Из рода Свирх. Дикарка

Я в растерянности молчала. Фееб сегодня был не похож сам на себя. В нём появилось что-то опасное и злобно-весёлое. И нравилось оно мне ещё меньше, чем прежнее отчаяние. Будь я зверем, уже вздыбила бы шерсть на загривке.

— Как ты не понимаешь: тебе нельзя здесь оставаться! — неожиданно сказал он. — Глава рода пытается от тебя избавиться.

— Почему? — опешила я.

— Ты мешаешь ему, это же очевидно. Он чувствует в тебе опасность.

Я горько усмехнулась:

— Чепуха! Кто я в сравнении с ним? Его выбрали на сходе.

— Но были те, кто голосовал за тебя, — заметил Фееб.

Я молчала, обдумывая его слова. В них определённо был смысл.

— И как, по-твоему, Глава рода пытается от меня избавиться? — тихо спросила я.

— Я думаю, Лес не давал тебе такого сильного испытания, — угрюмо ответил Фееб. — Это подстроил Глава рода. Он хотел, чтобы ты покинула селение. Если бы за тебя не вступились люди, ты бы уже сегодня ушла.

Сердце сделало рывок и часто забилось о рёбра. Это было похоже на правду.

— Но каким образом он мог подстроить? — спросила я с запинкой. — На испытании были только я и Лес.

— Может, опоил тебя чем-нибудь и поэтому тебе привиделось всё случившееся. Ты же пила после Раалы?

— Да.

Я вспомнила странный горький вкус напитка от которого горло словно сжала невидимая рука. Подумала, что надо будет спросить у Раалы, каким был вкус сиропа, который пила она.

— Он почти согласился дать мне ещё один шанс пройти испытание, — тихо произнесла я.

Фееб покачал головой:

— Ты вновь его не пройдёшь.

Видя, что я совсем потерялась, Фееб смягчился, провёл ладонями по моему лицу, словно убирал прилипшие волосы.

— Уедем в Будру! — ласково сказал он. — С этим (он похлопал себя по карману, где лежали монеты) мы там не пропадём. Поверь мне, тебе там понравится! Едва ты попадёшь в Будру, как начнёшь судить обо всём иначе. Там совсем другая жизнь и люди совсем другие. Свободные, смелые, богатые. Они красиво одеваются, красиво говорят.

Я ни разу не выезжала из Леса и жгуче завидовала Раале, которая хотя бы иногда выбиралась в Сеншай для покупки снадобий для лекарств. Я упрашивала отца отпустить меня с подругой, но он так ни разу и не отпустил.

Сейчас, слушая Фееба, мне захотелось увидеть всё своими глазами. Съездить в Будру на денёк или два, пожить другой жизнью и вернуться домой. Вот только Фееб звал меня не на день или два, а навсегда.

— Но что я буду делать в Будре? — спросила я. — Чем займусь? В Лесу я на своём месте, знаю, что со мной будет дальше, а там всё чужое, незнакомое!

— Там ты будешь моей женой и матерью наших детей, — ответил он.

Я смущённо улыбнулась. Фееб обнял меня за плечи.

— Поехали сегодня! — шепнул он.

Покинуть род так сразу, без благословения? Это немыслимо, дико.

— Фееб, неужели тебя совсем ничего здесь не держит? — спросила я, глядя на него в замешательстве.

— Меня держишь только ты, кохаи!

Его глаза горели, лицо разгорячилось. Мне стало страшно, от его жара пробрал холод. Сегодня? Я не могу так сразу! Нужно собраться, попрощаться хотя бы с самыми близкими. Я отстранилась от Фееба, но он сжал мои плечи.

— Эй! В чём дело? — спросил он.

— Фееб, так нельзя! — воскликнула я. — Без благословения Духов, без прощания. Убегать, точно мы преступники! Ещё и в Будру!

Фееб поморщился:

— Вот только не начинай, как твой папаша самод...!

Он осёкся, но я поняла, что он хотел сказать. Меня окатила горячая волна ярости.

— Ты хоть знаешь, как нас называют в других империях? — в запале продолжал Фееб. — Лесные дикари, вот как. Даже в грязном Дироше!

Я напала на него внезапно. Ударила головой в нос, а когда он отшатнулся, ослеплённый болью, сделала подсечку и завернула его руку за спину, заставив уткнуться лицом в пол.

— Не смей говорить о моём отце неуважительно! — прошипела я Феебу на ухо. — И, знаешь, мне плевать, как нас называют в других империях.

— Пусти! — в бессильной ярости пропыхтел он.

Я отпустила и отошла на пару шагов в сторону. Фееб поднялся, промокнул краем рукава кровь под носом и сухо заметил:

— Решай Маара, ты со мной или нет?

— С тобой, но не стану убегать из селения, словно преступница, — твёрдо произнесла я. — Эти люди моя семья. Единственная, которую я знаю, и мне нужно проститься с ними, как полагается. Не понимаю, как ты можешь уехать без всего этого, будто чужой всем.

Неожиданно на улице раздались взволнованные крики. Мы с Феебом переглянулись.

— Это ещё что? — пробормотала я.

Не сговариваясь, мы кинулись к дверям, но Фееб в последний момент пропустил меня первой. На Площади собралось достаточно жителей — в основном женщины и дети, которые ещё не ушли в Лес собирать хворост. В центре толпы слышался взволнованный голос Роома, сына лучника. До меня долетели обрывки его рассказа:

— У тройного тиссарди... одёжа богатая, ладная... А лицо бледное, видать вся кровь в землю ушла.

Мы приблизились к толпе, Фееб взял за локоть знакомого охотника и тихо спросил:

— Э, что случилось?

Парень потёр крупный нос и ответил:

— Ребята, что хворост собирали, нашли у тройного тиссарди раненого.

Тройной тиссарди знал каждый ребёнок: на пригорке росло дерево. Его ствол, широкий и могучий у основания, на высоте человеческого роста расходился на три части, и они тянули к небу чёрные, узкие, похожие на клинки листья.

— Роом, говорит, левая нога раненого разорвана большим клыком, похоже на вепря, — продолжал парень. — Наши уже отправились за ним.

— Охотник? — деловито спросил Фееб.

— Да я-то почём знаю? Принесут — выясним. Если живым получится донести. Мальчишки сказали, он много крови потерял.

Я подошла к толпе и прислушалась к рассказу Роома, но мальчишка сам знал немного, просто повторял новым подходившим одно и тоже. Было видно, это доставляет ему удовольствие — ещё ни разу он не был в центре такого внимания.

— Лицо у него бледное, что поганка! И с синевой, — зашёл на очередной круг Роом. — А лежал вот так.