Из племени кедра

– Федя, я пойду на лыжах, – предложил Илья.

– Илюшку можно послать, – поддакнул Никита Бурлак.

– Нужно двоих. Одному опасно… – сказал кто-то из ребят.

– Один пойду. Второй человек быстро за мной ходить не сможет. Только задерживать будет.

– Иного выхода нет, – соглашается Федор. – Жми, Илья! До пересменки целых четыре дня. Задурит непогода, и перевахтовка затянется… Не задавим быстро скважину, разнесет к черту всю буровую, – и хмуро добавляет: – Куда ни кинь, всюду клин…

Лишнего ничего не взял с собой Илья. На ремне – охотничий топорик да нож. В заплечном мешке немного мяса и хлеба. Лыжи-подволоки у него прочные, не подведут.

Не раз Илье приходилось догонять налегке раненого медведя, лося преследовать, а сейчас предстоит бежать быстрее, чем за зверем…

На усмирение фонтана прилетела вся бригада в полном составе, во главе с Геннадием Яковлевичем. На вертолете привезли противогазы и новые брезентовые спецовки, а также разный инструмент, необходимый для аварийных случаев.

Прилетела и Нина Павловна с медикаментами на случай первой помощи пострадавшим. Объявил Геннадий Яковлевич аврал, поставил бригаду на ноги.

А скважина бушевала. Пугала диким хохотом молчаливый урман. Купалась буровая вышка в радужных струях белой нефти. Подземные, вырвавшиеся на свободу силы, словно в насмешку буровикам, просили всего лишь искорку, чтобы показать человеку свою мощь и удивить яростью огня.

Через полтора-два часа одну вахту сменяет другая. Окончившие работу скидывают робы, пропитанные конденсатом, разбрасывают на дровах и валежинах выветриться. Короткий отдых – и снова в бой с бушующим фонтаном. Временами, будто угорев, ветер путал привычную дорогу и катил газовую бочку в сторону работающих людей. Тогда Геннадий Яковлевич скрещивал руки над головой – уходи, прекращай работу.

От полатей, где работает Андрей, натянут аварийный трос под углом к земле – отвод. По нему на ремне должен соскользнуть Андрей вниз в случае взрыва или пожара. Он понимал: трос нужен по технике безопасности. На самом же деле, случись взрыв, не успеешь спуститься на землю. Но мысль о смерти, об опасности не приходила Андрею. Он знал: то, что делают сейчас буровики, – не подвиг, а обычный нелегкий путь первооткрывателей, будни нефтеразведчиков.

На второй день вечером был наконец взбешенный фонтан обуздан человеком, прикрыт прочной цементной подушкой, но в воздухе еще долго стоял устойчивый едкий запах белой юганской нефти…

7

Первый факел! Бушует, радует человека – покорителя голубого духа. Над диким Шайтановым болотом катится неумолкаемый рев, словно прикованный к земле реактивный самолет силится взлететь и не может. Бьется голубой дух, хлещется огненными языками в оплавленный песок.

8

Зимой у Сони родился мальчик. Сбылась ее мечта. И семья у нее есть, и благополучие. Теперь боится она одного, как бы не насказали мужу о ее прошлой жизни.

Однажды пошел Геннадий Яковлевич звать гостей на смотрины маленького Олежека и, конечно, заглянул к бабке Андронихе. Ведь это она познакомила его с Соней. Но не знал Геннадий Яковлевич о переменчивом и вредном характере Андронихи, а та уже давно затаила злобу на Соню.

– Проходи, дорогой человек, проходи, садись, – певуче-ласковым голосом просила Андрониха, а сама думала: «Сейчас-то я отыграюсь, Сонюшка, на твоем хребте».

– Сватьюшка, – счастливо улыбаясь, начал Геннадий Яковлевич, – прошу тебя сегодня вечером быть у нас…

– Дай бог счастья вашему сыночку… А чичас маленечко выпьем за божью прибыль, – старуха засуетилась, моментом приготовила закуску, расставила угощение на белой скатерти.

– Немножко можно за такую радость… – согласился Геннадий Яковлевич, когда Андрониха вытащила из подпечка бутылку самогонки и подмигнула лукаво.

– Первак. Шибче спирту! Из сахарной слезы гнала. Марганцовкой всю дурь очистила и дубовой корой закрасила, чисто коньяк! – расхваливает старуха свое изделие, наливая в стакан самогон.

Выпил Геннадий Яковлевич первак, заел капустой пластовой – побежал в жилах огонь.

– А пойтить к вам в гости я не могу… – продолжала задумчиво Андрониха.

– Почему это? – удивился Геннадий Яковлевич. – Вроде большие друзья с Сонюшкой…

– Тайна великая мешает… – загадочно и тихо прошипела старуха, тыкая указательным пальцем в икону.

– Что у тебя за тайна такая? – отложив вилку, спросил заинтересованный гость.

– Бывает, мужик козу на корову меняет… – многозначительно начала Андрониха, а потом неожиданно и брякнула: – Ученый ты человек, а рифметику совсем не знаешь… Сыночка-то Сонюшка тебе принесла чужого…

– Ничего я от тебя слышать не хочу, а если от других услышу… – нахмурившись, сказал Геннадий Яковлевич, плеснув из бутылки в стакан самогонки.

– Да что ты, милый человек… – начала было оправдываться бабка Андрониха, но Геннадий Яковлевич не стал ее слушать, медленно поднялся, нахлобучил каракулевый свой пирожок на голову и, выходя, крепко хлопнул дверью.

9

У Юганы праздник. Вернулись с буровой Андрей, Илья и Федор. Все сидят за столом. Всех Югана угощает.

«Эти парни добыли из-под земли Голубой дух, запрятали его в трубы, в бочки, в бутылки. Хорош Голубой дух, машины кормит», – глядя на сидящих, думает старая эвенкийка.

– Кашляют моторы? – спросила она. – Плохо едят новый керосин?

– Кого там, чихают, ревут и поют! – ответил Федор.

– Илья бензопилу заправлял белой нефтью и дрова пилил, – сказал Андрей. – А Бурлак вездеход испытал на этой же белой нефти.

– Готовый бензин, керосин лежит под урманами, болотами! – удивилась Югана. Она взяла привезенную с буровой бутылку конденсата, вынула пробку, понюхала уже не в первый раз и, счастливо зажмурив глаза, улыбнулась:

– Хороший дух! Хорошая белая нефть из Кучумова урмана вышла.

– Налей, Тамила, еще по стаканчику вина, – просит Федор, – грех не отметить такую победу. – И добавляет шутливо: – Теперь Илье орден дадут…

– Расскажи про шайтана, – обращается Илья к Югане, стараясь перевести разговор на другое.

– На Соболином острове Югана говорила Косте, Илье про того человека. Забыл?

– Помню.

– Кто этот шайтан? – спросил Федор.

Эвенкийка молча закурила трубку, затянулась едким дымом и начала рассказ.