Из шестнадцати в тринадцать

Иллюзия, которую наложила Микото была странной, совсем не годной для боя. Она больше напоминало тщательно приготовленную ловушку. Или послание. Итачи, читающая стихи, фонарь, кимоно и карандаш – бред сладкий, бесполезный, но рождающий одну единственную верную мысль: ему, Наруто, позволили быть здесь.

У клана, много лет повелевающего временем и пространством, не может быть ошибок. Микото сама пустила его в этом мир и разрешила менять правила. Не прямо. Не очевидно. Она оставила один шанс на тысячу, потому что на самом деле не хотела убивать своих детей.

Наруто забыл о важном: Микото – мать Саске, мать человека, который одну половину жизни мстил брату за людей, а вторую – людям за брата. Двойственность, какая-то сверхъявственная сложность взглядов и убеждений – то, что свойственно Учиха также неизменно, как стихия огня.

– Женщины… – проворчал Курама из своего угла.

– Разберись здесь, – коротко шепнул Наруто, удивительным образом вклинившись в вопли Саске. И свалил. Попытавшийся ударить его злой Учиха добился лишь хлопка и дыма от лопнувшего клона.

Пробежав мимо бледного (да, бывает и такое) Орочимару, Наруто в несколько прыжков вернулся в зал, без крыши напоминавший большую яму. Ранее он послал несколько клонов защитить Итачи от обломков, и теперь девушка лежала на небольшом чистом участке пола. Парень бросился к ней и хотел взять на руки, но Итачи тяжело застонала, стоило ему приподнять её голову.

– Не трогай, дурья башка! Она сейчас часть печати! Нельзя разрывать технику так просто!

Наруто коротко выругался. Линии на теле были продолжением рисунка пола. Малейшее движение причиняло Итачи сильную боль, и о том, чтобы просто унести её, не стоило и думать. В первый раз в жизни Наруто пожалел о том, что никогда не уделял искусству печатей должного внимания. Конечно, мама научила его кое –чему, но этого было ничтожно мало. Позабытое было чувство беспомощности накрыло с ной силой.

Парень гладил Итачи по щекам и ладоням, звал по имени, но не верил, что она очнётся, потому вздрогнул от неожиданности, когда девушка всё же открыла глаза. Взгляд её, сначала мутный и потерянный, быстро стал таким же, как у Саске – гневным и горячим, почти ненавидящим.

– Зачем? – одними губами прошептала Итачи. Радужка её глаз полыхнула красным.

Нет, только не опять! – простонал Курама.

====== С новым миром! ======

Наруто был морально готов абсолютно ко всему. Ему казалось, что ни одно гендзюцу не сможет поразить его после техники Микото. Его тёплая Итачи в синем кимоно – абсолютный предел того, что способно затронуть сердце. Больше Наруто не поведётся ни на один обман, не поддастся и ни одной сладкой сказке.

Конечно же, он ошибался.

Итачи сидела на краю скалы Хокаге и беззаботно пинала ногами пропасть. Плечи её были расслаблены, голова уютно наклонена набок. Девушка не смотрела на Наруто, да и он на её месте тоже бы на себя не смотрел.

С Конохой творилось невообразимое. В закатном небе застыли два алых солнца, похожие на глаза Учиха. Вся деревня видна была нечётко, словно в тумане, дома двоились. Две резиденции Хокаге причудливо переплетались между собой, в водовороте крыш и улиц виднелись знакомые с детства здания. Мир дрожал, дышал и двигался, постоянно меняясь. Только два солнца оставались неподвижны.

– Красиво… – прошептала Итачи в пустоту.

– Да… – не смог не согласиться Наруто. Вид и правда завораживал.

– Это последствия изменения печати, но пока их вижу только я, в своей иллюзии.

– Ты злишься на меня?

– А ты как думаешь? – Итачи резко развернулась к парню и опалила его гневным взглядом. От её движения несколько камушков полетели вниз. – Да, что-то у вас получилось, но шансы на успех близки к нулю! Твоя ошибка может разрушить всё! Надо было просто довериться мне…

– Довериться?! – не выдержал и закричал Наруто. – Довериться?! Ты полумёртвая лежишь на полу в подвале собственного дома! Как я, по-твоему, должен был принять это? Как мне жить дальше, зная, что ты умерла вот так?!

– Это моя жизнь… – процедила сквозь зубы девушка.

– Курамы лысого она твоя!

Итачи говорит:

– Я готова была умереть, чтобы и ты и другие жили.

Итачи говорит:

– Твой план слишком опасен, рисковать должна была только я.

Итачи говорит:

– Тебе не надо было видеть меня такой!

Итачи хотела говорить ещё, но Наруто не желал больше слушать.

В одно мгновение он оказался возле девушки, схватил её за плечи и, оттолкнувшись от края обрыва, вместе с ней полетел вниз.

С самого детства Наруто забирался на скалу Хокаге, становился на край и думал о том, как славно было бы прыгнуть. Нет, он не собирался умирать. Притягивал именно полёт, стремительный и свободный. Парень и сам не знал, почему поддался этому детскому порыву именно сейчас, но после разговора с Микото слова истёрлись и поблёкли, злость требовала действий.

В отличии от реального мира, в гендзюцу падение с огромной высоты не несло опасности и боли. Особенно, если сжимаешь автора этой иллюзии в своих объятиях. Наруто не боялся, восторг полёта вытеснял гнев. Итачи видела это и сама чувствовала, что чем ближе земля, тем меньше в ней самой остаётся злости.

Падение завершилось неожиданным теплом и мягкостью. Наруто был готов к тому, что Итачи не позволит им разбиться о крыши домов, но заснеженная поляна всё равно оказалась неожиданностью. Вот он летит, а в следующее мгновение уже барахтается в снегу. Почему-то тёплом.

– Ты дурак, Наруто, дурак! – нервно смеялась Итачи где-то позади. – С тобой решительно невозможно разговаривать серьёзно!

Парень наугад бросил ком снега себе за спину и, перевернувшись, тоже засмеялся.

– Твои глаза – это нечто…- сказал он, отдышавшись.

– Да. Жаль, что я ослепну, если буду использовать их часто, – фыркнула девушка, помогая ему подняться.

– Не волнуйся, я что-нибудь придумаю! – жарко заверил её Наруто.

– Ты всегда что-нибудь придумаешь…

– Да.

Наруто крепко сжал ладонь Итачи и сцепил её взгляд со своим.

– Тебе не нужно ни умирать, ни жить в темноте, – продолжил он. – И твоя жизнь вовсе не принадлежит тебе одной! Я люблю тебя, ты моя, так же, как и я – твой. Потому не смей больше принимать такие решения в одиночку…

– Ты…

Девушка хотела что-то возразить, но Наруто накрыл её губы своими и, не закрывая глаз, поцеловал. Его швырнуло к ней, такой злой и глупой, с раскрасневшимися щеками и заполошно бьющимся сердцем. Внезапно пришло понимание того, что сейчас он – не ребёнок. Его плечи – шире, руки – сильнее, и смотрит он глаза в глаза, а не снизу-вверх.