История веры и религиозных идей. Том 3. От Магомета до Реформации
Шрифт:
§ 298. Мейстер Экхарт: Бог и божество
Экхарт родился в 1260 г., образование получил у доминиканцев в Кельне и Париже. Затем исполнял обязанности преподавателя;, проповедника и администратора в Париже (1311–1313), Страсбурге (1313–1323), Кельне (1323–1327). В двух последних городах его проповедь нашла отклик как у католических монахинь, так и среди бегинок. К сожалению, наиболее значительные из многочисленных сочинений Экхарта — "Комментарий к Сентенциям" Петра Ломбардскою и фундаментальный теологический свод "Opus Tripartitum", — сохранились только в отрывках. Зато уцелели произведения Экхарта, сочиненные на немецком языке, включая "Духовные наставления", [525] большую часть трактатов и множество проповедей.
525
См. русское репринтное издание 1912 г.: Мейстер Экхарт. Духовные проповеди и рассуждения. Перевод со средне-верхненемецкого и вступительная статья М.В. Сабашниковой. М., Политиздат, 1991.
Мейстер Экхарт — своеобразный, глубокий и «темный» теолог. [526] Недаром его считают крупнейшим европейским мистиком. Экхарт не только продолжил традицию, но и положил начало новой эпохе в истории христианской мистики. Напомним, что с IV до XII вв. мистическая практика предполагала уход от мира, т. е. монашеский образ жизни. Считалось,
526
Впрочем, научные издания его сочинений на латыни и живых языках начали тщательно подготавливаться только в последнее время
Истоком христианской мистики можно считать описание Апостолом Павлом экстатического восхождения, видимо, собственного, на третье небо: "И знаю о таком человеке, — только не знаю — в теле или вне тела: Бог знает, — что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать" (2Кор 12: 3–4). Таким образом, ностальгию по потерянному Раю испытывали уже основоположники христианства. Верующие молились на восток, где помещался Эдем. Устроение церквей и монастырских садов символизирует Рай. Основатели монашества (как позже и Франциск Ассизский) приручали диких зверей; а ведь главная примета райской жизни — власть человека над животными. [527]
527
Ср.: Eliade. Mythes, r^eves el myst`eres, p. 90 sq.; Dom Anselme Stolz. Th'eologie de la mystique, p. 18 sq. et passim.
Мистическому богослову Евагрию Понтийскому (IV в.) идеалом христианина представлялся монах — как личность, сумевшая возвратиться в райское состояние. Конечная цель молитвенного уединения — слияние с Богом. Ибо, — отмечает св. Бернард, — "Бог и человек разделены. Каждый располагает собственной волей и субстанцией. Их слиянием будет воссоединение воль и единение в любви". [528]
Понимание unio mystica как почти что брачного союза — не редкость в истории мистики, причем не только христианской. Сразу отметим, что оно целиком чуждо учению Мейстера Экхарта. Еще больше отличает Экхарта от ранних мистических богословов то, что его проповедь обращена не только к монахам и монахиням, но и к мирянам. В XIII в. стремление к духовному совершенству уже не требовало непременного монастырского уединения. Можно говорить о «демократизации» и «секуляризации» мистического опыта, характерных для периода с 1200 по 1600 гг. Мейстер Экхарт был провозвестником этого нового этапа в истории христианской мистики; он провозгласил и теологически обосновал возможность восстановить онтологическое единство с Богом, оставаясь в миру. [529] И для него также мистический опыт означал "возврат к истокам" — но к состоянию, предшествующему Адаму и сотворению мира.
528
Sermones in Cantica Canticorum, nr. 70, in Pat. Lat., t. 183, p. 1126.
529
Можно сравнить данную концепцию с той, что содержится в «Бхагават-Гите» (ср. §§ 193–194).
Мейстер Экхарт основывает свою новаторскую теологию на различении Бога и божества. Словом «Бог» (Gott) он называл Бога-Творца, а понятием «божество» (Gottheit) определял божественную сущность. В «божестве» он видел Grund, основание и «матрицу» Бога. Конечно, речь не шла о предшествовании во времени или об онтологической модификации, осуществившейся во времени, вслед за актом творения. Однако по причине нечеткости и ограниченности человеческого языка подобное различение могло повлечь досадные недоразумения. В одной из своих проповедей Экхарт утверждает: "Бог и божество столь же различны, как небо и земля […]. Бог творит, божество не творит, поскольку не имеет объекта […]. Бога и божество различают деятельность и бездействие". [530] Дионисий Ареопагит (см. § 257) определял Бога как "чистое ничто". Экхарт развил и заострил эту отрицательную теологию: "Бог не имеет имени, поскольку никто не может Его понять или сказать о Нем что-либо […] Значит, если я скажу, что Бог хорош, это будет неправдой; я хорош, а Бог не хорош […] Если я даже скажу, что Бог мудр, и это будет неправдой; я мудрее, чем он. Если я к тому же скажу, что Бог есть сущее, и это не будет правдой; он есть сущее превыше сущего и отрицание всего". [531]
530
Ma^itre Eckkart (перев. Jeanne Ancelet-Hustache), p. 55. Однако многие его тексты подчеркивают полное тождество триединого Бога и Gottheit. См. ссылки в: Bernard McGinn. Theological Summary (in: Meister Eckhart. The Essential Sermons, Commentaries, Treatises and Defence, trad. Edmund Colledge, Bernard McGinn), p. 36, n. 71–72. Ср.: ibid., p. 38, n. 81, относительно воззрения Экхарта, опирающегося на учение св. Августина, согласно которому Бог-Отец как unum, рождающий Сына как verum, совместно с ним порождает Святой Дух как bonum.
531
Ma^itre Eckhart (перев. Jeanne Ancelet-Hustache), p. 55. Однако в другой проповеди Экхарт уточняет: «Когда я говорил, что Бог не есть сущее, а превыше сущего, я тем самым не отрицал Его существования, а наоборот, полагал Его наивысшим из всего сущего».
С другой стороны, Экхарт настаивает на том, что человек — "порождение Бога", и призывает верующих устремляться к божеству (Gottheit), минуя Св. Троицу, поскольку человеческая душа в своем основании (Grund) единосущна божеству и способна непосредственно познать Бога во всей Его полноте, не нуждаясь в посредниках. В отличие от св. Бернарда и других великих мистиков, Экхарт видит в опыте созерцания не unio mystica, а возврат человека к первичному единству с неявленным божеством (Gottheit) посредством осознания своего онтологического тождества с божественной основой (Grund). "В моем изначале я не ведал Бога, а был только самим собой […] Я был чистым бытием, и я познавал себя в божественной истине […] Я был собственной первопричиной — как своего вечного существования, так и временного […] Поскольку я вечно рождаюсь, я бессмертен […] Я был причиной самого себя и всего остального". [532]
532
Цит. по: The Age of Reform (перев. S. Ozment), p. 128.
По Экхарту, этому первичному состоянию, предшествующему акту творения, будет идентично конечное, а цель мистического
опыта — полное растворение человеческой души в едином божестве. Однако его учение отлично от пантеизма или монизма ведантийского образца. Экхарт уподоблял единение с Богом капле, упавшей в океан: она сливается с океаном, но океан не становится каплей. "Так же и человеческая душа отождествляется с божеством, но Бог не отождествляется с душой". Достигнув мистического единства, "душа бытийствует в Боге, подобно тому, как Бог бытийствует в самом себе". [533]533
Цит. по: The Age of Reform (перев. S. Ozment), p. 131 (текст приведен в: Deutshe Predigten und Traktate, nr. 55, p. 410, J. Quint, ed.); см. также цитаты, приведенные в: McGinn. Ор. cit., р. 45 sq.
Вполне признавая различие Бога и человеческой души, Экхарт стремился доказать, что оно преодолимо. Для Экхарта долг и предназначение человека — бытие в Боге, а не существование в мире в качестве Божьей твари. Поскольку истинный человек — т. е. его душа — вечен, то единственный путь к спасению — победа над временем. [534] Экхарт постоянно призывает к «отрешению» (Abgescheidenheit) как необходимому условию обретения Бога. [535] Согласно его учению, спасение — это процесс познания истины. Человек близок к спасению в той мере, в какой он познал свое истинное бытие, что прежде требует познания Бога, причины всего сущего. [536] Высший религиозный опыт, обеспечивающий спасение, — это рождение Логоса в душе верующего. Поскольку Бог-Отец рождает Сына в вечности, а основание (Grund) Отца и человеческая душа единосущны, Бог рождает Сына в самом основании человеческой души. Более того: "он рождает меня, своего сына, [который есть] тот же Сын". "Он не просто рождает меня, своего Сына, но рождает, как Самого Себя [Отца], а самого себя, как меня". [537]
534
Время, согласно учению Экхарта, — главное препятствие на пути человека к Богу; и не только время, «но также и временные существования, привязанности к временному, как и все, отдающее духом Времени» (Meister Eckhart, I, 237).
535
В своем трактате, посвященном «отрешению», Экхарт утверждает, что данная практика более важна, чем смирение и милосердие; см.: On detachment, pp. 285–287. Однако он уточняет, что милосердие — один из путей, приводящих к «отрешению» (ibid р. 292).
536
В подобной взаимозависимости онтологии и познания (intelligere) заключается некий парадокс, если не противоречие теологии Мейстера Экхарта. Действительно, он начинает свое систематизирующее сочинение «Opus propositionum» анализом формулы Esse Deus est, тогда как в своих «Парижских вопросах» утверждает, что Бог тождествен intelligere; следовательно, акт понимания предшествует существованию. Ср.: Bernard McGinn. Theological Summary в кн.: Meister Eckhart (trad. Edmund Colledge, Bernard McGinn), p. 32 et n. 42. Во многих других высказываниях Экхарта Бог предстает, прежде всего, чистым интеллектом или пониманием. См. ссылки: ibid., р. 300, п. 45.
537
Meister Eckhart. Sermon 6, p. 187. См. другие высказывания, процитированные МакДжинном в изд. Theological Summary, p. 51 sq., а также Келли в кн.: G.J. Kelley. Meister Eckhart on Divine Knowledge, p. 126 sq. Данный тезис был осужден в Авиньоне, но в качестве не еретического, а «подозрительного».
Наибольшее возмущение противников Экхарта вызывал именно его тезис о рождении Сына в душе верующего, предполагающий тождество "добродетельного и благочестивого" христианина с Христом. Надо признать, что Экхарт подчас использовал довольно рискованные метафоры. Проповедь 6 он заканчивает рассуждением о человеке, полностью воплотившемся в Христа, подобно тому, как хлеб пресуществляется в тело Господне. "Я столь глубоко изменился в Нем, что он породил Свое бытие во мне, притом то же самое бытие, а не его подобие". [538] Однако в своем "Защитительном слове" Экхарт утверждает, что говорил лишь об «аналогии» (in quantum), а не о действительном телесном воплощении. [539]
538
Colledge. Ор. cit., р. 180. См. также: In agro dominico, article 10, ibid., p. 78.
539
См. тексты, процитированные МакДжинном, р. 53 sq. В Проповеди 55 Экхарт объясняет, что речь идет о слиянии с Gottheit, а не с Богом-Творцом.
Некоторые богословы полагали, что решающее значение, которое Экхарт в религиозной практике придавал отрешению (Abgescheidenheit) от всего, что не есть божество (Gottheit), т. е. недооценка человеческой активности во времени, снижает актуальность и действенность его мистического учения. Экхарта несправедливо обвиняли в равнодушии к церковным обрядам и к истории Спасения. Действительно, учение Экхарта оставляло в стороне деятельность Бога в истории и Воплощение Спасителя. Однако он приветствовал тех, кто прерывает созерцание, чтобы накормить болящего, и не устает повторять, что встреча с Богом одинаково вероятна как в храме, так и вне его. С другой стороны, согласно учению Экхарта, конечная цель созерцания, т. е. полное слияние с божеством, достигнутая вне личного духовного опыта, не может удовлетворить верующего. Истинное блаженство, по Экхарту, — не raptus [прорыв экзальтации], а интеллектуальное единение с Богом, обретенное в созерцании.
В 1321 г. Мейстера Экхарта обвинили в ереси, и в последние годы жизни он был вынужден защищать свои взгляды. В 1329 г. (через год или два после его смерти) папа Иоанн XXII объявил 17 из 28 положений учения Экхарта еретическими, а остальные "пристрастными, весьма дерзкими и граничащими с ересью". [540] Возможно, осуждению учения Экхарта способствовали сложность его изложения и личная зависть некоторых теологов, однако оно повлекло за собой роковые последствия. Несмотря на усилия Генриха Сузо и Иоганна Таулера, учеников Экхарта (см. § 300), а также популярность учения среди доминиканцев, сочинения Мейстера Экхарта были на несколько веков изъяты из обихода. Западные христианские теология и метафизика прошли мимо его гениальных прозрений и толкований. Влияние идей Экхарта ограничивалось немецкоязычными странами. Запрет на его сочинения способствовал возникновению апокрифов. В то же время дерзкая мысль Мейстера Экхарта продолжала вдохновлять некоторое творческие умы, в числе наиболее выдающихся из которых — Николай Кузанский.
540
О расследовании и приговоре см.: Jeanne Ancelet-Hustache. Meister Eckhart, p. 120 sq.; В. McGinn. Ор. cit., p. 13 sq.