Избранная проза

Безлунная ночь.

Вековых криптомерий трепет

В объятьях у бури.

Не препоясаны чресла мечом, на шее висит сума, в руках - восемнадцатичастные четки. Похожу на монаха, но загрязнен пылью мирской, похожу на простолюдина, но волос на голове не имею. Пусть я не монах, но все, кто не носит узла из волос на макушке, причисляются к племени скитальцев, и не дозволено им являться перед богами.

Внизу, по долине Сайге12, бежит поток. Глядя на женщин, моющих в нем бататы, сказал:

Женщина моет бататы...

Будь я Саше, я бы тогда

Песню сложил для нее... 13

В тот же день на обратном пути я зашел в чайную лавку, где женщина по имени Те14, обратившись ко мне, попросила: «Сложи хокку, моему имени посвятив», и тут же достала кусок белого шелка, на котором я написал:

Орхидеей

Бабочка крылышки

Надушила.

Посетив уединенное жилище отшельника:

Плющ у стрехи.

Три-четыре бамбука. Порывы

Горного ветра.

В самом начале Долгой луны15 добрались до моих родных мест16: забудь-трава вокруг северного флигеля поблекла от инея, не осталось никаких следов17. Все изменилось здесь за эти годы, братья и сестры поседели, глубокие морщины залегли у них меж бровей. «Хорошо хоть дожили...» - только и повторяли, других слов не находя, потом брат18 развязал памятный узелок-амулет и протянул мне со словами: Взгляни на эту седую прядь. Это волосы матушки. Ты, словно Урасима с драгоценной шкатулкой19, брови у тебя стали совсем седыми». Я долго плакал, а потом сказал:

В руки возьмешь

От слез горячих растает

Осенний иней.

Перейдя в провинцию Ямато, мы добрались до местечка в уезде Кацугэ, которое носит имя Такэноути. Здесь родина нашего Тири, поэтому мы на несколько дней задержались, дав отдых ногам.

За бамбуковой чащей - дом:

Хлопковый лук

Лютней ласкает слух

В бамбуковой чаще. 20

Пришли поклониться храмам Таима на горе Футагамияма и там, увидев росшую в храмовом саду сосну, я подумал истинно, вот уже тысячу лет стоит она здесь. Крона ее так широка, что и впрямь тысячи быков могли бы укрыться в ее тени21. Пусть и считается, что деревья лишены чувств22, но что за счастливая и внушающая благоговение судьба у этой сосны: оказаться связанной с Буддой и избежать топора23.

Монахи, вьюнки

Рождаются, умирают...

Сосна у храма.

На этот раз один - все дальше и дальше - брел по тропам Ёсино: вот уж и вправду горная глушь многослойные белые тучи громоздятся над вершинами, дождевой туман прикрывает ущелья, там и сям разбросаны по склонам, словно игрушечные, хижины дровосеков, на западе рубят деревья, а стук топоров раздается на востоке, удары храмовых колоколов рождают отклик в самой глубине души. Издавна люди, забредавшие в эту горную глушь и забывавшие о суетном мире, убегали в стихи, находили убежище в песнях. В самом деле, разве не такова и гора Лушань?24

Остановившись на ночлег в монастырской келье:

Стук валька

Дай же и мне послушать

Жена монаха. 25

Навестив травяную хижину преподобного Сайге, прошел к дальнему храму, откуда, повернув налево, примерно на два те26 углубился в горы: по сторонам чуть заметные тропки, протоптанные людьми приходящими за хворостом, между ними отвесные ущелья - вид, воистину возвышающий душу. "Капающий родник"27, похоже, совсем не изменился, и сейчас падает вниз кап да кал...

Росинки кап да кап

Как хотелось бы ими омыть

Наш суетный мир...

Окажись в стране Фусан28 Бо И29, он бы непременно прополоскал этой водою свои уста. Узнай об этом роднике Сюй Ю, он именно здесь промыл бы свои уши30. Пока я поднимался вверх по горным тропам, пока спускался вниз, осеннее солнце стало клониться к вершинам, а поскольку многие прославленные места еще не были мною осмотрены, я ускорил шаг и прежде всего направился к могиле государя Годайго.

Сколько же лет

Этой могиле. О чем ты грустишь

Поблекшая грусть-трава? 31

Покинув провинцию Ямато и пройдя через Ямасиро, я вышел на дороги земли Оми, достиг Мино, затем, миновав Имасу и Яманака, оказался у древней могилы Токива32. Моритакэ из Исэ33 сказал когда-то: «На господина Ёситомо осенний ветер похож»34. Интересно, в чем он увидел сходство? Я же скажу:

Ёситомо...

Повеял его тоскою

Осенний ветер... 35

Фува36:

Осенний ветер.

Кустарник да огороды

Застава Фува. 37

Оогаки остановился на ночлег в доме Бокуина38. Когда-то, выходя из Мусаси, я думал о том, что, может быть, кости мои останутся лежать в открытом поле, вспомнив об этом теперь я сказал:

Так и не умер.

Последний ночлег в пути

Поздняя осень.

В храме Хонтодзи в Кувана:

Зимний пион.

Кричат кулики, или это

Кукушка в снегу? 39

Поднялся со своего «изголовья из трав» и, не дожидаясь, когда окончательно рассветет вышел на берег моря...