Избранные киносценарии 1949—1950 гг.
Шрифт:
Со всех сторон возгласы:
— Просим… просим…
Недружелюбно переглядываются друг с другом сидящие в президиуме профессора.
Мюллер впивается глазами в Райниса.
Дора, сидящая рядом с братом, надевает пенсне и внимательно прислушивается к его речи.
— Мюллер изображает райскую жизнь нашего крестьянства… И это вы именуете наукой! Но кто здесь по существу опроверг слова Райниса о том, что наш народ находится под тройным гнетом?
Узколицый корпорант выкрикивает с другого конца зала:
— Какой еще тройной гнет?
Райнис с невозмутимой уверенностью
— Да, тройной… Немецкие бароны, самодержавная империя и наша латышская буржуазия!
Половина зала дружно аплодирует.
Высокий худой профессор возмущенно шипит с кафедры:
— Но это… это поход против всех!
Русый студент отвечает ему из публики:
— Нет! Против таких, как вы!
В зале свист, шум голосов, аплодисменты. Корпоранты свистят и кричат изо всех сил, но нарастающий гул аплодисментов перекрывает их крики.
Часть собрания покидает зал. В одном из проходов дело доходит почти до драки между корпорантами и передовыми студентами.
Молодая курсистка вскочила на стол. Ее звонкий и задорный голос на мгновение привлекает общее внимание:
— Передайте привет нашему Райнису!..
Пустое театральное фойе. На большом зеркале приклеена афиша:
Из-за двери в зрительный зал доносится музыка. Высокий женский голос в отдалении поет арию Мирдзы.
…Любовь одна — мост золотой… И люди, на него входя, Богам подобны…Через фойе поспешно идут Калниньш, Райнис и Петерис.
Калниньш первый добирается до двери зрительного зала и почти с отчаянием обращается к запыхавшемуся Петерису:
— Опоздать на такую премьеру! Чорт знает что!.. Скорее, скорее!
Петерис с трудом переводит дух.
— Я уже не мальчик, чтобы прыгать козлом из-за стишков Аспазии…
Райнис на ходу бросает Калниньшу:
— Аспазия, конечно, талантлива… и все-таки я не понимаю… откуда такой бешеный успех?
Калниньш открывает дверь в зрительный зал.
— Ты не понимаешь, потому что никогда ее ни видел…
Они пробираются через темный зал. Зрители в партере недовольно на них оглядываются.
В отдалении видна сцена и актеры, играющие Асю, Мирдзу и жреца.
Райнис, Петерис и Калниньш с трудом протискиваются мимо возмущенных зрителей и, наконец, садятся на свои места во втором ряду.
В тот же момент под заключительные аккорды музыки опускается занавес.
Вспыхивает полный свет. Зал дружно аплодирует.
На авансцену выходят актеры, кланяются публике и вместе с ней аплодируют, глядя в сторону боковой ложи.
Зрители поворачивают головы к этой ложе. Все сильнее звучат аплодисменты. Гул оваций заполняет театр.
Райнис
и его друзья тоже смотрят в сторону ложи.В ней стоит молодая красивая женщина, которая с достоинством кланяется зрителям и актерам. Это — Аспазия.
Из ложи Аспазии выглядывает миллионер Вимба. Он принимает все новые и новые букеты и с галантной улыбкой передает их поэтессе.
Райнис пристально глядит на Аспазию… и невольно для себя начинает вместе со всеми аплодировать.
Петерис ядовито усмехается.
— Ян… ты, кажется, просто в восторге… от первого действия?
Райнис перестает аплодировать и смущенно отворачивается в сторону.
Из большой роскошной ложи важно поднимается грузный сановник в расшитом золотом мундире с орденами и лентами. Это — тайный советник барон фон Мейендорф. Он разглядывает в бинокль ложу Аспазии.
В соседнем кресле ехидно улыбается баронесса — седая дама в наколке и бриллиантах. Наблюдая за мужем, она надменно и презрительно цедит сквозь зубы:
— Отто… мне кажется, что ты начинаешь входить во вкус… латышской поэзии… Зачем все это?.. Когда есть столько прекрасных немецких стихов и драм…
Мейендорф вздрагивает и опускает бинокль.
— О, конечно… Но пускай на здоровье пишут о древней жизни, о ручейках и даже о свободной любви.
— Но это безнравственно!.. И потом… взять себе псевдоним древнегреческой гетеры… Аспазия… При покойной императрис никогда бы этого не позволили!
Баронесса встает и, не дожидаясь ответа, направляется к выходу. Мейендорф следует за ней.
— Ах, Биби… Губернатор должен быть просвещенным и либеральным… Таково знамение века.
Антракт. В фойе играет струнный оркестр. Прогуливается нарядная публика.
В фойе появляется Аспазия. Ее со всех сторон приветствуют поклонники.
Когда поэтесса проходит мимо балюстрады, дорогу ей преграждает Калниньш.
— Аспазия…
— Господин Калниньш?.. Вот уж не ожидала встретить здесь представителя вашей газеты.
Калниньш целует руку поэтессы:
— Талант покоряет всех!
К ним приближаются Райнис и Петерис. Калниньш окликает их:
— Петерис! Плиекшан!
Затем он, явно наслаждаясь своей ролью, говорит Аспазии:
— Разрешите представить вам членов нашей редакции… господин Петерис… наш главный редактор господин Плиекшан.
Пожимая руку Райниса, Аспазия спрашивает:
— А где же ваш знаменитый бунтарь Райнис?
Члены редакции с мимолетной усмешкой переглядываются. После паузы Петерис отвечает с подчеркнутой серьезностью:
— Райнис… Он так робок и молчалив, что избегает появляться в обществе.
Аспазия недоверчиво улыбается.
— Вот как?.. Ну, я не спрашиваю вашего мнения, господа…
Калниньш не дает ей договорить.
— Мы разделяем общий восторг!
Петерис иронически оглядывает Калниньша.
— Я всегда удивлялся способности господина Калниньша сохранять юную восторженность гимназиста.
Аспазия пожимает плечами.
— А вы не способны на восторги, господин Петерис?
— Это зависит от повода, мадам.