Из истории Боспора

Рис. 24.

Верхний рельеф представляет сцену загробной трапезы: слева восседает на кресле женщина в траурной позе, ниже кресла маленькая фигура девочки; на ложе возлежит бородатый мужчина с венком в правой руке, ниже ложа мальчик с сосудом в приподнятой руке и каким-то предметом в другой (кувшин). У ложа стол на трех ножках с какими-то неясными предметами.

Второй рельеф изображает двух всадников в развевающихся плащах, впереди мальчик в такой же позе, как выше; первый всадник с бородой, без копья, за ним, по-видимому, прислужник его с копьем наперевес, с остроконечной головой (остроконечный шлем).

В третьем рельефе снова два всадника с развевающимися плащами, без копий, впереди фигурка мальчика с приподнятым сосудом в руке.

Походные сцены характеризуют покойного как военачальника.

Надписи, которая была, очевидно, под рельефом, не сохранилось. Рельефная работа сделана грубо, примитивно, но оригинально и сильно. Венок в руке возлежащего — признак позднего времени [141] . Надгробие должно быть отнесено к началу II в. н. э. и представляет грубое искажение типа ранних скульптурных традиций. Плита в 1922 г. была уже во дворе музея; по словам надсмотрщика Л. Димиденко, найдена на Долгой скале.

141

См. Watzinger, Griechische Grabreliefs aus S"udrussland, № 732.

К вопросу о торговых сношениях греков с областью р. Танаиса в VII–V веках до н. э. Т.Н. Книпович

Необходимость исследования периода, непосредственно предшествовавшего основанию боспорцами торгового города в области дельты Дона, неоднократно становилась передо мной в последние годы при занятиях городищами области Танаиса, в особенности городищем у станицы Елисаветовской. Так как и самая постановка темы, и определение временных границ интересующего меня периода обусловлены именно этой работой, мне придется привести, прежде всего, некоторые выдвинутые в ней положения [142] .

142

См. следующую статью настоящего сборника.

На основании размеров городища, его положения у судоходной реки, окружающего его некрополя, наконец, сделанных при расследовании городища и некрополя находок Елисаветовское городище с полной уверенностью может быть определено как крупный торговый пункт, в котором сходились для торговли местное население Придонья с одной стороны, греки области Боспора — с другой; а сравнение данного городища с другими поселениями дельты Дона делает в высшей степени вероятным предположение о локализации здесь Танаиса первого периода. Временем возникновения этого боспорского торжища, как об этом свидетельствуют находки в первом из содержащих античный материал слоев, следует считать рубеж V и IV вв. до н. э., до того здесь существовало местное поселение того же типа, что и расследовавшиеся А.А. Миллером «архаические» поселения в городищах Кобяковом, Гниловском и т. д.

Расположенный в непосредственном соседстве с городищем курганный некрополь дает нам представление о той части местного населения Придонья, которая вела в Танаисе торговлю с греками.

Быт этой группы общества представляется несомненно уже очень усложненным. Греческий импорт фигурирует здесь не только в виде отдельных ценных предметов: керамика греческих типов, чернолаковая и простая, присутствующая в большинстве погребений, и ряд находок бронзовых сосудов греческих форм указывают на широкое применение греческой посуды в быту тех слоев местного общества, к которым принадлежали погребенные; остродонные амфоры, также составляющие постоянную принадлежность погребального инвентаря, говорят о вошедшем в обычай потреблении вина и масла. Наряду с этим налицо и целый ряд элементов, характерных для скифских погребений. Таковы части туш барана или лошади, постоянно помещаемые в могилу, иногда в типичных скифских котлах; таково скифское оружие, скифские ритуальные сосуд и характерные для скифов украшения (гривны, нашивные бляшки и т. д.). Такого рода наслоение свойственных греческому обиходу черт на быт, сохраняющий в основном негреческий характер, типично для местного общества северного Причерноморья повсюду, где это общество вступает на почве торговли в теснейшее общение с колониями; и наряду с таким проникновением греческих черт в обиход известной части туземного общества мы во всех подобных случаях можем наблюдать усиливающееся расслоение внутри этой группы общества. Это сказывается, прежде всего, в большем или меньшем богатстве инвентаря; определенной степени богатства погребения соответствуют известные особенности обряда. А.А. Миллер, особенно детально прорабатывавший некрополь Елисаветовского городища, в читанном им в мае 1932 г. в секторе рабовладельческой формации Гос. Академии истории материальной культуры сообщении особенно подчеркивал наличие таких групп, по которым распределяются все погребения Елисаветовского некрополя; по его наблюдениям, этих групп, резко отличающихся друг от друга, здесь намечается не менее четырех.

Отмеченные черты местного общества области Танаиса могут явиться только в результате уже существовавших в течение известного времени торговых сношений данной области с греками. Но где начало этих сношений? На рубеже V и IV веков, когда здесь возникло боспорское торжище, или когда-то раньше? Скорее последнее: подавляющее большинство погребений Елисаветовского некрополя принадлежит тому же времени, что и слои с греческими находками в городище, в том числе и первый, ранний слой; и самые ранние из этих погребений уже характеризуются всеми отмеченными мною особенностями, указывающими на связь с греками. Невольно напрашивается предположение, что основанию торжища предшествовал известный период, во время которого торговля с греками существовала, но, может быть, не имела той организованности и интенсивности, создать которую могло только наличие постоянного торгового пункта.

В археологической литературе этот вопрос пока никак не освещен. Не говоря уже о Леонтьеве и других археологах прошлого столетия, располагавших слишком бедным материалом, ни А.А. Миллер, ни М.И. Ростовцев, ни Миннз ни единым словом не касаются вопроса о том, нет ли среди донских находок материала, свидетельствующего о греческой торговле в эпоху более раннюю, чем та, которой принадлежат греческие слои Елисаветовского городища и Елисаветовский некрополь. Вообще для эпохи, предшествовавшей основанию в устье Дона боспорского торжища, мы в литературе имеем только указания на «архаические» поселения нижнего Дона, расследовавшиеся А.А. Миллером в 1923–1928 гг. («кобяковские культуры I и II»); верхние слои этих поселений определяются А.А. Миллером как «культура доскифская, но по времени к этой скифской культуре очень близкая, быть может, ей непосредственно предшествовавшая» [143] . Между эпохой, которой принадлежат поселения «II культуры» (VIII–VII вв.?), и временем, которым датируются греческие слои Елисаветовского городища и одновременный им некрополь (начиная с конца V в.), получается, таким образом, значительная лакуна, предыдущими исследованиями никак не заполненная.

143

Сообщения ГАИМК, т. I, 1926 г., стр. 125.

В сообщении о Елисаветовском городище, читанном мною в секторе рабовладельческой формации в 1932 г., я приводила материал, позволяющий связать две указанные эпохи [144] . Но для поставленного вопроса эти данные сами по себе не дают ничего. Очевидно, приходится искать соответствующий материал где-то вне Елисаветовского городища.

Указанное положение и побудило меня сделать попытку хотя бы поставить вопрос о существовании или отсутствии торговли греков с областью Танаиса до того, как здесь был основан боспорцами торговый пункт. Не зная, когда и как процесс развития местного общества данной области оказался осложненным влиянием греческой торговли, мы не сможем правильно подойти к пониманию этого процесса, не сможем вообще разобраться в том сложном комплексе, который мы встречаем здесь в IV веке до н. э. А без этого невыполнимы и дальнейшие стоящие передо мною задачи, заключающиеся в исследовании общества области Танаиса в эллинистическую и римскую эпоху. Поэтому я и задалась целью просмотреть в связи с поставленным вопросом весь доступный мне материал, т. е. прежде всего, все отчеты о раскопках и разведках области Дона, все доступные мне находки из того же района, пересмотреть также все свидетельства древних авторов о той же области.

144

См. следующую статью настоящего сборника.

Уже при начале работы намеченная мною тема несколько изменилась и осложнилась. Дело в том, что частный вопрос о ранней торговле области Танаиса тесно связан с более общим вопросом о том, существовала ли торговля греков со всем Причерноморьем в эпоху, предшествующую основанию колоний. До сих пор исследователи склонны были, по-видимому, решать этот вопрос отрицательно. Из факта находки раннего греческого предмета в районе, более или менее близком к какой-либо из колоний, считали возможным делать вывод о том, что в это время данная колония уже существовала и уже вывозила греческие товары в соседние области. Так, Руднева, перечисляя целый ряд архаических греческих ваз, найденных в Скифии, считает их «доказательством непрерывных сношений жителей среднего Приднепровья с греческими колониями юга России с конца VII в. до р. X. вплоть по V век» [145] . Аналогичные высказывания мы встречаем в целом ряде мест у Б.В. Фармаковского [146] и Э.Р. Штерна [147] . В задачу данной моей работы не может входить детальная разработка этого общего вопроса в целом, но коснуться его мне придется, особенно в отношении Боспора. Для интересующей нас области Танаиса вопрос о существовании доколонизационной торговли расчленяется на две части: 1) вопрос о торговле в эпоху, предшествовавшую основанию, колоний северного Причерноморья, и 2) вопрос о торговле в то время, когда ряд колоний уже существовал, но сам Танаис еще не был основан. Итак, период, нас интересующий, должен будет охватить века VII, VI и V.

145

ИАК, в. 40, стр. 140.

146

Напр., Архаический период в России, МАР, в. 34, стр. 29–30.

147

См. Klio, IX, стр. 141 сл.

Заранее скажу, что результаты проделанной мною работы приходится считать весьма малоутешительными. Материала так мало, он так фрагментарен и случаен, что всякую возможность дать цельную и связную картину жизни данной области в интересующий нас период приходится исключить. В своей работе я смогу, в сущности, лишь дать представление о состоянии вопроса и вместе с тем ознакомить с отдельными имеющими значение для поставленной темы памятниками тех, кто еще не имел случая их узнать.

Письменные источники не дают нам определенных и надежных сведений по интересующему нас вопросу. Единственное свидетельство о данной области в период, предшествующий основанию Танаиса боспорцами, находится у Плиния [148] . У него говорится, что окрестности Танаиса занимали сначала карийцы, затем клазоменцы и меоны, затем пантикапейцы. Если полагаться на это свидетельство, мы должны будем считать, что торжище, основанное боспорцами, не было первым греческим поселением в дельте Дона; ему предшествовало поселение ионийское, а еще раньше здесь было поселение карийское. Следует отметить, что известие Плиния не подтверждается источниками более ранними и, в частности, Страбоном, вполне определенно называющим Танаис « » [149] . Кроме свидетельства Плиния, известий, имеющих какое бы то. ни было отношение к вопросу о ранних сношениях греков с областью Танаиса, я не знаю. Чтобы разобраться в этом вопросе, нам придется обратиться к материалу археологическому. Перехожу к его обзору.

148

Naturalis Historia, VI, 18.

149

Lib. XI, c. II, 3.