История всемирной литературы Т.8

В прозе и драматургии Греции движение к реализму было более последовательным и динамичным. Как и в поэзии, начало века ознаменовалось здесь усиленным влиянием западно-европейского символизма. Однако основанная в 1901 г. труппа К. Христоманоса «Нэа скини» («Новая сцена») с большим успехом ставила не только Ибсена и Метерлинка, но также Тургенева, Л. Толстого, Чехова, а из отечественной драматургии — Григориоса Ксенопулоса (1867—1951), который уже в 90-е годы XIX в. стал одним из первопроходцев греческой реалистической социально-бытовой прозы и драматургии. Развивая эту линию художественного поиска, Ксенопулос четко улавливает черты нового, капиталистического уклада. Социальные конфликты и морально-психологическая проблематика его пьес фиксируют воцарение духа наживы, циничного практицизма, воинствующего эгоизма. В драме «Тайна графини Валерены», поставленной Христоманосом в 1904 г., упадок знатной семьи Валерисов трактуется драматургом как следствие натиска новых хозяев положения — буржуа, причем финансовому банкротству Валерисов сопутствует нравственное очерствение и развращение представителей молодого поколения, охотно принимающих нравы новой социальной среды. Протестуя против деградации гуманистического идеала, Ксенопулос пишет три драмы о женских судьбах — «Фотини Сандри» (1908), «Стелла Виоланди» (1909), «Рахиль» (1909), в которых обличает бесчеловечность господствующей семейной морали, общественные предрассудки, религиозный фанатизм, калечащие души, попирающие человеческое достоинство, губящие благородные чувства. Актуальные социальные проблемы затрагивают в своих пьесах Я. Камбисис, П. Нирванас, Д. Тангопулос, С. Мелас. В творчестве Я. Камбисиса и С. Меласа ощутимо влияние западноевропейского натурализма, а позднее и символизма («Сын тени С. Меласа).

В конце XIX — начале XX в. проявившиеся в греческой прозе натуралистические тенденции сыграли своеобразную роль катализатора критических настроений. Элементы натуралистического письма как бы заостряли первые попытки социального осмысления действительности, растущее стремление писателей к точности и достоверности. На смену идиллическим картинам бытописательной прозы выступали суровая трезвость изображения, анализ — с позиций не только нравственных, но и социальных. Вышедшие из бытописательной школы Александрос Пападиамантис (1851—1911) и Андреас Каркавицас (1866—1922) создали ряд произведений, в которых натуралистические тенденции функционируют как предельно акцентированные реалистические черты (повесть А. Каркавицаса «Нищий», 1896; повесть А. Пападиамантиса «Убийца», 1903).

Эту тенденцию в первые десятилетия века продолжают рассказы и повести Г. Ксенопулоса (повесть «Честь брата», 1916), Д. Вутираса (1871—1938), К. Пароритиса (1878—1931). Они вводят в греческую литературу тему городских низов, без прикрас воссоздавая их нужду и бедствия. Натуралистические приемы используются писателями как действенные средства социальной критики, которая, однако, еще не достигает широких обобщений. Вдохновляющим импульсом и образцом в разработке темы городского «дна» для греческих прозаиков, несомненно, служит открываемое ими в это время творчество Горького. В натуралистической манере, но вместе с тем с тонкой психологической мотивированностью воссоздает К. Христоманос (1867—1911) быт мелкобуржуазного афинского квартала. Его роман «Восковая кукла» (1911) не поднимается до реалистической типизации, но все же вносит существенную лепту в освещение нового для греческой литературы героя — «маленького человека».

Главные достижения греческой прозы первого двадцатилетия XX в. связаны с именами Константиноса Хадзопулоса (1869—1920) и Константиноса Теотокиса (1872—1923). Во время своего пребывания в Германии в начале века оба они испытали сильное влияние социалистических идей и немало способствовали их популяризации в Греции. Так, Хадзопулос перевел на греческий язык «Манифест Коммунистической партии», который был опубликован в 1909 г. в рабочей газете города Волос и в 1913 г. вышел отдельным изданием; создал просуществовавший, правда, всего лишь год «Социалистический союз» (1909), ратовавший за распространение и социалистических идей, и разговорного народного языка — димотики. Хадзопулос написал также серию статей о теории и практике социалистического движения. К. Теотокис, происходивший из знатной феодальной семьи, о. Корфу, отрекается в 1909 г. от земельной собственности, основывает в 1911 г. «Социалистическое общество о. Корфу», активно занимается непосредственной просветительской деятельностью среди рабочих и крестьян, участвует в идеологической полемике на страницах прессы, мужественно защищая и поддерживая все прогрессивные общественные начинания.

Как и другие их современники и соотечественники, Теотокис и Хадзопулос выходят из бытописательной школы, но уже первые их рассказы конца XIX в. обнаруживают в стилевой манере авторов формирующиеся черты критического реализма. За пристальным вниманием к бытовой детали угадывается не сентиментально-идиллическое любование патриархальной крестьянской жизнью, а стремление выявить многообразную детерминированность характеров обстоятельствами среды и времени. Их видение действительности свободно от прекраснодушных националистических иллюзий, исполнено взыскательного гуманистического критицизма.

В прозе Хадзопулоса, начинавшего свой путь как поэт-символист, ощущается сильная лирическая струя, подчеркнутое внимание к создаваемой эмоциональной атмосфере действия, к тонкой, выполненной в импрессионистическом ключе психологической характеристике персонажей. В повести «Осень» (1917) эти стилевые качества предстанут особенно заостренными, что даст критике основания считать ее первым символистским опытом греческой литературы в прозе. Между тем основное направление прозы Хадзопулоса несомненно пролегает в русле реализма. Его рассказы и повесть «Любовь в деревне» (1910) беспощадно обличают отсталость греческой деревни, ее нравственное оскудение под разлагающим агрессивным воздействием буржуазного аморализма, губительный фетиш частной собственности. «Городская» повесть Хадзопулоса «Замок Акропотамоса» (1909) изображает мелкобуржуазную среду греческой провинции, тусклое однообразие ее буден, разъедающее устои семьи, подтачивающее жизненные силы героев, их надежды на что-то лучшее. Авторское стремление раскрыть социальные корни пагубных явлений не схематизирует жизненного материала, не вызывает ощущения заведомой заданности. И развитие сюжета, и лепка характеров, и язык повествования с усиленной ролью гибкого точного диалога отличаются естественностью и художественным мастерством.

В аналогичном аспекте пытливое социальное исследование греческой действительности предпринимает и К. Теотокис. Его первые рассказы рубежа веков «Ссуда», «Еще?», «Жизнь в деревне», «Честный мир» — скупые, строгие художественные показания, в которых стремление к достоверности часто обретает натуралистическую окраску, — содержат зерна осознанного протеста против социальной несправедливости, порождающей не только бедствия, нищету, невежество, но и чудовищные пороки, калечащие человеческую личность.

В последующих произведениях Теотокиса тяга к постижению глубинных причин волнующих его социальных явлений побуждает писателя к выбору развернутой фабулы и более просторной прозаической формы. Так, в повести «Честь и деньги», печатавшейся в «Нумасе» в 1912 г. и изданной отдельной книгой в 1914 г., он выходит далеко за пределы документальной фиксации выразительных самих по себе драматических жизненных коллизий. Уже название новеллы выдвигает ее центральную проблему — убийственную для чести человека, для всего мира его чувств власть денег, которая становится главным двигателем жизни общества. Конфликт повести развивается на тщательно выписанном конкретном социальном фоне, вмещающем не только непосредственно связанные с ним исторические обстоятельства — разорение и деградацию полуфеодального сословия, выдвижение дельцов новой, капиталистической формации, рост самосознания в рабочей среде, но и панораму более широкого охвата — картину бюрократического государства с алчным и бездушным механизмом управления, с фальшивой демагогией официальных обещаний.

После повести «Честь и деньги» Теотокис приступит к осуществлению еще более масштабного замысла — романа «Рабы в своих оковах» (работа над ним будет в основном завершена в 1916 г., но в свет роман выйдет лишь в 1922 г.). Обращаясь все к той же теме — вырождение аристократии, тщетно пытающейся удержать свои привилегии и готовой на любой компромисс, а также восхождение буржуа, в среду которых пробиваются и ловкие выскочки из низов, — Теотокис пытается высветить в ней новую грань, выявить эволюцию социального феномена во времени. Он отмечает, насколько быстро утрачивают буржуа исходный динамизм созидательной деятельности, и связывает надежды на общественное обновление с социалистическими идеями, носителем которых выступает в романе Алкис Созоменос. Это один из первых в греческой литературе образов нового героя, не принимающего сложившихся общественных установлений, ищущего путь активного действия. Верный исторической правде, Теотокис не скрывает естественных слабостей (колебания, отвлеченный альтруизм), которыми отмечены первые шаги социалистического движения в Греции, но, безусловно, отдает свои симпатии идеям радикального преобразования общества, освобождения его от оков социальной несправедливости.

Наряду с присущей писателю художественной объективностью в романе «Рабы в своих оковах» заметно усиливается оценочное начало. Реалистическое искусство Теотокиса поднимается на новую высоту, обретает еще большую социально-критическую силу. Переводчик Флобера и Тургенева, знаток современной западной и русской реалистической литературы, он открывает в греческой прозе новые идейно-эстетические горизонты, к которым — своими путями — начинают устремляться и другие его соотечественники. Продолжающееся освоение ими опыта мировой литературы критического реализма XIX в. обогащается знакомством с новейшими вершинными достижениями реализма XX в.

Новый этап мировой истории, начавшийся после первой мировой войны, а также национальные потрясения, связанные с греко-турецкой войной 1919—1922 гг., ускорят процесс социального и национального самосознания в греческом обществе, что найдет непосредственное отражение и в литературе.

*Глава двенадцатая*

АЛБАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

ПРОБЛЕМЫ И ЭПОХА

Литературный процесс в Албании рубежа XIX—XX вв. по-прежнему протекал в русле национального возрождения (Рилиндье Комбэтаре, 1840—1912). Разногласия в освободительном движении касались прежде всего путей устранения иноземного господства (восстание или конституция) и решения национально-правового вопроса (политическая независимость или административная автономия). Усилия радикального течения были направлены на сплочение албанцев независимо от имущественного положения и конфессиональной принадлежности (ислам, православие, католицизм), для подготовки всеобщего вооруженного выступления в союзе с другими угнетенными народами империи и национально-буржуазным движением младотурок. Перевес в пользу повстанческого крыла движения (первые албанские четы возникли в 1905 г.), обусловленный революционной ситуацией на Балканах, наступил после падения султаната и победы младотурецкой революции. И хотя ограниченные конституционные свободы не оправдали ожиданий албанцев, они содействовали активизации освободительных сил. Смягчение политического режима способствовало оживлению деятельности просветительских обществ, периодических изданий в зарубежных центрах албанской эмиграции, помогло связать движение на периферии с ее главными силами. Открываются национальные школы и клубы. Развитие пан-тюркистских тенденций младотурецкой политики и усиление гнета по отношению к покоренным народам ускорили начало вооруженных действий в Албании и привели к провозглашению 28 ноября 1912 г. ее независимости от Турции.