Избранные произведения в одном томе

— Я был крайне огорчен, когда узнал, что обнаружили останки Джессики. С одной стороны, двадцать шесть лет пролетели слишком быстро, с другой — все это словно вчера произошло. — Голос у него был звучный и хорошо поставленный, как у актера. Эрика не сомневалась, что на судебных заседаниях Оскар максимально использует его природные качества для достижения нужного эффекта.

— Не думаю, что для Коллинзов эти годы пролетели быстро, — ответила она.

— Нет, конечно, нет. У вас есть зацепки? Подозреваемые?

Склонив набок голову, Эрика прямо посмотрела ему в лицо.

— Мистер Браун, я пришла сюда не для того, чтобы обсуждать с вами версии или подозреваемых. Так зачем вы хотели меня видеть?

Он улыбнулся, сверкнув ослепительно белыми зубами.

— Я по сей день поддерживаю связь с семьей Коллинзов и лично был свидетелем того, как велось предыдущее расследование. Оно причинило им много горя и нанесло большой вред.

— Мне известно, что произошло.

— Коллинзы попросили меня выступить их представителем.

— Но ведь вы адвокат, а не пресс-секретарь их семьи?

— Совершенно верно.

— Тогда вы должны понимать, что здесь возникает конфликт интересов. Вы — потенциальный свидетель событий, имевших место двадцать шесть лет назад…

— И я также мог бы оказаться в списке подозреваемых, — закончил он.

Эрика молчала.

— Так вы меня подозреваете? — улыбнулся он.

— Мистер Браун, я не намерена обсуждать с вами это дело.

— В таком случае могу я говорить с вами как сознательный гражданин? — спросил он.

— Разумеется.

— Первое расследование, которое проводила Столичная полиция, привело к плачевным результатам. Злодеи победили, а у семьи остались вопросы. Правильно ли велось следствие? Все ли было учтено?

— Вы были в отъезде вместе с Лорой Коллинз? Значит, алиби у вас есть?

— Алиби? — вспыхнул он, но потом сел и обезоруживающе улыбнулся Эрике. — В свое время я дал следователю все необходимые показания, вместе с Лорой. Мы с ней были в турпоходе.

— Путешествовали по полуострову Гауэр в Уэльсе?

— Да, это чудесный край.

— Почему вы остановили свой выбор на Уэльсе?

— Мы оба были студентами университета в Суонси. А это совсем рядом. В предыдущий год на Пасху мы ездили туда с друзьями, а потом решили устроить себе настоящее путешествие вдвоем — только я и она.

— Вы до сих пор близки с Лорой?

— Я не сказал бы, что мы близки. Наш роман продлился недолго. Мы расстались в начале девяносто первого.

— Почему?

— В сентябре девяностого нам предстояло начать учебу на втором курсе. Я изучал юриспруденцию, она — математику. Естественно, на занятия она не вернулась. Вы учились в университете?

— Нет, не училась, — ответила Эрика враждебнее, чем намеревалась.

— Тогда позвольте объяснить: университет — это обособленный мир, в котором жизнь бьет ключом. Я встретил другую девушку. Лора была расстроена, я тоже, но расстались мы по-дружески, и я всегда готов был подставить ей плечо.

— То есть вы ее бросили?

— Я бы выразился иначе. Лора и сама вам скажет, что для нее это был тяжелейший период. Она не знала, как ей жить дальше. С ней…

— Что?

— С ней стало невыносимо находиться рядом. И я ее ничуть не осуждаю. — Последние три слова он подчеркнул ударами ладони по полированной поверхности стола.

— Вы отдыхали на лоне природы, вдали от благ цивилизации. Как вы так скоро узнали о пропаже Джессики?

— Это допрос?

— Мне казалось, я беседую с сознательным гражданином?

Оскар широко улыбнулся.

— В кемпинге был кафе-бар. На следующий день мы зашли туда выпить и увидели репортаж в вечерних новостях. Мы сразу же поехали назад… Как я говорил, все это я засвидетельствовал в своих показаниях.

— Все это вы могли бы сообщить мне и по телефону. Приезжать к вам мне было совершенно не обязательно.

— Я предпочитаю личное общение… Несколько раз я говорил с Марианной по телефону. Ее беспокоит, что вы не захотите перепроверять роль Тревора Марксмэна в исчезновении Джессики. Она боится, что вы испугаетесь трогать его, поскольку один раз он уже выиграл гражданский иск у Столичной полиции.

— Я сама позвоню Марианне и лично заверю ее, что мы тщательно рассматриваем все возможные версии. Тревор Марксмэн теперь живет во Вьетнаме.

— Вот как? Где именно?

Эрика напрягла память, вспоминая точный адрес.

— У нас есть его координаты в Ханое.

— И вам также известно, что недавно он отсидел полтора года во вьетнамской тюрьме за растление несовершеннолетних?

— Мы пока работаем с архивной документацией, — не сразу отвечала Эрика, пытаясь скрыть досаду. — Этой информации у нас еще нет.

— И вам также известно, что Марксмэн вернулся в Великобританию и сейчас живет в Лондоне?

— Что?

— Значит, вы не знали?

Эрика силилась сохранять самообладание. Оскар полез в выдвижной ящик, вытащил большой конверт из оберточной бумаги и бросил его на полированный стол перед Эрикой.

— Здесь все: его адреса — здешний и временный в Ханое; недавно он учредил новую компанию, которая должна заниматься его активами в сфере недвижимости. Он ведь довольно богатый человек.

Эрика придвинула к себе конверт.

— Как вы это узнали?

— Я провел кое-какие изыскания. Я ведь адвокат, это мой хлеб… Теперь понимаете, почему я настаивал на личной встрече с вами? Но если вам потребуется связаться со мной, я дам вам свой прямой телефон. — Оскар взял со стола небольшой листок бумаги с наименованием и координатами его фирмы и дорогой черной авторучкой подчеркнул номер телефона, что стоял в его кабинете. Двумя линиями. Эрика с трудом скрыла свое раздражение. Несколько секунд он смотрел ей в глаза, затем протянул руку.

— Благодарю, что уделили мне время, мэм. Надеюсь, я и впредь смогу вам помогать, представляя новую информацию.

— Да, спасибо, — поблагодарила она.

Оскар сверкнул обаятельной улыбкой, но она, не меняя выражения лица, покинула его офис.

* * *

Выйдя на улицу, Эрика нырнула в пустой дверной проем и, вскрыв конверт, бегло просмотрела лежавшие в нем бумаги. А потом позвонила в оперативный отдел. Трубку взял Питерсон, и она сердито поведала ему о случившемся.