Итальянская комедия Возрождения
Шрифт:
Капитан. Я уразумей только однос: что принадлежать вам, что вы жизнь мой и что всеми мой помыслами направлен в услуженье вас; ни одна женщина на свете не заменить мне моя Аньолита.
Аньолетта. Думаете, не ведаю, что завели себе зазнобу?
Капитан. И в толк не взять, о чьем вы?
Аньолетта. Прекрасно уж взяли.
Капитан. Пропадьи все пропадом! Почто зря клевещать, сеньора? Что за небылицы? Клянусь, я тут, э-э… ни сном, ни ухом!
Аньолетта. И ухом, и еще кое-чем. Променяли меня на благоверную мессера Валерио. Что, не так? Только
Капитан. О дьявол! Наконьец-то я постигнуть сей закоручка. Нет нужда так горьячить себя, сеньора. Открою вся правда. Супруга мессера Валерио что ни диес шлать мне записка и верный человек, ибо терять из-за меня покой. Однакос рядом с вас она тьфу! Округ меня вертеться мучос милый пизский дам, но серсе мой отдан лишь одна из них — моя сеньоре Аньолита.
Аньолетта. Думаете, это простая похвальба? Право дело, у меня и тени сомненья не было, что так оно и есть.
Капитан. Что вы?
Аньолетта. Наверняка, говорю, об этом сведала.
Капитан. Как вы мочь верить этот бредень? Разве не приметить вы, что я любить вас одна?
Аньолетта. Полно оправдываться. Когда вам удовольствие, то и мне радость. Пойду, пожалуй.
Капитан. Ах, сеньора Аньолита. Наперекор всего я это отрицать, иначе учинить какой-либо безумье! Что за шутки? Что за ловушка вы мне расставить?
Аньолетта. А он и впрямь злится, это уж ни к чему. Эй, синьор Франсиско! Не распаляйтесь так. Да я просто пошутила. Ужели вам не ведомо, как нежно я вас люблю?
Капитан. Сеньора, к чему этакий плутовство? Ведь я чуть было не отдать Бог душу; вот и сейчас весь трепетать.
Аньолетта. Простите великодушно, у меня и в мыслях не было, что может так обернуться.
Капитан. Помилуйте! Покорный раб должен простить свой госпожа? Свой богиня? Нет, не испрашивайте мой прощенье: я этого не выносить!
Аньолетта. О, любезный мой синьор Франсиско! До чего ж вы мне любы!
Капитан. Тогда скажите: кому принадлежать этот дивный грудь и прочий прелесть пониже?
Аньолетта. Все это ваше, синьор Франсиско.
Капитан. Мучос вам спасибо, ибо и я не намерен принадлежать никоей, кроме вас. Слово дать, что с той пора, как прибыл из Эспанья, никто не возжечь огонь мой серса; к тому ж могу заверить, что в Эспанья доброе дюжина благородных дам готов был выполнить любой мое желанье.
Аньолетта. Ого! Не многовато ль?
Капитан. А что, не заходить ли нам в погребок? Для этот цель я и выйти из дома раньше обычный и в одиночка.
Аньолетта. Увы и ах, синьор Франсиско! Денька два нам видеться не судьба. В субботу хозяин собрался в Рим, оттого и дом сейчас — что улей: гудит народом; да и у меня работки хоть отбавляй: присесть некогда. Дайте срок: как отъедет хозяин, уж мы наверстаем упущенное.
Капитан. О небеса! Как долго тянуться для меня эти диес! Но куда же вы сейчас?
Аньолетта. К парфюмеру, за пудрой для хозяйки.
Капитан. А что, ежели я с вами?
Аньолетта. Как бы не вышло мне это боком.
Капитан. Дойти хотя б до лавка, чтоб насладиться
пусть этот малость. И там оставить вас.Аньолетта. Так пошли!
Капитан. Прошу, моя ангелок.
ЯВЛЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ
Гульельмо. Сейчас сами уверитесь, маэстро Гвиччардо, сколь много значит для меня то, что я намерен вам открыть.
Маэстро Гвиччардо. Не сомневайтесь: и слова из нашего разговора не выдам сверх меры.
Гульельмо. Тут на карту поставлена жизнь.
Маэстро Гвиччардо. Признаюсь, обидно мне слышать, уважаемый Гульельмо, что вы подвергаете сомненью мою преданность. Ведь я почитаю себя вашим близким другом. Говорите же безо всякой опаски.
Гульельмо. Поболее двенадцати лет минуло с тех пор, как ушел в лучший мир святейший папа Адриан.{163} Тогда-то, заодно с другими вольнодумцами, мы порешили воспользоваться кончиной сего первосвященника и встали во главе заговора в Кастилии. Однако судьбе было угодно сделать так, что заговор наш раскрылся до того, как мы сами смогли достойно предать его огласке. Нас объявили злейшими врагами нашего отечества, обвинив во всех тяжких грехах. Ибо истинное мое отечество — Кастилия.
Маэстро Гвиччардо. Вот так так! Стало быть, вы не из Виллафранки?
Гульельмо. Вскорости вы все поймете. Итак, захватив все деньги и ценности, что у меня были, я оставил прочее имущество на попечение моего брата, мессера Консальво, а также вверил ему дочку восьми лет и сыночка Иоандра, коего за год до того отправил в папскую курию. После чего тайно покинул Кастилию. Прибыв в Италию, я положил осесть в Пизе. И вот, сменив имя свое и отчизну, обретаюсь здесь добрую дюжину лет, выдавая себя за Гульельмо из Виллафранки, каковым меня благополучно и почитают. Наречье ваше, как видите, я перенял в совершенстве. Одному лишь Богу известно, как жаждал я все это время получить хоть коротенькую весточку из дома! Увы, новости не доходили до меня, да и не могли дойти, ибо я не стал засиживаться в Генуе, как поначалу заверил брата: сей город показался мне сущим толкучим рынком. Так что брат и знать не знает, где я теперь. Ни разу не отваживался я на откровенную беседу, и ни одна живая душа на свете не ведает того, что услыхали сейчас вы.
Маэстро Гвиччардо. Каково же подлинное ваше имя?
Гульельмо. Педрантонио.
Маэстро Гвиччардо. Дражайший Педрантонио, я столь тронут этим рассказом, что из сострадания к вашей безутешной старости готов сделать для вас все, что пожелаете. Как и прежде, вы можете положиться на меня совершенно. Уймите слезы. Мнится мне, что скоро придет конец всем вашим напастям.
Гульельмо. Молю вас об одном, маэстро Гвиччардо: как будете в Риме, сделайте милость, разузнайте о моем ненаглядном дитяти Иоандре; а коли судьбе угодно будет свести вас, сказывайте ему, что я, дескать, жив-здоров, пребываю там-то и там-то: пусть отпишет мне во всех подробностях о себе, о новостях из дома, о Джиневре, моей дочурке, о дяде и обо всем на свете. Покорнейше прошу вас споспешествовать мне в этом, приложив всяческое старание, ибо я жду не дождусь того часа, когда услышу вести на сей предмет.