Из рода Свирх. Дикарка

Неожиданно мимо костра прошёл Егрек. Я вздрогнула всем телом и отпрянула от окна. Меня прошиб ледной пот — даром, что мылась; сердце зашлось от страха. Показалось?!

Я вновь осторожно взглянула в окно и увидела ещё двух разбойников из банды Шэра. Они окружали дом.

«Нам конец!» — прожгла меня мысль.

Я схватила свои грязные вещи и сапоги. Метнулась было в спальню к спящему Пролу, но тут же поняла, что пока буду будить его и рассказывать, в чём дело — потеряю драгоценное время. Бросив на спящего спутника отчаянный взгляд, я выскочила из нашей половины дома и побежала в хозяйскую.

Женщину я нашла в кухне. Она сидела за чисто выскобленным столом и лушила горох. На стенах висели натёртые до блеска тазы и пучки травы. Перед окном горела лампада и стояла фигурка какой-то богини. Дрожа в лихорадке, я ворвалась в кухню и бросилась под стол. Хозяйка наклонилась, глядя на меня в крайнем изумлении.

— Пожалуйста! — зашептала я, захлёбываясь ужасом. — Спрячьте меня! Они нашли нас! Мы от них сбежали, но они здесь, вокруг дома!

— Кто они? — спросила женщина.

— Банда Шэра, — я подавилась слезами. — Они меня убьют и насадят голову на частокол! Умоляю вас! Спасите меня! Всю жизнь верна вам буду! Только не отдавайте меня им!

Входная дверь с треском распахнулась, дом наполнился грохотом сапог.

— Живо прячься под моё платье, — сказала хозяйка и приподняла подол.

Прижав к груди свои вещи, я забралась под её юбку-колокол.

Глава 28.1

Я ехала в дилижансе, который направлялся в Сеншай. За окнами тянулись зелёные луга, а в моей голове продолжал кричать Прол.Я не могла вытряхнуть его крики, как не старалась. Не помогало не закрывать уши руками, не жмуриться.

Голос Прола и слова, которые теперь всегда будут жить во мне и звучать, звучать, звучать...

«Ты хоть понимаешь, что я сделал?! Я пропал за тобой!»

...

Мои подозрения оказались верными: перед отъездом из деревни Прол украл общаг разбойников. Так что, охотились они больше за ним, чем за мной. Ворвавшись в дом, разбойники растолкали спящего Прола, обыскали его и нашли украденные теталы. Сидя под юбкой хозяйки, я слышала, как они спрашивают Прола обо мне.

Не получив ответа, Шэр пришёл на кухню. Хозяйка стояла у стола, опираясь широкими ладонями на засыпанную стручками гороха столешницу. Шэр прошёлся по кухне, посмотрел на своё отражение в висящем на стене начищенном до блеска тазу, погладил бороду и повернулся к хозяйке:

— С ним была рыжая девчонка, — сказал он. — Где она?

— Уехала, пока её мужчина спал. Мне показалось, они очень-то не ладили, — ответила женщина.

— Куда уехала?

— Не знаю. Я не вмешиваюсь в личные дела постояльцев.

— Понятно, — проронил Шэр.

Он набил полный карман гороха, вновь подошёл к тазу и сшиб его стены. Таз с грохотом упал на пол.

Я вздрогнула под платьем женщины и, скрючившись в три погибели, прижалась к её голым ногам.

Шэр сшиб следующий таз, потом перевернул стол. Хозяйка едва успела убрать со столешницы руки.

О, духи Леса! Лишь бы Шэр не заставил её сойти с места!

— Обыщите дом, — приказал главарь своим. — Перетрясите всё от подвала до крыши. Если девчонка здесь, вы должны её найти. А Прола ведите на улицу.

— Повезём домой? — спросил один из разбойников.

— Вот ещё, буду я его по империям таскать, — хмыкнул Шэр. — Тут за всё ответит.

Разбойники взяли у кого-то из соседей огромный котёл, наполнили его водой и поставили на костёр. Затем вывели Прола на улицу, раздели, связали и полночи варили, то остужая воду, то вновь доводя её до кипения.

Никто не пришёл на крики Прола: ни старейшина города, ни стражи. Жители соседних домов закрыли ставни и затаились в своих домиках-норках.

Разбойники перевернули в доме всё вверх дном и перебили всё, что билось, но хозяйку не тронули. Когда они ушли из кухниона пододвинула к себе табурет и осторожно села, расправив платье так, чтобы меня не было видно. Так мы и просидели посреди разрухи: я под табуретом, она на нём.

Всё это время меня не покидали две мысли. Первая: как жаль, что зерно яхменя спрятано у меня в зубе, а не у Прола! А вторая: до последнего вдоха Прол думал, что я воспользовалась его сном и убежала. Он не знал, что я здесь, в доме, сижу под душным платьем хозяйки и слушаю, слушаю, слушаю...

Однако всё, даже самое ужасное, когда-то заканчивается. Вот и разбойники уехали, оставив мёртвое тело Прола плавать в котле.

— Нужно достать его и похоронить, — сказала хозяйка, глухим, отстранённым голосом.

Затем подняла подол платья и обратилась ко мне:

— Выходи, они уехали.

Я на четвереньках выползла из-под юбки, хотела встать, но ноги отказали, и я растянулась на полу. Перед глазами вдруг замелькали яркие вспышки, будто я смотрела на костёр... А потом меня накрыла темнота...

...

Когда я открыла глаза в следующий раз, в окно ярко светили лучи Красного Окхари. Я в чужой исподней рубашке лежала на кровати — той самой, где в последний раз видела Прола. Осознав это, я в ужасе вскинулась, но голова закружилась, и я упала на пол.

Услышав шум, в комнату вошла хозяйка. Она была всё в том же чёрном платье с юбкой-колоколом.

— Проснулась, — сказала она, глядя на меня с порога. По её лицу нельзя было ровным счётом ничего прочитать. Оно стало невыразительным и замкнутым, будто ствол дерева, с которого содрали кору.

— Где... Прол? — спросила я, с трудом ворочая языком. Всё тело было будто не моим.

— Я закопала его в садике за домом, — сказала хозяйка.

— Спасибо, — едва слышно проронила я.

— Поплачь, — приказала хозяйка.

Я отвела сухие глаза:

— Не могу.

Женщина по-прежнему стояла в дверях, не делая даже шага ко мне.

Подняв руку, я с удивлением увидела, что при падении разбила локоть, но боли не чувствовала.

— Почему мне... не больно? — с трудом спросила я.