Из рода Свирх. Дикарка
Шрифт:
Мальчишка, как подкошенный, рухнул на землю, повернулся на бок и выставил руки вперёд, будто хотел отгородиться от чего-то или кого-то. Я невольно улыбнулась: с каждым разом рассказ обрастал новыми подробностями.
В этот момент из Леса вышли четверо мужчин.
Они несли на носилках из двух тонких стволов и натянутой между ними мешковине черноволосого мужчину. Правая штанина его светло-коричневых штанов потемнела от крови и была разорвана на бедре. Одна рука свесилась с носилок и покачивалась в такт ходьбе охотников.
— Вон они! — завопил сын лучника, живо поднимаясь с земли.
Все
Я тоже приблизилась. Чужак на самом деле был очень бледен, под глазами залегли чёрные тени. Лицо перепачкано кровью и грязью.
Охотники донесли носилки до Площади, где недавно проходило наше с Раалой посвящение, и положили их на землю. Все ждали Главу рода и его распоряжений. Несколько человек уже отправились за ним.
Стоявший рядом со мной Фееб тихо выругался. Я повернула голову и вопросительно взглянула на кохаи.
— Ведём себя, как тупое стадо, — пробормотал он. — Будто так не ясно, что надо нести раненого в Целительский дом.
Стоявшая перед нами мать Раалы обернулась и посмотрела на него с недоумением и тревогой.
— Что ты такое говоришь, Фееб?! — воскликнула она. — Все решения принимает Глава рода. Если каждый начнёт творить, что ему вздумается, будет неразбериха.
После проваленного испытания я не решилась защищать кохаи и опустила голову. Не ожидавший, что его слова услышит кто-то кроме меня, Фееб стушевался и сказал мне:
— Я лучше пойду, поохочусь.
Быстро коснувшись губами моих губ, он шепнул:
— Помни, что я сказал, и не думай слишком долго.
После чего скрылся в толпе.
Мать Раалы сжала мою руку и тихо сказала:
— Не нравится мне Фееб в последнее время. Ох, не нравится.
Я посмотрела вслед кохаи. Мне он тоже не нравился.
— Видать, опутала его паутиной Лесная дева, — продолжала мать Раалы, дыша мне в лицо смесью огненного корня и табака.
Я кивнула. А что, если правда Лесная дева моему кохаи встретилась? Всем было известно, что она подкарауливает удачливых охотников и опутывает их сердца полупрозрачной паутиной тоски. Горе тому, кто попадался в её невидимые сети. Охотник начинал чахнуть, затем уходил в Лес и пропадал там.
— В какой уже раз Фееб пустым с охоты приходит? — опять вломилась в мои мысли мать Раалы.
— Не знаю, — пробормотала я.
— Не знаешь?! Как можно не знать такое? — мать Раалы возмущённо прищёлкнула языком.
Она собиралась сказать что-то ещё, но тут на Площадь вышел Глава рода.
Я подумала, что впервые рада его появлению, избавившему меня от расспросов матери Раалы. Обведя взглядом окружающих, Глава рода подошёл к раненому и произнёс:
— Немедленно несите его к целителям.
Охотники тут же подняли носилки и направились к длинному дому, обросшему, точно волосом, тёмно-зелёным плющом. В этот момент я согласилась с Феебом: не было необходимости ждать приказа Главы. Для раненого сейчас важно каждое мгновение.
— Маара! — неожиданно раздался окрик Главы рода.
Я обернулась, ожидая чего угодно.
Глава 4
На миг показалось, что я высказала вслух мысли, и Глава рода услышал. Но он
стоял в двадцати шагах от меня и услышать точно не мог. Увидев, что я обернулась, Глава поманил меня пальцем. Подавив тяжёлый вздох, я приблизилась, склонилась в почтительном поклоне.— На время, пока тебе не назначено новое испытание, будешь помощницей Раалы, — строго сказал он.
Я в изумлении приоткрыла рот. Помощницей Раалы?!
Решив, что всё сказал, Глава рода развернулся и направился прочь.
— Но я ничего не смыслю в целительстве! — крикнула я ему вслед.
— Поможешь носить больных! — ответил он, не оборачиваясь. — Уж на это твоих способностей хватит.
Я прикусила губу и, помедлив, пошла в дом, где врачевали главная Целительница рода Вееки и Раала. Подруга с гордостью рассказывала, что Вееки выбрала её из многих других девушек в личные помощницы.
Я робко вошла и остановилась у порога. Никогда не любила Целительский дом. Здесь пахло болью, кровью и всевозможными мазями-притирками. Точно дикому зверю мне хотелось вздыбить шерстть и спрятаться в какой-нибудь норе, пока до меня не добрались целительские руки. К счастью, я попадала сюда нечасто, только когда неудачно подворачивала ногу или выбивала сустав на тренировке.
Раненого уже раздели, и он лежал посередине комнаты. Льющийся через отверстие в потолке свет ярко освещал его тренированное, поджарое тело. Ни одной лишней жиринки, сплошь мускулы. Кто же он такой и как оказался в нашем Лесу?
Рана на бедре была очень плохой, глубокой. Мужчине повезло, что он не истёк кровью до появления наших охотников. Теперь кровь была остановлена, и целительницы готовились полностью заживить рану. Обе были в длинных, не стесняющих движения халатах, волосы забраны специальными ритуальными гребнями. Я отметила перемены в движениях Раалы: они стали чёткими и уверенными. Это была её территория.
— Свет не загораживай, — недовольно бросила мне Вееки: маленькая сухонькая женщина, напоминавшая скрученный корень дерева.
— Могу я чем-нибудь помочь? — спросила я.
— Пока лучшая помощь от тебя, не мешать, — ответила Вееки и повернулась к Раале: — Начинай.
Подруга кинула на неё неуверенный взгляд, смущённо спросила:
— Сама?
— Вчера ты прошла испытание Леса и стала взрослой, — в голосе Вееки появились по-матерински ласковые нотки. — Давай же, смелее.
— Хорошо.
Подруга глубоко вдохнула, приблизилась к незнакомцу и опустилась перед ним на колени.
— Встань рядом и вытирай ей пот со лба, чтобы не щипал глаза, — сказала мне Вееки, и в её голосе вновь звучала жёсткость.
Я взяла у старой целительницы клочок мягкой ткани и встала рядом с подругой. Раненый по-прежнему не приходил в себя, сквозь полуоткрытые губы вырывалось хриплое дыхание. Теперь, когда с его лица смыли грязь и кровь, стало видно, что ему за тридцать. Чёрные волосы поседели на висках двумя широкими полосами, будто кто-то провёл по ним кистью с белой краской. У мужчины было красивое лицо с благородными чертами. По крайней мере, я представляла себе благородные лица всегда именно такими: тонкий прямой нос, чётко очерченный рот, высокие скулы. Он был так гладко выбрит, что лицо казалось голым. Наши мужчины никогда так не брились.