Избранные киносценарии 1949—1950 гг.

Стражники грубо выталкивают поэта через узкую дверь. Его голос смолкает.

И вдруг Абелите взволнованно и гневно читает стихотворение как раз с того места, на котором оборвался голос Райниса:

…Вас не укроет И глубь болот… Черней вы черных Стоячих вод!..

К Абелите проталкиваются стражники. Приеде стаскивает девушку со скамейки и укрывает в толпе. Смятение в зале. Стражники теснят публику к дверям. Давка и выкрики.

Никаноров кричит громче всех:

— Молодчина Райнис!..

Молодая работница возбужденно шепчет:

— Я его запомню на всю жизнь!..

В изнеможении облокачивается Аспазия на барьер скамьи подсудимых. Пустыми глазами смотрит она на дверь, в которую увели Райниса.

Большой лист бумаги с гербом Российской империи.

ПРИГОВОР

1 июня 1899 г.

По указу Его Императорского Величества, Рижский окружной суд в открытом судебном заседании, в котором присутствовали: председатель — В. М. Базилевский; члены суда — В. А. Чуланов, И. К. Иванов; секретарь — А. К. Константинов, при участии прокурора окружного суда — И. Е. Антонова, — заслушал дело Плиекшана, Яна (Ивана) Христофоровича, он же Райнис, обвиняемого в преступлениях, предусмотренных статьей 269 (части 1, 2, 3) Уложения о наказаниях,

и приговорил:

к ссылке сроком на пять лет.

16

Вступает музыка. В ней звучат мелодии русских народных песен.

Снега… кружит по бескрайним полям поземка…

Сугробы… Метели… Снега все сильнее заметают леса… перевески… редкие деревеньки…

Небольшой домик на окраине села Слободского — здесь Райнис отбывает ссылку. Все кругом завалено снегом и только маленькая протоптанная дорожка ведет к самому крыльцу.

Комната Райниса. Замерзшее оконце… Деревянная кровать в углу… Сундучок с книгами…

Посреди комнаты стоит грубо сколоченный стол… на нем бумаги, черновики, рукописи…

Маленький листочек бумаги. На нем строки стихотворения:

…Мы победим — день этот настанет! Об этом мой голос звенеть не устанет!.. Р а й н и с Слободское. 1902, ноябрь

На опушке заснеженного леса круто поднимается холм. На нем растет одинокая сосна. Вершина ее разбита молнией, но могучая крона неумолчно шумит в темной синеве неба. Внизу, на коре, надпись, вырезанная ножом: «Райнис. Латвия».

Возле сосны стоит Райнис в зимнем пальто и в валенках и, не отрываясь, глядит на дорогу…

В тусклом отблеске зимнего солнца темной лентой вьется далекая дорога мимо ветряка мельницы, заваленного сугробами села. В сизую мглу уходят бесконечные верстовые столбы.

Через перелесок бежит мальчик-подросток в шапке-ушанке и отцовских валенках. Еще издали он замечает Райниса и громко зовет:

— Дядя Райнис!

Поэт оживился… спешит навстречу мальчику. Мальчик с трудом переводит дух:

— Вас кличут!

Райнис спрашивает:

— Кто, Филька?

Мальчик подходит ближе и, озираясь по сторонам, сообщает:

— Велели притти к Харитону, ямщику…

Райнис настораживается… Тень внутреннего волнения пробегает по его лицу.

— Кто велел?

Филька опять оглядывается и таинственным шопотом отвечает:

— Человек один, прохожий…

Изба ямщика Харитона. Деревянный стол, табуреты, полки с горшками, русская печь… В углу висит большой киот, перед ним горит лампада.

Райнис стоит возле окна, крепко сжимая в объятиях человека в шерстяной фуфайке. Человек этот, в свою очередь, обнимает поэта.

Солнечные лучи, Падающие через оконце, освещают усталое, похудевшее лицо Александрова.

Райнис усаживает его на табурет.

— Вот это встреча!.. Александров, друг!.. Откуда ты?.. Как ты сюда попал?

Александров с улыбкой его перебивает:

— Погоди, Райнис… Все очень просто — ушел из Нерчинска, с каторги. И все.

Райнис замечает на столе миску дымящихся пельменей.

— Родной ты мой… Ты ешь, ешь…

В горницу входит пожилая крестьянка.

— Здравствуй, Иван Христофорович!

Подвигая к Александрову миску, Райнис отвечает на приветствие:

— Здравствуй, мать.

Гость торопливо глотает пельмени.

Райнис с огромной теплотой вглядывается в его лицо.

— Куда думаешь пробираться?

— В Ригу.

Поэт с беспокойством спрашивает:

— А как у тебя с паспортом?

— Уже в порядке.

— А деньги?

Александров перестает есть и кладет ложку.

— Деньги?.. А у тебя их много?

Райнис достает из кармана пачку кредиток.

— Рублей сорок.

Александров что-то прикидывает в уме.

— Ну, давай половину…

Поэт с горячностью его перебивает:

— Нет, нет… ты бери все…

И он вручает Александрову всю пачку.

Тот прячет деньги в потайной карман.

— Ладно… Ну, рассказывай, чем ты здесь жив?

— Ты ешь, пельмени стынут…

Александров снова принимается за пельмени. Райнис после паузы начинает рассказывать о себе:

— Чем я жив?.. Я здесь, в Слободском, работаю среди крестьян… кроме того, много читаю, перевожу… кое-что пишу… И думаю, думаю, думаю…

Распахивается дверь, входит плотный бородатый Харитон в дубленом полушубке и в валенках. В руках у него второй полушубок, меховая шапка и какой-то старый обтрепанный пиджачишко.

— Ну, одежду тебе достали…

— Вот ладно…

Александров натягивает полушубок.

Райнис тоже встает.

— Как?.. Уже едешь?

— Должен… Расскажи мне наскоро, что творится в мире.

Поэт быстро собирается с мыслями.

— В мире?.. Ну, окончилась англо-бурская война. Англичане, конечно, задушили буров…

— Это я слышал.

— Америка захватила Филиппины… Идет дикая драка за Китай… Вообще, в мире все сильнее пахнет порохом…

Александров подходит к столу и с особым интересом спрашивает:

— А правда, что в Питере снова бастуют?

Райнис с жаром начинает рассказывать:

— Не только в Питере!.. И в Ростове!.. И на Украине!.. Крупные стачки и демонстрации начались в Батуме… Об этих стачках Ленин писал в «Искре»…