Избранник Пентакля

Если бы не состоявшийся несколько минут назад разговор с отцом, Индалинэ вряд ли позволил себе принять участие в намечавшемся возлиянии. Но поскольку до приезда магов можно было ни о чем не беспокоиться, он решил остаться с новыми знакомыми в парке.

— Я никоим образом не против, — улыбнулся эльф.

— Отлично! — Феликс отстегнул от пояса одну из фляг и небольшую деревянную коробку, в которой, когда необъятный бард раскрыл ее, обнаружился набор аккуратных серебряных рюмочек. — Скольд, если тебя не затруднит, сбегай к себе на работу, притащи нам какой-нибудь закуски, — протянул бард юноше горсть монет.

Как ни хотелось герцогу Фирену скрыть правду о мерзостях, творившихся на скотобойне Фламмеля, в городе все же о них прознали. Знают двое — знает и свинья, а о преступлениях банды Хагнира было известно как минимум семерым. Это если не считать человека, который пригнал своих хрюшек на бойню в тот момент, когда там находились менторы и маги. Ему ведь сказали, что Фламмель мертв, — вот и разнес по всему городу.

Да, но кем и как был убит владелец скотобойни, тот человек знать не мог! Главная утечка, считал герцог, произошла в ведомстве Эйнарса. Сам начальник полиции вряд ли был виновен, но кто-то из молодых и неопытных менторов мог поделиться вестью о разоблачении зловещей секты с кем-нибудь из друзей или родственников. А там… Последствия можно было наблюдать уже сейчас. Многие биланцы и так давно, что называется, сидели на дорожных сундуках, и теперь, когда стало известно о том, что в городе бесчинствует целая шайка убийц-чернокнижников — точное число которых так и не было установлено, — из города потянулись в разные стороны длинные ряды запряженных битюгами подвод, на которых горожане спасали свои жизни, семьи и добро. Кто-то ехал в Денборг, кто-то — к родственникам в окрестные деревни, а иные и вовсе решили податься за пределы Аркании. Торговцы и кабатчики уже начали подсчитывать убытки, а кое-кто из них сразу, плюнув в сердцах, приказывал прислуге паковать чемоданы и нанимать подводы.

Герцог Фирен стоял на балконе своего замка и с тоской во взоре смотрел на пустеющий город. Все, конечно, не разбегутся. Но пасмурное настроение правителя было вызвано не самим фактом возникшей в городе паники, а тем, что он, Фирен, так и не смог предотвратить происходящего. Герцог очень надеялся, что теперь, когда загадка Кладбища криков перестала быть таковой, маг Кедрик сможет быстро устранить угрозу.

Маг и его помощник Заффа не так давно покинули покои герцога. Фирен предупредил их, что времени на обучение не осталось и приступать к поискам сбежавших злодеев следует незамедлительно.

— Ну, все, вот теперь мы крепенько влипли! — констатировал Борланд, когда они с Заффой вышли с замкового двора после очередного брифинга у герцога.

— Да? — весьма иронично произнес Заффа. — И почему же?

— А то ты сам не знаешь! — огрызнулся Борланд. — Еще сегодня утром у меня была целая неделя, чтобы научиться магии. А теперь нет и лишнего часа! Что, я должен лезть в логово дзергов с простым железом? Нет уж, дудки!

— Сбежать решил, что ли? — хмыкнул торговец. — Ну уж нет, приятель, я этого не допущу, — Герцог поверил в тебя, и сейчас в твоих руках находится судьба всего города. Не показался ты мне подлецом, который в такую минуту может все бросить и драпануть, спасая собственную шкуру.

— Я и не являюсь таковым, — сказал Борланд. — Но что поделаешь, если я и впрямь не гожусь для миссии, которую на себя принял? Слушай! — Борланд остановился и посмотрел на Заффу так, будто впервые его увидел. — Давай я отдам тебе Пентакль, и ты сам наведешь здесь порядок. Тролль с ней, с наградой, забирай себе все! У меня достаточно денег, чтобы добраться до дома.

— Я ведь могу и не справиться, — невозмутимо ответствовал Заффа. — И в этом случае или погибну, или… Если Дорнблатт прознает, что я превысил полномочия, положенные изгнаннику Академии, — меня, вернее всего, ожидает участь бедняги Филгора. Бедному Заффе, понимаешь ли, не дозволено делать что-то большее, чем взглядом зажигать свечи или приманивать книжки с полки, лежа на кровати. Иллюзии простенькие накладывать… Да заморозку применить, если вдруг нападет кто. Спасибо еще, что хоть это разрешили. В любом случае, даже если бы герцог поручил это дело мне, в одиночку я ни за что не взялся бы за него.

— А другие маги?.. Да, никто из них не захотел браться за эту работу — побоялись, как и я сейчас. Но ведь с Пентаклем все будет по-другому. Давай отдадим его Рогану, Таллусу или Ганри!

— Роган и Таллус уже уехали, — устало промолвил Заффа, не оставляя Весельчаку пути к отступлению. — А Ганри… вторую неделю пьянствует в «Трех подковах» и кликушествует о скором конце времен. Никого не осталось, кто мог бы спасти Билану. Никого, кроме тебя, Кедрик.

— Борланд, — неожиданно даже для самого себя сказал Весельчак.

— Что?

— Меня зовут Борланд. Надоело обманывать всех вокруг. Я далеко не такой хороший, каким пытаюсь казаться.

— Что ж, у каждого есть свои скелеты в шкафу… — Казалось, услышанное совсем не удивило Заффу. — Вот что, братец. Сейчас мы пойдем ко мне и приступим к твоему обучению. Потом, если захочешь, я выслушаю твою исповедь и даже исповедаюсь тебе сам. А домой ты обязательно вернешься. Только несколько позже. И с наградой.

Нонкариэль в тот день стал местом сбора лидеров нескольких арканских общин — тролли, как оказалось, предприняли минувшей ночью не только вылазку в Кандарский лес. В то же самое время были атакованы гномы Серного кряжа и темные эльфы Эльганора. В обоих случаях тролли действовали так же, как и во время штурма лесного города: нападение немногочисленными отрядами, более четкие и слаженные действия, чем когда бы то ни было в прежние годы. Все это было здорово похоже на пробу сил. Что означало наличие у троллей большого войска, готового в любой момент начать свой натиск.

Наутро после боя гномы Серного кряжа снарядили отряд для проверки зачарованных пещер, где сталактитами вырастали из потолка каменные тролли. Не было обнаружено ни одного. Весь выводок, развившись намного раньше времени, исчез в неизвестном направлении.

Узнав об этом от гномьего колдуна-воеводы Кальдерика, Эрталион тотчас отправил голубя к ближайшему месту, где нарождаись болотники. Там тоже было совершенно пусто. Но внешний вид болот говорил о том, что и здешний выводок уже созрел и снялся с места. А вскоре пришла весточка из Эльга — примыкавшие к городу темных эльфов болота тоже разродились раньше срока. Лишь небольшая часть новорожденных тварей проявила себя. Основная масса, в которую, по приблизительным подсчетам, входили семь тысяч болотных и каменных троллей, скрывалась где-то на просторах Аркании и могла нанести удар в любом месте и в любое время.

Впрочем, сегодня же в Нонкариэле произошло событие, которое могло помочь легко нейтрализовать угрозу.

Незадолго до этого в Кандар явились двое учеников погибшего Ангуса. Явились — и повинились. За то, что посмели подозревать кого-то из эльфов в этом немыслимом преступлении. О том, что вины эльфов в случившемся нет, Эрталион незамедлительно сообщил своему сыну.

А через некоторое время в лесу объявился еще один гость, и вести, которые он принес, позволили владыке Кандара бросить клич общего сбора ближайшим защитникам дела Света. И уже через несколько часов из портала, в который Эрталион превратил свое волшебное зеркало, шагнули сначала колдун-воевода Кальдерик со своей свитой, а следом — темные эльфы с берегов Эльганора, возглавляемые своим вождем Танарисом. Будь жив старый Ангус, Итрандил позвал бы и его. Но вышло так, что главу Дома хранителей спокойствия замещали на совете явившиеся без приглашения Лой и Даргор.

Стол в зале собраний Чертога Разума в Нонкариэле был уставлен блюдами и бутылками, но присутствующие почти не прикасались к еде и питью. Не потому, что так предписывал этикет: просто напряженная повестка дня не позволяла эльфам, гномам и людям быть праздными.

Во главе стола восседал Эрталион. Человеческих магов он усадил рядом с собой. А прямо напротив поигрывал мышцами верховный гном Серного кряжа.

Кальдерик выделялся среди прочих гномов более высоким ростом и поистине невероятной мускулатурой. Зная о впечатлении, которое его стать производит на окружающих, правитель Серного кряжа никогда не носил одежду с рукавами. Даже его доспех отличался от боевого облачения других Хранителей камня. Вместо кольчуги Кальдерик надевал перед битвой отполированный стальной панцирь, из-под которого прекрасно были видны жилистые коряги могучих рук. На груди панциря воевода укрепил сверкающую алмазную пластину, в которой потенциальный враг видел собственное отражение. То был своего рода психологический прием, позволявший гному деморализовать некоторых противников. Разумеется, речь шла о троллях: ведь в Схарне не воевали ни с кем другим уже много лет.

Огромная сила Кальдерика была знакома Эрталиону не понаслышке. Как-то раз владыка Кандарского леса был удостоен чести присутствовать на Всегномьих играх — состязании на силу и ловкость, в котором принимали участие Хранители камня со всего континента и даже кое-кто из заморских жителей. Разбить ударом кулака бочку, наполненную каменными обломками, сбить с вершины горы бычий череп броском булыжника, с первого удара перерубить секирой вкопанное в землю толстенное бревно — именно в таких дисциплинах соревновались гномы. Воевода Кальдерик тогда победил во всех этапах соревнования, а после, осушив в честь своей победы бочонок вина, принялся жонглировать громадными камнями, потешая гостей.