История всемирной литературы Т.8

Критическая позиция писателей по отношению к буржуазно-помещичьей действительности приводит их к широким обобщениям, выходящим за рамки попоранистских идей. Повесть Спиридона Попеску «Дед Георге на выставке» (1909), построенная на традиционном для попоранистов противопоставлении безнравственного города высоконравственной деревне, вырастает в осуждение королевской власти как антинародной самодержавной формы правления, которая хотя и ограничена конституцией, однако ни в чем не ограничена в области темных махинаций во имя наживы. Крестьянин, дед Георге, получает от уездных властей возможность посетить выставку в Бухаресте, организованную в честь сорокалетия пребывания на престоле короля и во имя его прославления. Однако зоркий крестьянский глаз видит на этой выставке лживые декорации, предназначенные скрыть бедственное положение хлебопашца, доведенного до отчаяния и понуждаемого к стихийному возмущению.

Положение крестьянина остается главной, но не единственной темой румынской литературы начала века. Реализм, отталкивающийся от действительности, от многообразной жизни, порождающей бесконечные страдания маленьких людей, не прошел и мимо тех капиталистических отношений, которые, восторжествовав в городе, стали проникать и в деревню, разлагая и старые общественные отношения, и людские души. Наиболее значительным произведением на эту тему был роман И. Агэрбичану «Архангелы» (1914), вскрывающий антигуманное воздействие золота, богатства, вытравливающих из людских душ все человеческое, «естественное».

В начале XX в. претерпевают изменения драматургия и поэзия. И. Л. Караджале, как бы подводя своими комедиями итог длительному господству комедийно-сатирической драматургии, столь характерной для румынской литературы XIX в., стал зачинателем психологической драмы как автор «Навета» (1890). Однако в дальнейшем психологическая драма опирается не на бытовой материал, а на исторический. Выдающиеся драматические произведения начала века — исторические трагедии «Влайку-Водэ» (1902) Александру Давилы (1862—1929), «Закат солнца» (1909), «Буран» (1910) и «Утренняя звезда» (1910) Барбу Штефэнеску Делавранчи (1858—1918). Давила и Делавранча обращаются к далекому прошлому (начиная с XIV в.), воскрешают драматические ситуации внутренних междоусобиц, неизбежно сопутствовавших многовековой борьбе против турецкого владычества и других иноземцев, посягавших на независимость Дунайских княжеств.

В основе драмы Давилы лежит конфликт между господарем Валахии Влайку, православным по вере, и его мачехой, католичкой, стремящейся всеми силами обратить пасынка в католичество, а тем самым переориентировать и всю политику и внешние связи княжества. Делавранча, воскрешавший в драмах узловые моменты правления таких господарей, как Штефан Великий, Штефэнице и Петру Рареш, создает образы правителей, которые в румынской истории остались олицетворением глубокого понимания народных нужд и чаяний (Штефан) или, наоборот, полной безответственности и самодурства (Штефэнице) и тщетных попыток восстановить утраченную связь с народными массами (Петру Рареш).

Поэзия представлена на рубеже веков не только творчеством Дж. Кошбука и его последователя Штефана О. Иосифа (1875—1913), поэтами, занятыми по преимуществу разработкой национальной темы в ее крестьянском, фольклорном или историческом аспектах. Хотя по чисто формальной традиции обоих поэтов принято называть «сэмэнэтористами», их следует, скорее всего, исходя из глубоко народного характера их творчества (недаром Доброджяну Геря назвал Кошбука поэтом крестьянства), назвать реалистами в румынской поэзии.

В это время в румынской поэзии как продолжение романтического направления зарождается и символизм с первых же шагов приобретающий определенную национальную специфику, которая выражается в первую очередь в том, что румынские символисты, отдавая дань культу красоты и чистому искусству, вместе с тем не отворачиваются от действительности, ее больных социальных проблем, открыто заявляя в стихах о своей гражданской позиции, не не скрывая антимонархических убеждений, как это делал А. Мачедонски (1854—1920), или своих симпатий к социалистическим идеям, которые выражал Джордже Баковия (1881—1957).

Румынскую литературу рубежа XIX и XX вв. можно назвать литературой переходного периода, потому что она в это время выравнивается, овладевая всеми прозаическими жанрами, способными воссоздать сложные социальные и психологические коллизии века, укрепляет свои гражданские позиции, находит себе опору в народном мироощущении, которое в скором будущем, почти сразу же после первой мировой войны, поможет ей противостоять официальному шовинизму, преображающемуся в доморощенный фашизм.

* Глава одиннадцатая*

ГРЕЧЕСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последнее десятилетие XIX в. было отмечено в Греции тяжелыми национальными потрясениями. Государственно-финансовое банкротство в 1893 г. и сокрушительное поражение в греко-турецкой войне 1897 г. значительно подорвали веру в националистическую Великую Идею — иллюзорную мечту о восстановлении Великой Греции в былых пределах Византийской империи, упорно культивировавшуюся на протяжении нескольких десятилетий официальной пропагандой. Отрезвление вызвало в литературе волну скепсиса и меланхолии, усиленное внимание к внутренней жизни личности. После радикальных свершений 80-х годов (внедрение в литературу живого разговорного языка — димотики, освоение национального фольклора, обращение к реальному жизненному материалу) наступает период некоторого спада общественной активности. Горькое разочарование и связанная с ним потребность в самоутверждении — национальном и индивидуальном — на некоторое время находят выход в увлечении творческой интеллигенции идеями Ницше, но неразрешенность социальных проблем и национально-освободительного вопроса способствует восстановлению гражданского тонуса в литературной жизни страны.

Именно в эти годы греческая позиция испытывает усиленное влияние западноевропейских школ — сначала Парнаса и сразу же вслед за ним — символизма. Стилевая печать Парнаса явственно ощутима в отточенных сонетах И. Грипариса (1870—1942) и Л. Мавилиса (1860—1912). В цикле сонетов «Родина» (1895) дань парнасскому веянию отдает и признанный лидер литературного поколения 80-х годов Костис Паламас (1859—1943), однако уже следующий его цикл «Ямбы и анапесты» (1897) написан под непосредственным воздействием не только Парнаса, но и символизма.

Трибуной символизма становится журнал «Техни» («Искусство»), просуществовавший всего лишь год (1898—1899), однако за это время греческий читатель познакомился с творчеством Стриндберга, Гауптмана, Метерлинка, Малларме и др. В 1901—1902 гг. с аналогичной программой выступает журнал «Дионис». В журнале «Техни» начинали свой творческий путь поэты-символисты К. Хадзопулос (1869—1920) и Л. Порфирас (1879—1932), здесь увидели свет символистские «Интермедии» И. Грипариса. Издатель журнала «Техни» К. Хадзопулос выпустил в 1898 г. сразу два поэтических сборника «Песни одиночества» и «Элегии и идиллии»; разочарование и грусть передаются поэтом в зыбких сумеречных картинах, в тонкой игре ассоциаций; музыкальное звучание стиха исполнено редкого совершенства. В издании журнала «Техни» в 1899 г. выходит первый поэтический сборник «Осколки» М. Малакасиса (1869—1943), тоже испытавшего определенное воздействие символизма, но более поверхностно — преимущественно в сфере музыкального построения поэтической фразы. Переживаемый нацией кризис сознания отражается в поэзии этой плеяды через рефлексию сугубо личного характера, через погружение в мир интимных чувств, страдания, боли. Камерность останется характерной чертой их творчества.

Иное направление принимает творческий поиск Костиса Паламаса. В сборнике «Неподвижная жизнь» (1904), который открывает период зрелости поэта и включает стихотворные циклы 1895—1904 гг., Паламас живо откликается на тревожные настроения времени, соучаствует во всеобщей устремленности к исследованию душевной жизни личности, но не сосредоточивается исключительно на этом. Лирическое «я» поэта неразрывно связано с судьбами внешнего мира, предстающего перед читателем не просто как среда, в которой существует личность, но как историческая и социальная действительность, требующая активной реакции. Горечь разочарования осмысляется поэтом как необходимый этап познания, сопряженного с выявлением ложных и подлинных ценностей,