Избранное

лист бумаги, обмакнул перо.

– Сколько?..
– буркнул тот, явно сдаваясь.

Ульянов проявил деликатность: не определил суммы взноса. Только

сказал:

– Надеюсь, не станете возражать, если я о сделанном вами

благородном почине дам публикацию в "Губернских ведомостях"? Это

послужило бы убедительным примером для многих...

– Подписываюсь на всю мою наличность! - объявил губернатор,

весьма довольный собой. - Здесь двести тридцать рублей семьдесят одна

копейка. Извольте, господин Ульянов, принять деньги.

– Полагаю, что этот лист с вашей подписью и проставленной вами

суммой пожертвования следует переслать... - Илья Николаевич сделал

паузу, предоставляя губернатору догадаться.

Тот улыбкой поблагодарил его и позвонил.

– Запечатать, - приказал он вбежавшему курьеру, - и госпоже фон

Гольц. Отправить с фельдъегерем! В собственные руки!

x x x

Ульянов покинул дом губернатора очень довольный собой. Сам

удивился своей находчивости. Но с волками жить - по-волчьи выть!

Привлечена к делу фон Гольц. Насчет этой барыньки Илья Николаевич

не строил иллюзий. Не удивится, если "красавица Лизет" швырнет

подписной лист в лицо, да не фельдъегерю, а самому губернатору.

Ульянову казалось, что он видит ее насквозь. Да, он был

наблюдателен, как и свойственно хорошему педагогу. Но вместе с тем -

кристально честен. А очень честные люди порой не способны разглядеть

во всей глубине мерзость человеческой натуры, таящуюся, скажем, под

личиной златокудрого ангела. И расплачиваются за это...

Но не будем забегать вперед. Пока что поступили сведения, что

госпожа фон Гольц подписной лист приняла. "Симбирские губернские

ведомости" не замедлили оповестить публику о благородном почине

господина губернатора (сумма пожертвования была выделена жирным

шрифтом).

В уважение к хозяину поднатужились земские деятели: несколько

увеличили пособия сельским школам.

А государственная казна? Она верна себе: как и в предыдущие годы,

ассигновала на начальное образование в губернии круглый... нуль.

И раскошелиться пришлось прежде всего мужику. В каждом бюджетном

рубле - 85 копеек крестьянских... Сколько же на нем, мужике, платежей?

Подать в казну отдай, выкупные за помещичьи земли снеси, вот и земство

свое требует - установило земские сборы...

Крестьянин мыслит практически. Уважает арифметику. "Дважды два да

трижды три" - плати, господин заезжий купец, правильную сумму за

зерно, что тебе смолочено, за куделю, за овчины!

А к чтению, письму недоверие. Крестьянин негодует: "Мальчишка

две, а то и три зимы потерял, а читать не может... Да на кой ляд нам

такая школа!"

Илья Николаевич говаривал по этому поводу учителям:

– Жертву буквослагательного способа гениально показал Гоголь.

Вспомните чичиковского Петрушку: "...все читал с равным вниманием;

если бы ему подвернули химию, он и от нее бы не отказался. Ему

нравилось не то, о чем читал он, но больше самое чтение, или, лучше

сказать, процесс самого чтения, что вот-де из букв вечно выходит

какое-нибудь слово, которое, иной раз, черт знает, что и значит".

Полный переворот в обучении грамоте нес "звуковой метод",

разработанный передовой педагогикой, и Ульянов был страстным его

пропагандистом. Изначальный в руках учителя материал здесь не буква, а

полное слово. Слово звучит в классе, ученики повторяют его вслед за

учителем - слово, во всех его красках, со всей музыкальностью, на

полную глубину смысла, затем при помощи учителя (незаметной!) дети

расчленяют слово на слоги, а там, не затрачивая особых усилий,

добираются и до букв... Не проходит и года, как ученик, не умевший

книгу раскрыть, уже бойко и осмысленно читает!

"Зеленый шум, весенний шум... Идет-гудет..." Звуковой способ,

мыслилось Ульянову, несет в школы дыхание весны. Да и мужик увидит

толк в школьном обучении детей.

"Да, он беспортошный, - говорил себе Ульянов, - да, у него пустой

от поборов карман. Но... но он, наш мужичок, вместе с тем и несметно

богат! Мудростью богат народной, мудростью!..
– И заключил: - Вот это

богатство свое, которого никто не в силах отнять, мужик и положит

полной пястью на школы!"

x x x

Ульянов обернулся и, не без труда оторвавшись от работы, встал

навстречу щегольски, уже по-летнему одетым посетителям.

На пороге Назарьев. Улыбается с таким видом, что вот-вот

преподнесет сюрприз. Сюрпризом оказался его спутник.

– Привел и представляю вам, Илья Николаевич, нашего нового

председателя уездного училищного совета: Николай Александрович Языков.

– Не родственник ли вы, Николай Александрович, - заинтересовался

Ульянов, - известного поэта Языкова? Друга Пушкина?

– Кузен, - опередил его ответом Назарьев.

А тот лишь смущенно поклонился.

Короткая церемония знакомства - и приступили к делу. Ульянов

разложил на столе материалы своего зимнего объезда губернии; все было

проанализировано, приведено в систему.

В заключение беседы Илья Николаевич развернул на столе чертеж

школьного здания.

– На ваш суд и усмотрение, господа!

Языков осторожно заглянул в чертеж, мало что понял в нем и

спросил:

– Это у нас в земстве изготовили, в строительном отделе?

Ульянов усмехнулся:

– Пробовал туда обращаться. Но земцы школьным строительством