Из племени кедра

Теперь не то, что раньше, когда буровики жили здесь безвыездно. Сейчас дело пошло веселее. И хотя вертолет на Югане еще в диковину, но буровики давно оценили эту машину по достоинству. Для воздушного грузовика устроен настил на багульниковом пятаке, посадочная площадка.

Здешний урман Андрею хорошо знаком. В юности кочевал он и охотился с эвенками в этих краях. За болотом начинается плотная подкова материковой тайги. В той стороне спит закованное льдом Мертвое озеро. Через остров с древних пор шла кочевая тропа эвенков из племени Кедра. Осенью на остров слетается много глухарей. Здесь устраивают эти самые крупные таежные птицы свои порхалища, набивают мускулистые желудки мелкой галькой. Давно уже эвенки окрестили веретья Глухариным островом. Сохранилось это название и по нынешний день.

В стороне от барака срубил Андрей осенью маленький, словно игрушечный домик. Сложил в нем глинобитную печку. Очень удобно ему – никто не мешает. Тянет теперь Андрея к одиночеству.

В свободное от вахты время карандаш – единственный верный друг Андрея. В альбоме появлялись сделанные по памяти портретные наброски друзей-буровиков, с которыми делил Андрей все трудности полевой жизни. Сначала он и не думал об этих эскизах и набросках, складывая их стопкой в углу, прямо на полу. Но постепенно захватывала Андрея мысль написать настоящую картину о своих товарищах…

Наступала пересменка. Буровики улетали на недельный отдых в Улангай, но Андрей всегда оставался на буровой. Он брал ружье, грузил в нарту продукты, палатку, спальный мешок и уходил в тайгу. Всю неделю бродил он по дремучему лесу, охотился. Среди девственной, первобытной природы, любимой им с детства, оттаивала его душа. И тогда хотелось ему только одного – кочевать по диким таежным рекам и урманам, жить в затерянных эвенкийских заимках… Его манила даль. Но проходила неделя, и Андрей возвращался к нелегкой своей работе на буровой. Нет, не может он уйти от людей…

4

Утром перевахтовка. Андрей вычистил желоба, проверил исправность грязевых насосов, которые беспрерывно гонят в скважину глинистый раствор – кровь буровой; прибрал инструмент, сдолбил лед у растворомешалки. И уже собрался уходить, когда послышался гул вертолета. Рокот мотора обрадовал буровиков – домой! Машина зависла над выстланной бревнами посадочной площадкой, медленно стала терять высоту и плавно коснулась настила колесами. Смех, шутки, суета – домой! Перевахтовка!

В эту ночь впервые крепко заснул Андрей. Нелегкой и напряженной выдалась прошедшая неделя.

5

Недавно крепко обидел Югану председатель Александр Гулов. По весне выстроили новую артельную контору: по совету деда Чарымова перевезли из заброшенной деревни небольшую двухэтажную школу. Шутя поставили контору. Срубили деревенские плотники пять нижних венцов из толстых сосновых бревен, а готовый дом собрать и поставить на венцы – дело не хитрое. К осени в центре деревни уже возвышалось аккуратное двухэтажное здание. Югане такая контора в диковину.

– Капинетов у тебя, Гул-Сашка, шибко много, – недовольно ворчит старая эвенкийка, заглядывая во все двери.

В коридоре, возле кабинета Гулова, доска, а на ней разные бумажки да объявления вывешены. Спросила старая эвенкийка у женщины, которая возле Сашкиного кабинета сидит-караулит, а когда делать нечего, по пуговкам печатной машинки стучит, о чем на доске написано.

– Будет, бабушка, закрытое партийное собрание, – пояснила Югане секретарша.

Раньше Югана любила бывать на артельных собраниях, редко пропускала. Сашка Гулов сам ходил по домам и всех приглашал. А теперь Гул-Сашка, председатель артели, совсем обленился, разные бумаги вешает на стену… Надо идти Югане на собрание, послушать, какие слова люди говорить будут. Пришла старуха в большой Сашкин кабинет, села в мягкое кресло, что у дверей. Народ кругом весь знакомый. Курить вот только нельзя. Пустую трубку сосет Югана.

– Партийное собрание закрытое. Прошу беспартийных освободить кабинет, – раздался голос председателя.

Югана ничего не поняла. Видит, на нее все смотрят. Спрашивает:

– Пошто собрание не начинает Гул-Сашка?

– Югана, понимаешь… – замялся председатель и добавил решительно: – Иди домой отдыхать.

Крепко обидел Югану этими словами председатель Александр Гулов.

– Ты прогоняешь Югану?

– Такой порядок. Могут присутствовать только коммунисты…

– Где Югана может купить такой билет, как у Гул-Сашки?

– Партийные билеты не продаются… – и объясняет Югане председатель, рассказывает коротко, как и кого принимают в партию.

Раскурила Югана трубку и ушла. А дома стала расспрашивать Тамилу:

– Если Ленин живой был, взял бы он Югану в свою партию?

– Да, мама, принял бы, – говорит Тамила.

Как к Ильичу приходили простые деревенские мужики за советом и как он приветливо их встречал, разговаривал, советовался, – обо всем этом рассказала Тамила старой эвенкийке.

– Югана пойдет в Медвежий Мыс к большому секретарю… – решительно говорит старуха.

Как ни уговаривала Тамила, но Югана не послушалась. Уехала в райком. Никто не знал, о чем разговаривал секретарь райкома со старой эвенкийкой, но привезла Югана записку для председателя.

– Пусть Сашка-Гул читает громко бумагу.

И Александр читает:

– «Товарищ Гулов, видимо, для Юганы нужно сделать исключение. Не обижайте ее». Ну, хорошо… – говорит председатель. – Теперь можешь приходить на партийные собрания. Можешь приходить на любые собрания!

– Югана знала, Гул-Сашка большой председатель!.. – решила польстить Гулову старуха, чтобы не обижался он на ее упрямство.

6

В конце февраля с глубины двух тысяч семисот метров скважина неожиданно подала богатырский голос. Начала вытворять подземные каверзы, Это заговорил газоносный пласт… Скважину задавили тяжелой пробкой вязкого глинистого раствора. Но давление в стволе продолжало угрожающе расти. Выплюнула скважина глинистый раствор. Газ с большой примесью конденсата, окрещенный буровиками «шампанским», после миллионов лет заточения вырвался на свободу. Забасил, взвывая, фонтан, почуял раздолье. Очищала скважина горло – в высоту зимнего неба вместе с газом и легкой нефтью летели комки глины, остатки раствора. Тысячи тонн голубого топлива, уносясь в высоту, заливали буровую ливнем конденсата. Чистейшего, можно сказать, бензина. Малейшая оплошность – не миновать беды. Взлетит от взрыва буровая. Молчат дизеля. Не топятся печи в бараке. Не тянутся руки буровиков к сигаретам и папиросам. Маленькая искра – и огонь исковеркает буровую и оборудование, да и людей не пощадит.

Первый газоносный фонтан на юганской земле! Буровики довольны и о премиях, конечно, про себя размышляют. Больше всех фонтану рады Илья и Андрей. Но не такую встречу они ожидали с подземными сокровищами.

Газ в сплетениях фонаря взвихривался, крутился сиреневым туманом. Легкий ветер неторопливо оттаскивал опасное облако на мертвую равнину Шайтанова болота. Газ нужно перекрыть, но одной трудности стала союзницей другая: отказала рация. Без рации буровая что гибнущий человек без голоса. Как сообщить в Улангай? Как подать весть в контору нефтеразведки? Как вызвать помощь? Ведь до Улангая больше ста километров…