"Избранные историко-биографические романы". Компиляция. Книги 1-10
Шрифт:
– Мы должны выждать и посмотреть, как это воспримут, – предупредил Сенека.
Он был совершенно измотан и подавлен, но, что важно, ни словом не осудил мои действия и даже не намекнул, что я в чем-то был не прав.
Первый день подошел к концу, и меня снова поглотила ночь. Каждый час приносил новый кошмар: я видел ее корабль, слышал ее крики; кровавая гибель матери заполняла мое сознание. Все было как наяву. Ее последние слова звенели у меня в голове: «Бей сюда! В чрево, породившее Нерона!» История с астрологом правдива или это миф, выдуманный специально для меня?
Мучительное напряжение последних дней сменилось потоком новых эмоций. Это было в реальности? Все именно так и произошло? Матери больше
Я лежал без сна на своей кровати, и со стороны озера Лукрино от виллы матери до меня доносились жуткие вопли и визги. Фурии! [440] Я соскочил с постели и выглянул в окно – ничего, один только мрак. Но они были там, преследовали меня, стремились замучить, наказать, свести с ума. Я чувствовал их незримое присутствие. А потом где-то в горах эхом отозвались и стихли звуки военных труб. Мертвые возопили. Ищут отмщения? Надо уезжать из этого проклятого места, долго я здесь не выдержу.
440
Фурии – богини мести в древнеримской мифологии.
Я не знал, как меня встретит Рим, и поэтому переехал в Неаполь, до которого от Байи было всего несколько миль пути. Дорога шла мимо Лукрино, где останавливалась мать, и где-то там, рядом с домом, теперь покоился ее прах. Я намеренно отвернулся и, взяв себя в руки, пристально смотрел на сверкающие воды залива. Сразу за Лукрино лежало озеро Аверно с пещерой, которая служила входом в преисподнюю. Нет, мать не могла поджидать меня там! Может, на ближайшем берегу: она еще не успела спуститься в темное царство. А дальше за озером можно было разглядеть Кумы, где знаменитая сивилла делилась своими пророчествами, услышать которые я тогда хотел меньше всего. Покинув полуостров, мы поехали на восток, в Неаполь; миновали смрадные Флегрейские поля – обширное, покрытое серым пеплом пространство с выходящими на поверхность газами. Ландшафт был какой-то неземной и потусторонний, меня аж передернуло.
А вот Неаполь оказался очень даже земным, теплокровным и живым городом. Он принял меня в свои объятия с криками «Добро пожаловать!». Раньше такого со мной нигде не случалось. У меня было чувство, будто я вернулся домой, причем ничего не знал о нем раньше и парадоксальным образом знал его всегда. Впрочем, это неудивительно, ведь Неаполь основали греки, и он был своеобразным островом всего греческого в самом сердце Италии. Каждый его камень говорил со мной, каждый голос звучал идеально и произносил слова именно так, как их следовало произносить. Здесь почитали музыку и поэзию, а музыканты и поэты выступали не только на огороженной сцене, но и прямо на улицах. Наконец-то я на родине! Меня выбросило на незнакомый берег, а оказалось, что я вернулся домой.
Я с головой окунулся в чудеса Неаполя, но мысли о Риме не оставляли меня – я с нетерпением ждал вестей, какая мне уготована участь. Послать за Акте я не решался, потому как все еще пребывал в состоянии, которое вряд ли можно было назвать нормальным. Если я самому себе не мог объяснить, что произошло, то Акте объяснить все это было бы просто невозможно.
Странно, что Сенеку с Бурром и Аникетом я без труда посвятил в свою тайну, но они служили мне, и их судьбы зависели от моей. Они знали обо мне все наихудшее, но я не мог допустить, чтобы все это проведала Акте.
Третий Нерон. Она не должна была его узнать или даже просто увидеть. Он появился под воздействием материнского снадобья, а теперь подрос и вошел
в силу. Может, после смерти матери он постепенно ослабеет и вовсе исчезнет, но до той поры я не мог позволить себе встретиться с Акте. Я не стал бы ей лгать и правду сказать не мог. Вот так и получилось, что она ждала от меня вестей, но время шло, а я все не находил в себе сил ей написать.Рим сделал свой выбор – поверил в мою историю и ждал своего императора. Сенека мог сколько угодно стенать о низкопоклонстве столицы и был прав, но при этом было заметно, что он тоскует и хочет домой. И вот спустя пять месяцев после фестиваля Минервы я вернулся в Рим и был встречен, как одержавший великую победу генерал. У ворот города собрались толпы простых людей и сенаторы в парадных тогах, с женами и детьми. Их приветственные крики звенели в теплом воздухе. Вдоль улиц установили многоуровневые скамьи для горожан, которые осыпали меня дождем цветочных лепестков, пока я поднимался на Капитолийский холм, чтобы дать благодарственный обет Юпитеру.
Но это еще не все. Горожане предложили в каждом храме в этот день возносить благодарственные молитвы в честь моего спасения, а также проводить ежегодные игры, посвященные разоблачению заговора на фестивале Минервы, и установить в сенате две золотые статуи – мою и богини. Шестое ноября, день рождения матери, внести в список черных, неблагоприятных для любых начинаний дней.
Когда в сенате зачитали все эти почести, лишь один Тразея Пет встал и ушел, не пожелав отдавать за них свой голос. Остальные аплодировали, и я понял, что такое истинное избавление и свобода. А третий Нерон стал еще сильнее.
Да, конечно, была и негативная реакция, и недовольное бормотание. Как ни странно, недовольство было направлено на Сенеку за то, что он сформулировал мою защитную речь, а не на меня за то, что я совершил. Люди чувствовали – философ запятнал свою тогу.
Были и анонимные акции: статую моей матери задрапировали тканью (так она должна была простоять, пока ее не уберут подальше от глаз горожан), и кто-то повесил ей на шею табличку: «Меня накрыли вуалью, но это ты, а не я должен прятать от людских глаз свой позор». На Форуме оставили без присмотра ребенка, с другой табличкой на шее: «Не хочу вырасти и стать таким, как ты, потому что ты убил родную мать». На стенах появлялись надписи, авторы которых сравнивали меня с матереубийцами Орестом и Алкмеоном. Но никто не осмеливался хоть слово сказать мне в лицо, а я не стал искать зачинщиков этих атак. В таких случаях лучше всего не реагировать на происходящее и притвориться, будто ничего не замечаешь.
LI
Локуста
Да, это была работа дилетанта. Меня поразил шок, когда я услышала подробности смерти Агриппины. Слухи противоречили один другому – кораблекрушение, покушение на убийство, измена, самоубийство. Но для меня все было яснее ясного – Нерон взял дело в свои руки и сработал крайне неумело. Официальную версию тоже сочинил любитель. Полагаю, ее автор – Сенека, только философ мог выдать такую ахинею.
Почему он не обратился ко мне? Я бы ему помогла. Больше мне не доверяет? Я уже очень давно его не видела, хотя он поддерживает академию и запрашивает доклады о состоянии моего сада и о моих учениках. Но так и не принял ни одного моего приглашения посетить академию лично. Я очень горжусь своим детищем – у меня даже есть редкие растения из Аравии! – и мне нечего скрывать.
Кроме того, я была бы рада снова с ним повидаться. Он мне всегда нравился, хотелось бы посмотреть, каким он стал.
LII
Нерон
Актеры. Меня окружали актеры. Они носили маски, такие же непроницаемые, как в театре, только эти были из плоти. Они улыбались и радостно меня приветствовали, выражали свое уважение, но мог ли я им доверять? Они действительно поверили, что моя мать представляла для меня серьезную угрозу, от которой я чудесным образом спасся?