Из Вайтрана с любовью
Шрифт:
Кольцо спало с моего пальца и вместе с призраком исчезло. Меня снова одолела слабость и одышка, я опёрся о скалу и пытался отдышаться. Я больше не чувствовал того множества ароматов, не слышал всех шорохов вокруг себя. Мир словно потускнел, а я будто бы на какую-то часть ослеп — но не жалел об этом. Не стоит связываться с Даэдрическими владыками, какие бы дары Они не предлагали.
Немного отдышавшись, я в спешке покинул пещеру, пока меня не заметили остальные «охотники» и не засыпали глупыми вопросами. В лагерь я вернулся, когда луны — своего обычного цвета — уже сияли на небосводе.
— Кольца на тебе нет, и ты в своём
— Да. Видимо, зверь посчитал, что я стану лёгкой добычей, но не рассчитал, что я убью его парой удачных молний, — равнодушно ответил я. — И, может быть, мы представимся, наконец, друг другу? Меня, например, зовут Эстормо.
Парней же звали Гисли, Эйрик и Хельги.
========== 19 ==========
Обратно в Фолкрит мы вернулись вечером следующего дня. Гисли, Эйрик и Хельги тут же повели меня в Длинный Дом. Ненья заметила наше возвращение, велела парням идти отдыхать, а меня пригласила в кабинет легата. Ярл всё так же праздно шатался по своему дворцу: на сей раз мне показалось, что он был ещё и навеселе.
— Вы, наверное, ещё не в курсе, но Синдинг сбежал, — проинформировала управительница.
Я старательно изобразил недоумение:
— Но как у него это получилось?
— Тюремщики сказали, что когда зашло солнце, он обратился в зверя с золотистой шкурой, вскарабкался по каменной кладке и убежал.
— С золотистой шкурой, говорите? — повторил я. — Видите ли, наши поиски привели нас к Гроту Утопленника, где на меня как раз напал вервольф с золотистой шкурой. Мне пришлось убить этого несчастного. По вашему описанию выходит, что я убил как раз Синдинга.
Не буду пока что расстраивать Ненью и рассказывать о том, что Синдинг очень даже контролировал себя, и что он намеренно убил эту девочку.
— Мне кажется, агент Эстормо, вы что-то недоговариваете. Если вам не составит труда, поведайте, как вы оказались в районе Грота Утопленника?
— Ваша проницательность поражает меня, леди Ненья, — промурлыкал я. — Мы с вашими ребятами выследили зверя, о котором говорил Синдинг, и убили его. Мне тут же явилось воплощение Хирсина. Я попросил снять с кольца проклятие — но Хирсин отказал мне, сказав, что я должен принять участие в какой-то Игре, которая как раз будет проходить в Гроте Утопленника. Так уж вышло, что этой же ночью я обратился — и сам побежал туда. Когда я превратился обратно, ваши люди уже нашли меня, не дали замёрзнуть насмерть и поведали, что в Гроте идёт охота на некоего вервольфа с золотистой шкурой. Зверь, очевидно, сумел уйти от всех своих преследователей, выскочил на дорогу и увидел меня. Наверное, он посчитал, что я стану лёгкой добычей, набросился на меня — но погиб от моих молний.
Альтмерка сделала вид, что поверила в мой рассказ.
— Я надеюсь, что наш уговор остаётся в силе? — завершил я.
— Конечно, — женщина часто закивала. — Сколько дней вы желаете отвести себе на подготовку к отъезду?
Я думаю, завтра с утра уже можно уезжать, достаточно мучить своим присутствием Рунила. Я и так слишком многим ему обязан. Если я навлёк на него беду своим присутствием… Нет, думать не хочу о том, что у Балгруфа поднимется рука послать убийцу к старику!
— Завтра утром я собираюсь уехать. Только, леди Ненья, вы можете пообещать мне, что ваши люди защитят Рунила?
— Пока я в этом городе у власти, Рунила
никто не посмеет тронуть.Пока она у власти… Ненья молода, даже несмотря на свою нечистокровность, она вполне может пережить и ярла, и его будущих детей, и даже детей Балгруфа. Только вот если имперцы потеряют Фолкрит? Если ставленнику Братьев Бури не понравится, что его дела будет вести альтмерка? В таком случае, если я буду жив, то постараюсь вытащить Рунила из этого города.
— И ещё раз спасибо вам, Эстормо, — поблагодарила управительница. — Завтра с утра вы можете безопасно покинуть город и быть уверенным, что за вами не будут следить.
Я вежливо склонил голову в знак прощания. Ненья всё-таки приятная женщина. Если бы Эленвен была хотя бы наполовину такой…
На улицы Фолкрита спустилась ночная тьма, разгоняемая лишь светом фонарей на центральной улице — так что до дома Рунила я дошёл, освещая дорогу заклинанием. Я постучал в дверь. Рунил, кажется, даже не собирался ложиться спать — и встретил меня полностью одетым.
— Наконец-то, — с облегчением вздохнул он. — Проходи скорее.
Я зашёл внутрь, жрец закрыл дверь и пригласил меня к столу.
— Ты переоделся в робу, — заметил старик. — Значит…
— Да, я обращался, — спокойно ответил я. — Это было так странно. Я чувствовал себя таким свободным и сильным, но когда очнулся в своем обычном облике мне было так же плохо, как если бы я напился дешёвого мёда.
— Только вот Синдинг сбежал. Стражники весь день на ушах стояли, некоторых из них лес прочёсывать отправили, а всем горожанам велели запереться в домах и не выходить.
— Бояться нечего, Сининг мёртв, — успокоил я. — Я убил его.
Рунил с недоумением смотрел на меня.
— Он сказал, что Хирсин послал ему видение, — пояснил я. — В Гроте Утопленника Хирсин устроил Игру, охоту на оборотня. Жертвой был сам Синдинг. Если бы он выиграл, то Хирсин бы снял с кольца проклятие. Это сказал мне сам Синдинг. Только всё проклятие состоит в том, что превращения случаются не каждое полнолуние, а каждую ночь. Когда я был в облике зверя, я контролировал себя. Я помню, как не стал трогать стражников, которых послала со мной Ненья. Помню, как не нападал на остальных охотников из Игры Хирсина. И сам Синдинг, будучи в облике зверя, тоже не нападал на меня, он даже решил поговорить со мной.
Старик не стал ничего мне говорить, лишь поставил передо мной тарелку с грибной похлёбкой и кружку с элем. Ощущения вкуса еды уже начинало возвращаться ко мне, но всё равно было более притуплённым, чем до ранения.
— Откуда на робе кровь и разрез? — заметил Рунил.
— Синдинг оцарапал, — небрежно бросил я. — Ерунда, оно даже не болело.
Жрец поднялся, направился к тумбочке, вытащил оттуда какой-то пузырёк, размешал его содержимое с водой и поставил мне на стол вместо эля, велев выпить после еды.
— Успокойся, — потребовал я. — Это ведь просто царапина. От царапин не заражаются.
Рунил, однако, настаивал на своём.
— Завтра утром я уезжаю, — предупредил я его после того, как поел. — Ненья сказала, что даст мне четверть дня форы, задержит людей Балгруфа.
— Не боишься, что ты ещё недостаточно окреп?
— Я уже должен возвращаться в посольство. А там, если что, долечусь.
— Но ты ведь наверняка не знаешь, что Эленвен написала тебе. Может быть, у неё было для тебя ещё какое-нибудь задание.