Итальянская комедия Возрождения

Маэстро Гвиччардо. Не извольте беспокоиться. Будь вы сами на моем месте, не выказали бы большего усердия.

Гульельмо. Располагайте мною без остатка. Уведите: уж я-то в долгу не останусь.

Маэстро Гвиччардо. Не нужно лишних слов. Чем еще я могу услужить вам?

Гульельмо. Этого довольно. Всецело рассчитываю на вас.

Маэстро Гвиччардо. По рукам.

Гульельмо. Дабы уверить вас в своей совершенной преданности, хочу обтолковать с вами одно дельце, каковое может разрешиться к вашей выгоде и удовольствию.

Маэстро Гвиччардо. Слушаю вас со всевозможным вниманием.

Гульельмо. Если верить толкам, у вас имеется единственная дочь на выданье?

Маэстро Гвиччардо. Слух верный. И коли натолкнусь на что-нибудь подходящее, уж не стану медлить, ибо дочь моя так истово предалась благочестивым помыслам, что, сдается мне, приспело время всерьез расположить ее к замужеству.

Гульельмо. Когда б вам было по сердцу, я свел бы вас со своим добрым знакомцем. Он хоть и не первой молодости, да не этим взял и, полагаю, составит партию из лучших во всей Пизе.

Маэстро Гвиччардо. Кто таков?

Гульельмо. Мессер Лигдонио Караффи.

Маэстро Гвиччардо. Не больно близко с ним знаюсь, но слыхал наверное, что он изрядный краснобай, надоеда и к тому же прилипала. Да и родом он не из Пизы.

Гульельмо. Мало ль завистников на свете. А что он не пизанец — невелика беда. Зато он неаполитанский дворянин и пользуется здесь немалыми привилегиями.

Маэстро Гвиччардо. Пожалуй, об этом поразмыслю. Хотя, сказать по чести, я имел виды на некоего мессера Джаннино, прибывшего к нам из Рима постигать разные науки. Впрочем, до сего дня он только и знает, что нос воротить; ходят даже слухи, будто он священник.

Гульельмо. Уж этот положительно не согласится. Не проходит и дня, чтобы он не донимал меня просьбами отдать за него ту самую девицу, что держу в моем доме. Я же и слышать об этом не желаю, ибо в свое время поклялся не помышлять о ее замужестве. Однако мессер Джаннино упрямо твердит, что ежели и женится, то единственно на ней. Так что мой вам совет — присмотритесь к мессеру Лигдонио.

Маэстро Гвиччардо. Переговорим об этом, когда вернусь из Рима.

Гульельмо. Когда же полагаете обратно?

Маэстро Гвиччардо. Точно не скажу. Спервоначалу остановлюсь на денек-другой в Сиене. К тому времени, должно статься, и император прибудет, ведь все ожидали его к седьмому дню мая.

Гульельмо. Его величество уже в городе. Наслышан об этом от очевидцев.

Маэстро Гвиччардо. Я вовсе не намерен упускать этакую оказию и всенепременно хочу его увидеть; тем паче отправляюсь в Сиену сушей и быстро доберусь до места.

Гульельмо. Верно, в городе ему устроили пышную встречу, ибо Сиена славится своей безграничной преданностью его величеству.

Маэстро Гвиччардо. Преданностью и любовью, какие можно только вообразить. Но пуще всего возликуют сердца и души сиенцев; слезы радости и умиления окропят городские стены. Ибо доподлинно известно, что многие годы сиенские синьоры подвергались нескончаемым напастям и ныне их кошельки изрядно опустели. Однако, по мере того как убывало их злато и серебро, укреплялись вера в его величество и любовь к нему.

Гульельмо. Сие есть великое благо, ибо нет большего богатства, нежели искренняя и неподдельная преданность. И коли взять государей, способных это оценить, наш император — один из них. Немало испанских городов засвидетельствуют вам это.

Маэстро Гвиччардо. Когда же его величество отбудет из Сиены, я без промедления поеду в Рим и скоро управлюсь со своими и вашими делами. После чего задержусь еще на денек-другой, дабы самому увериться, так ли растлилась папская курия, как гласит об этом молва.

Гульельмо. Полагаю, что худшие ваши опасения подтвердятся. Я уж премного раскаялся в том, что послал туда сына принять сан.

Маэстро Гвиччардо. Вот и я, размышляя об этом многократно, только диву давался: как это Господь Бог попускает этакое беззаконие? Однако час расплаты, надо думать, не за горами.

Гульельмо. Не раз подобные мысли посещали и меня. Склоняюсь к тому, что сия реформация Церкви, равно как и прочие великие начинания, требуемые для поддержания христианского духа, уготованы ныне правящему императору. Ибо, здраво расценив все его прошлые и нынешние деяния, мы узрим в нем провозвестника и стяжателя всеобщей славы на ниве возрождения христианской веры.

Маэстро Гвиччардо. Таково и мое суждение. Думается мне, что час свершений близок, коли не врут расположения звезд и планет; сию премудрость я изучил до тонкостей и потому предвижу, что час вот-вот пробьет.

Гульельмо. На все воля Господня, и да ниспошлет Он мне здравия до этого желанного дня.

Маэстро Гвиччардо. Меня еще ждут неотложные дела, с коими должен покончить прежде, чем тронусь в путь. Посему оставлю вас.

Гульельмо. Надеюсь свидеться перед вашим отъездом. Ну, а ежели не доведется — помните о моем деле.

Маэстро Гвиччардо. Будьте покойны. Не оплошаю.

Гульельмо. Уповаю на вас!

Маэстро Гвиччардо. Добро. Ваш слуга покорный.

Гульельмо. Служить готов и я. Вроде бы облегчил душу, поверив свою тайну маэстро Гвиччардо; однако боюсь, как бы он не нарушил данного обещания. Впрочем, не думаю, чтобы маэстро был способен на такую неблагодарность, ведь я всегда полагал его своим верным другом. Чему быть, того не миновать. Зайду домой и набросаю письмецо Иоандру на случай, ежели волей небес маэстро Гвиччардо отыщет его в Риме.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Капитан Франсиско, мессер Консальво, Росадес, слуга.

Говорят по-испански.

Капитан. «Коль прелату угодишь, так себя озолотишь». Боже правый! Кабы снова посчастливилось услышать новости из дома, радости моей не было бы конца! После того как давеча мы расстались с Аньолеттой, завернул я на постоялый двор «Кавалло», да и прознал, что вчера ближе к ночи там остановился некий благородный кастильянец вместе со слугою; наутро он уж пошел прогуляться по городу. Хозяин сказывает, будто узнать его можно по камчатному плащу и бархатной шляпе, а на вид ему лет пятьдесят. Тсс! Не тот ли это господин? По описанью, похоже, он и есть!