который навеял maggid, ангел-посланник небесных сил. Пример Каро особенно поучителен: он показывает, что можно объединить в единое целое раввинистическую эрудицию (галаху) и мистический опыт каббалистического толка. Так, Каро нашел в каббале и теоретическое обоснование, и практический метод достижения экстаза, а, значит, присутствие маггида. [466]

466

См.: R.J. Zwi Werblowsky. Joseph Karo, Lawyer and Mystic, p. 165 sq. О maggid ср.: ibid., p. 257 sq. См. также гл. 4 ("Духовная жизнь в Цфате в XVI в.: мистическое и магическое созерцание").

Что касается новой каббалы, расцветшей в Цфате, то самыми известными ее учителями были Моисей бен Яков Кордоверо (1522–1570) и Исаак Лурия. Первый, яркий и последовательный мыслитель, разработал свою личную интерпретацию каббалы и особенно «Зогара». Его наследие значительно, тогда как Лурия, умерший в возрасте 38 лет, в 1572 г., не оставил после себя никаких трудов. О его системе известно по записям и книгам его учеников, главным образом — по объемистому трактату Хаима Витала (1543–1620). Исаака Лурию запомнили как визионера с очень богатым и исключительно разнообразным экстатическим опытом. Его теология основывается на доктрине цимцум. Этот термин первоначально означал «концентрацию» или «сокращение», но каббалисты употребляли его в смысле «отход» или «уход». По Лурии, существование вселенной стало возможно благодаря процессу божественного «сокращения». Ибо может ли быть мир, если Бог везде? "Как может Бог создать мир ex nihilo, если этого «ничто» нет?.." Так что "Богу пришлось, так сказать, потесниться внутри самого себя, выделить для мира место, некое мистическое пространство, из которого он вышел, чтобы вернуться туда в акте творения и откровения". [467] Следовательно, первым актом Бесконечного (Эн-Соф) было не движение вне самого себя, а уход внутрь самого себя. Как замечает Гершом Шолем (р. 261), цимцум есть наиглубочайший символ изгнания; его можно считать изгнанием Бога внутрь самого себя. Только во втором своем движении Бог посылает луч света и начинает свое сотворяющее откровение. [468]

467

Scholem. Major Trends, p. 261.

468

Как считает Яков Эмден, которого цитирует Шолем (ibid., pp. 261-62), этот парадокс цимцум является единственной серьезной попыткой объяснить идею творения ex nihilo. Более того, концепция цимцум дает резкий отпор пантеистическим тенденциям, начавшим оказывать влияние на каббалу, особенно с эпохи Ренессанса.

До «сокращения» в Боге были не только любовь и милосердие, но также и божественная суровость, которую каббалисты называют Дин, «Суд». Однако Дин проявляется и становится понятным в результате цимцума, ибо последний означает, помимо акта отрицания и ограничения, еще и «суждение». В творении различимы две тенденции: прилив и отлив ("выход", в терминологии каббалистов). Творение представляет собой грандиозную систему божественного вдыхания и выдыхания, аналогичную человеческому организму. Лурия считает, в духе традиции «Зогара», что акт космогонии имеет место внутри Бога; именно след божественного света остается в изначальном пространстве, созданном цимцумом. [469]

469

Это напоминает систему Василида; см.: Scholem. Major Trends, p. 264. Ср.: Элиаде. История веры, т. II, § 229.

Это учение дополняют две одинаково глубокие и смелые концепции: "Ломка сосудов" (Shevirath Ha-K'elim) и Tikkun (термин, обозначающий компенсацию за ошибку или "реституцию"). Огни, которые исходили из глаз Эн-Соф постепенно, собирались и хранились в «сосудах», соответствующих сефирот. Но когда пришел черед последних шести сефирот, божественный свет хлынул единым потоком, и «сосуды» разбились вдребезги. Таким образом Лурия объясняет, с одной стороны, смешение частиц огня из сефирот со «скорлупой» (kalipoth), т. е. с силами зла, лежащими "на дне глубокой пропасти", а с другой необходимость очищать элементы сефирот, уничтожая «скорлупу», для того чтобы придать Злу отдельную сущность. [470]

470

Шолем подчеркивает гностическую, а главное — манихейскую природу (осколки разбросанного по миру света) этой доктрины; Major Trends, p. 267 sq. Ср.: Элиаде. История веры, т. II, §§ 232–233.

Что касается тиккун, «реституции» идеального порядка, реинтеграции изначального «Целого», то это есть тайная цель человеческого существования, или, другими словами, Спасение. Как пишет Шолем, "эти разделы каббалы Лурии, безусловно, представляют собой самую большую победу, когда-либо завоеванную антропоморфическим мышлением в истории еврейского мистицизма" ("Major Trends", p. 268). По существу, человек воспринимается как микрокосм, а живой Бог — как макрокосм. Можно сказать, что Лурия приходит к мифу о

Боге, рождающем самого себя. [471] Более того, человеку тоже принадлежит некоторая роль в процессе окончательной «реставрации»: именно он совершает возведение Бога на престол в его небесном царстве. Тиккун, символически представленный как явление личности Бога, соответствует историческому процессу (ibid., p. 274). Приход Мессии есть исполнение тиккун. Мистический и мессианский элементы сливаются воедино.

Лурия и каббалисты Цфата — особенно Хаим Витал — видят прямую связь между осуществлением миссии человека и доктриной метемпсихоза (гилгул). Эта связь подчеркивает важность роли, которой человек наделен во вселенной. Всякая душа сохраняет свою индивидуальность до момента духовной «реставрации». Души, исполнявшие Заповеди, каждая в своем благословенном месте, ожидают слияния с Адамом во время вселенской реставрации. Коротко говоря, истинная история мира есть история миграций и взаимоотношений душ. Метемпсихоз представляет собой один момент в процессе реставрации (тиккун). Длительность этого процесса может быть сокращена с помощью определенных религиозных актов (обрядов, покаяний, медитаций, молитв). [472] Важно отметить, что начиная с 1550 г. концепция гилгула стала неотъемлемой частью еврейских народных верований и религиозного фольклора.

471

Эн-Соф для Лурии не представляет большого религиозного интереса; ср. Scholem. Major Trends, p. 271.

472

Ibid, p. 281 sq. Мистическая молитва оказывается мощным инструментом искупления; доктрина и практика мистической молитвы составляют эзотерическую часть каббалы Лурии, ibid., pp. 276–278.

"Каббала Лурии была в иудаизме последним религиозным движением, чье влияние распространялось на все слои еврейского народа и на все без исключения страны диаспоры. Она стала последним движением в истории раввинистического иудаизма, давшим выражение религиозности целого народа. Возможно, философу, изучающему еврейскую историю, покажется странным, что сыгравшее подобную роль учение было глубоко связано с гностицизмом, — но такова диалектика истории". [473]

473

Ibid., pp. 285–286.

Стоит добавить, что столь значительный успех новой каббалы вновь иллюстрирует специфическую черту еврейского религиозного гения — способность обновлять себя путем усвоения элементов чуждого происхождения без ущерба для фундаментальной структуры раввинистического иудаизма. Более того, в новой каббале некоторые концепции эзотерического порядка были открыты непосвященным и стали общераспространенными (как, например, идея метемпсихоза).

§ 291. Искупитель-вероотступник

В сентябре 1665 г. в Смирне возникло (хотя и быстро угасло) грандиозное мессианское движение: перед возбужденной толпой верующих Саббатай Цви (1626–1676) объявил себя Мессией Израиля. О нем и его божественной миссии уже ходили слухи, но Мессией его признали только благодаря его «ученику» Натану из Газы. Саббатай страдал периодическими приступами глубокой меланхолии, за которыми следовали периоды эйфории. Когда он узнал, что визионер Натан из Газы "открывал каждому тайны его души", Саббатай пришел к нему в надежде найти исцеление. Натану, который, по-видимому, действительно обладал даром ясновидения, удалось убедить Саббатая, что он и в самом деле Мессия. Исключительно одаренный «ученик», Натан упорядочил теологию движения и организовал ее пропаганду. Сам же Саббатай не написал ничего, и молва не приписывает ему ни одной оригинальной мысли и ни одного известного высказывания.